You're so pretty when you're mad / Ты ещё красивее, когда злишься

-Окей. Во-первых, Зои больше не Сагг… Ну, а, во-вторых, она приглашает тебя на свою свадьбу в роли ее подружки невесты. Подробности после ответа «да», — буквально промурлыкал тот мне на ухо, а после даже легонько куснул меня за мочку уха, добавив чуть тише, горячо дыша: — А еще от тебя все так же пахнет кофе. И так же будет все последующие дни, если ты согласишься. Я уговорю твою маму. Детка, прошу. Ведь точно. Зои говорила, что хочет, чтобы я присутствовала на ее свадьбе и была не просто гостем, а стояла бы по один бок от них с Алфи, искренне радуясь и поддерживая ее. Вот тебе и «не просто гость». Я ведь очень хочу быть подругой невесты именно Зои, но, скажите мне, как меня легко отпустят в Великобританию, где у меня из знакомых только Зои, Алфи и Джо, который, я искренне надеюсь, точно летит к Зои на свадьбу. Ну, думаю, он точно будет там. Это ведь свадьба его сестры. -И как же ты вздумал уговорить? — стараясь не акцентировать внимание на том, что я очень рада за подругу, шепотом проговорила я, оглянувшись на Миру и Тому, так же перешептывающихся с Троем. -Трой позвал Миру, а ее тетя только за. Для твоей мамы такой аргумент подходит? — теперь уже мне его захотелось укусить за то, что тот решил вдруг потереться носом об мою шею, в тот самый момент, когда в комнату вошла мама, а я не смогла сдержать предательский скулеж, который еще раза три эхом отразился у меня в голове, заставляя вздрогнуть и до боли сжать ладони, лежащие на коленях, в кулаки. — Сколько бы ты не отнекивалась, я буду заставлять тебя, потому что я тебя тоже люблю. Я выучу эту фразу на русском, но позже. Сейчас такой неподходящий момент, но… Это повод сменить тему. Я не спал всю ночь и раз пять читал то мини-письмо, пытаясь осознать, что это не сон. Я — повторюсь в сотый раз подряд — мудак, влюбившийся в тебя по самые уши. Я влип. Ответь мне, разве привязанность — это так плохо? И эта фраза еще много раз приглушенным шепотом звучала у меня в голове, с каждым разом все тише и тише, а после растворяясь в воздухе, словно дешевый парфюм, испаряясь, теряясь в узких проходах и длинных улочках. «Разве привязанность — это так плохо?» А я… даже не знаю ответа на этот вопрос. Он просто нужен мне больше, чем когда-либо. И с каждым днем это «больше» должно возрастать до небес, а не падать камнем вниз до такой степени, чтобы, в конце концов, приземлиться на дно Тихого океана, затерявшись там навсегда. Он нужен. Ну, просто так. И само это «просто так» как-то не выражает всех моих чувств сейчас, плотно закутавшихся в недоумение и удивление. -Это не так плохо, Джо, — ссылаясь на то, что мой мозг больше не способен переваривать поступающую в него информацию, кратко ответила я и в первый раз, самовольно, коснулась ладони Сагга под столом, свободной рукой допивая чай из сине-красной кружки в цветочек. — Пообещай не стать таким же дураком, как и все. Твоего пребывания в психушке я не допущу, вот только твое официальное согласие нужно. Для всех сейчас моя улыбка явно не значила ничего. А меня обдавало жаром, поднимающимся из сомкнутых ладоней. Я с силой сжимала ладонь, мирно лежащую в моей, более маленькой, чувствуя то, что это все же не моя рука, что я это все себе не выдумала, это все реальность. И это именно то, что хочется рассказать внукам в глубокой старости, хромая и с трудом передвигаясь по дорожке парка, выложенной мелкими камушками. Но вот только рассказывать я буду не все, отвечая на недовольное «А что дальше? Ну скажиии», что это личное, для себя. А вечером, сидя в кресле, вспоминать это все со слезами то ли радости, то ли грусти, жалея о том, что все это ранее было упущено, не раскрыто до конца, а теперь уже поздно. «А если я попаду в психушку, ты будешь ко мне приходить?», — полупьяный бред в практически пустом парке казался тогда вполне нормальным, не дающим продолжения ничему серьезному, не строящим основ, фундамента для этого. Это была лишь иллюзия для мимо проходящих людей, которые посчитали девушку в черной футболочке и парня (в точно такой же футболке!), у которого она лежала на коленях, глядя на светлеющее небо, медленно приобретающее более светлый, голубовато-серый оттенок, но это уже ближе к самой середине небосвода. Теменная доля явно сейчас отметилась, если бы девушку контролировали с помощью компьютера (p.s. теменная доля — часть мозга, реагирующая на боль, приятные ощущения и восторженность), но молодой человек все так же спокойно продолжал водить кончиком указательного пальца по руке, лежащей на его коленях вверх, к плечу, а потом вновь вниз, к кисти, огибая небольшие родинки и рыжеватое родимое пятно на теле. Иногда особенно четко проявлялось резкая прихоть коснуться губами родинки на переходе от шеи к ключицам, но вопросы, которые все сыпались и сыпались на его голову со стороны светловолосой, не давали парню сделать ничего более, кроме как мельком, почти не касаясь ее кожи, провести кончиком ногтя от плеча до шеи, а потом вновь начать водить пальцем по рукам, пересчитывая темные отметинки на коже. Может, эти действия не помнил уже никто. Не помнила она. И он это просто-напросто забыл. Как бы не пытался молодой человек вспомнить все события первой прогулки, но они бесследно исчезали в темных переулках мыслей, выскальзывая из пальцев, словно тонкие ленты для волос, проскальзывающие сквозь пальцы и ложащиеся ровно на землю. Но четко помнили все девушки, долго наблюдающие за парочкой. И не только наблюдающие. Все пятеро успели сделать несколько удачных кадров и выложить в твиттер одной из них, написав что-то милое перед фото. Этот твит набрал достаточно ретвитов и фавов, чтобы его заметили, но эти двое были слишком заняты друг другом, поэтому вышло так, что этот твит и фото видел чуть ли не каждый третий, не беря в счет Ваню и Джо. И вновь вернемся к рассказу от первого лица. Мама продолжала бегать по кухне, старательно выискивая зеленый горошек, который она куда-то поставила и забыла, Каспар снимал на влоговую камеру их с Джо мирный разговор о чем-то, к чему я даже не пожелала прислушаться, все оглядывая кухню, Трой доедал уже седьмой блинчик, Мира тихонько хихикала над ним, а Тома пыталась сделать милую фоточку Сивана для своей оформы в твиттере, что у нее, видимо, пока что плохо получалось, что я поняла по чисто русскому ругательству с ее стороны. И я даже не знаю, почему еле слышный шепот парней вдруг стал для меня на полсотни герц громче, от чего я аж вздрогнула, но в ту же секунду почувствовала легкое поглаживание на своей коже, а уже опустив взгляд, я поняла, что Сагг большим пальцем поглаживает тыльную часть моей ладони ближе к большому пальцу. Только это все равно меня не успокоило, а шепот я стала слышать все громче. -То есть? Зачем? И ты уже все устроил? Чувак, она изобьет тебя шваброй, если ты это сделаешь. — Каспар говорил все это даже с каким-то смешком в голосе, но после перешел на более серьезно — умилительные нотки. — Она, в любом случае, очень сильно о тебе волнуется, ты знал? -Но ей же понравится? Я давно это все планировал, но не знал точно, когда это все воплотится в реальность. Если она изобьет меня шваброй — я упаду с огромной высоты. Вряд ли она этого хочет, ведь так? — именно на этом моменте я почувствовала ласковые поглаживания на коже рук, от которых ни капли не стало легче. Кого это он себе нашел? И почему у меня так все внутри болезненно сжимается, когда я представляю на своем месте другую девушку? После этих слов голос стал еще отчетливее, прямо над моим ухом, а Сагг решил дразниться, легонько касаясь губами моих скул, а после замирая, глядя мне в глаза. — Уже завтра самолет. Давай я поговорю с твоей мамой? -Я не немая, сама могу, — я от чего-то слишком громко фыркнула, заглушая поток своих же мыслей, от чего в голове громко зазвенело, будто кто-то преувеличенно громко чмокнул меня в щеку, и потянулось за еще одним блинчиком, но парень этого так не оставил, решив добить меня. -Ути, мы такие самостоятельные. И запах свой, да? — и тот специально громко вдохнул воздух, а потом усмехнулся, обдавая жаром мою шею, а после продолжил все тем же насмешливо — игривым голосом. — Нет. Насчет запаха явно нет. Латте пахнет, чуешь? Это как признать, что ты вся, от макушки и до самых кончиков пальцев, моя. Не как вещь, а как человек, конечно. А если я напьюсь и буду клеиться к девушкам? Ты скажешь, что я твой, и ты ревнуешь? -Мне-то что? Ты не мой парень. Хоть домой их к себе приглашай. — и, сама не зная почему, я начинала врать не только сама себе, но и ему. Сознание кричало тише, поэтому я не озвучила свои мысли, придумав им другое трактование, вовсе не правдивое. «Если ты будешь к ним клеиться, скажу честно, будут безуспешны попытки поиска своих конечностей в ближайших странах, езжай в Арктику, там и найдешь.» -Какая же ты врушка, — усмехнулся Сагг, чуть сильнее сжимая мою руку и, тем самым выводя меня «из строя», растягивая губы в усмешке. И в голову тут же начинают лезть воспоминания с того самого вечера, когда я сказала про «наши рассветы», а он на это лишь так же улыбнулся, фокусируя камеру на моем лице и — то ли показательно, то ли ему так нравилось — касаясь руками моих, развевающихся на ветру волос кончиками пальцев, опуская ладонь на шею, тиская за щеки, все через миг после совершения какого-либо действия, по очереди. -Ты говоришь одну правду только тогда, когда пьян, как у нас тут говорят, в дрова. Я вся в тебя, — и сейчас, в этот момент, я понимала, что я говорю правду, отрицая — как бы то глупо не звучало — то, что я не ревную, еще подтверждая похожесть на Сагга. Нет, я не снимаю пранки, я не живу с соседкой в огромном доме в Лондоне, я не такая же милая, у меня нет ТОЙ САМОЙ РОДИНКИ. Я даже не любила человека полгода, закрывая глаза на все. Просто я тоже много ему наговорила, когда была «споена» им же, «гребанным пранкером», как часто выражался Джош. И наговорила много именно правды. Может, когда-то, находясь в таком состоянии, я и признавалась ему в чувствах, которые плавали где-то внизу живота, не желая того, чтобы их хозяйка, то бишь — я, узнала о них, но те, поганки, все же через некоторое время всплыли, да так, что о них узнала первая даже не я, а Джо, которому я (наверное, больше с глупости, чем с преждевременного понимания того, что я чувствую) призналась во всем этом в письме даже раньше, чем он. И только сейчас, когда я сижу за столом, мама с бабушкой готовят всякие салаты к новогоднему столу, а он держит меня за руку уже в сотый раз, именно в этот момент, когда, вроде как, до этого бы и дела не должно быть, но я понимаю все то, что когда-либо могла видеть в книгах, где героини описывают то, как сильно они все-таки любят свою половинку, которую они притянули к себе за руку или только что сильно, до хруста позвоночника, обняли, заслышав в ответ тихое кряхтение и ворчание. Вот я сейчас чувствую себя той же дурочкой с ванилью вместо мозгов. Да я плевала на всю эту дребедень и на то, что кому-то это не нравится. Боже, как же это все мало. Мало, будто старая одежда, жмет и уже слишком детская. Это все хочется забыть и отдать кому-нибудь, кому это, может, нужнее, кто это хочет носить. — И знаешь, Джошефина, -переврала я имя парня, как обычно делаю, когда рассказываю девочке историю с упоминанием этого чудика. -, что я хочу тебе сказать? Я еду с тобой. Во-первых, это свадьба Зои, а, во-вторых, я просто обязана надоесть тебе так, чтобы ты запомнил это на всю жизнь и не приставал больше с глупыми вопросами. Но у меня есть вопросы. Один из них — сколько денег нужно, чтобы я выжила в Лондоне? И дальше пошло веселое перечисление количества гостей, слова Зои, а только потом Джо сказал, что его сестра, которая, по стечению обстоятельств, не смогла забронировать всем номера, предложила тому пожить у себя, но Сагг, посчитав, что им бы после помолвки лучше побыть вдвоем, отказался, приведя тысячу и один аргумент в пользу того, что «эта идея не так хороша». Даже я сначала разозлилась и чуть не ударила его, но потом, услышав, что крыша над головой у нас все же будет, с облегчением выдохнула. В итоге я поняла только то, что жить мы будем в их с Каспом доме вместе с Троем, Мирой и Габи, которой очень хотелось повидаться с бывшим парнем (думаю, у них все наладится), да и на свадьбу подруги хотелось сходить, тем более — та выслала ей приглашение, желая увидеть старую знакомую на столь важном для нее мероприятии. И еще меня оповестили о том, что отдельных спальных мест всего четыре — две двухспальных кровати (Джо и Каспара), диван на втором этаже и небольшая раскладушка, на которую тут же согласилась Мира, которая подскочила к нам с Джо за миг до того, как я решилась выбрать себе спальное место. А за ней и Трой, выбравший себе диван. А мне оставалось только излишне громко хмыкнуть и, сложив руки в «полочку» на груди, волком глянуть на довольного Джо, который был явно не против такой инициативы ребят, даже поддерживая их решение, одобряя, а меня оставляя будто бы без особого внимание. Может, я бы и стала громко спорить о спальном месте, но слишком не вовремя подошла мама, сунувшая мне под нос банку соленых огурцов, сказав, чтобы «порезала штучки четыре на салат, а то чего сижу, ничем не занимаюсь». И ничего не оставалось делать — огурцы под носом все стояли, а Сагг, чмокнув меня в шею (что за глупая привычка? Люди смотрят же…), уже собирался уходить, но, вдруг вспомнив что-то, наклонился к самому моему уху и выдал то, от чего я аж, в сторону отшатнулась, чтобы щелкнуть того по лбу, но парень уже скрылся за дверью, ведущей на улицу, оставив меня лишь недоуменно хлопать глазами. «Я хочу быть единственным, кто обнимает тебя, когда ты спишь», — вновь, рассекая воздух, пронеслась в нескольких миллиметрах от меня и приземлилась прямо на мои ладони, а потом ускользнула вслед за Саггом, оставляя после себя лишь мурашки на коже. Или это просто сквозняк. «Тогда, Джо, я хочу быть той единственной, которую ты будешь обнимать во сне», — улыбнулась я, начиная «расчленять» (как вовремя автор расчлененочку в добром фанфике включил) огурец и думая о чем-то своем, напевая себе под нос мелодию из новогодней рекламы колы. Чтобы не описывать все то, как я скакала из комнаты в комнату, готовя все к гостям, которые должны приехать к пяти часам. Дом у бабушки не такой маленький, каким выглядит со стороны. Я на своем опыте проверила. Тома и Мира более мирно ходили из комнаты в комнату, перенося на уже накрытый стол всякие салаты и нарезки. Каспара заставили (он, если честно, сам охотно согласился на это) наряжать елку, ссылаясь на то, что тому будет сподручнее — рост ведь под два метра, даже до верхушки сможет дотянуться. Джо в это время все скакал то там, то там с камерой, часто останавливаясь возле меня и хватая что-нибудь съестное с подноса, из-за чего вновь и вновь хотелось пискнуть ему в ухо, чтобы больше не таскал со стола. Теперь я по-настоящему понимала маму, которая ругала папу и меня за то, что мы чуть ли не у нее из-под носа выхватывали с тарелки то кусочек колбаски, то апельсинки, то крекер до того, как все собрались за столом. Получалось так, что тарелки опустели на половину, а гости еще даже не притронулись к запеченной курице. Гости оказались очень пунктуальны — подъехали ровно в пять часов. Но, даже несмотря на это, очень веселы и задорны. Мамины знакомые. Тетя Варя и… просто Антон. Дядей его назвать нельзя, так как он всего-то на год старше Джо, а тети Вари младше на семь лет. Антон оказался профессиональным фотографом, от чего Каспар и Джо буквально пришли в восторг, тут же кинувшись расспрашивать того о камере что-то, чего я даже примерно не поняла. Трой же, который упросил фотографа помочь ему с обложкой, теперь до самого вечера сидел довольный — довольный, а мама все возмущалась, что мы совсем ничего не едим. Ближе к двенадцати часам я вытащила Сагга из-за стола и поволокла к выходу. Слегка уже подвыпивший (с тем же Антоном, Каспаром и Троем) парень вопросов особо не задавал, но на выходе чуть не навернулся, сбив несколько пар обуви с полочек. Я даже точно не знаю, что меня дернуло пойти с ним поговорить, но сознание упрямилось, отвечая, что станет легче, если я с ним поговорю и разберусь во всем. Небо, словно полотно из темно-синего бархата, нависло над крышами домиков, а звезды игриво мерцали, контрастируя с этим самым бархатом, а ветер небольно щипал щеки и нос, заставляя меня все больше и больше краснеть. Сагг, сидевший рядом, сейчас казался невероятно теплым, но пахло от него уже вовсе не крепким кофе. Все больше и больше хотелось жмуриться, держа парня за руку и понимая, что он терпит то, что я, такая холодная, забираю все его тепло к себе. Это явно стоит награды. -Джо, — вполголоса произнесла я и свободной рукой поправила чуть растрепавшиеся на ветру темно-русые волосы зеленоглазого молодого человека, становясь на носочки так, чтобы видеть его лицо прямо перед своим. Больше для удобства, чем для романтики. — Новый год — новая жизнь и…