Fucked Up

Ханхэ так-то парень неглупый. Ханхэ не считает себя великим умником или скромным гением, как, например, Чихо. Он думает, что он не умнее ДжинТэ-хёна, но при этом умнее Дэуна. Дэун не тупой, конечно, нет, у него весь ум просто в хитрожопость и засер других уходит, на великие размышления и пространные разговоры с ближними уже ничего не остается. Ханхэ же что-то среднее. Ему хватает мозгов на то, чтобы строчить тексты, позволяющие хоть как-то выразить себя и заработать денег, и не влипать во всякое опасное дерьмо, чем он вполне доволен. Ханхэ парень неглупый. Поэтому он сразу замечает, что Джевон с ним откровенно флиртует. Может осознанно, может нет, но факт остается фактом. Как только они пересекаются после объявления их противниками, Джевон подходит к нему на шаг ближе, чем следовало бы, и доверительно сообщает, что слегка нервничает, так как давно не был объектом подобного внимания, и просит, чтобы Ханхэ как-нибудь спасал ситуацию, если Джевон будет слишком жестко тупить. Ханхэ относится к нему с подозрением, они соперники, в конце концов, однако все равно кивает. Джевон улыбается искренне, по-юношески открыто, и благодарно сжимает его плечо, будто они друзья с самого детского сада, а не познакомились официально буквально пару минут назад. Ханхэ чувствует, что что-то не так. Он чувствует себя абсолютно обезоруженным. Когда все вокруг смотрят на тебя, как гиены, внезапная искренность бьет просто наотмашь и едва ли на землю не валит. Они сидят друг напротив друга и делят одну пару наушников на двоих. К общим наушникам позже прибавляется и общая бутылка, хотя на расстоянии вытянутой руки стоят еще несколько таких же. Джевон постоянно улыбается, смеется, то и дело пытается поймать его взгляд и иногда касается пальцами его ладони. Ханхэ не может не улыбнуться в ответ. Ханхэ вообще не может не. Он чувствует, что его обществом откровенно наслаждаются, правда не понимает, чем заслужил такую честь, и позволяет себе расслабиться. Ему комфортно и было бы даже уютно, не цари во всем здании атмосфера холодной войны. «Добродушие свое в жопу засунь, - говорил ему Чихо перед прослушиванием. – Там все тебе готовы кишки выпустить и это правильно. Ты тоже клювом не щелкай и по сторонам смотри». Ханхэ пришел готовым как к защите, так и к нападению, но после попадающего сразу по всем незащищенным местам доверчивого взгляда откидывает оружие в сторону. Он уверен, что ему не лгут, он уверен, что глаза, сверкающие энтузиазмом и любопытством ко всему настолько ярко, не могут лгать. После первого же прогона Ханхэ чувствует себя дважды обведенным вокруг пальца. Робость и мягкость слетают с Джевона, как только он открывает рот, чтобы зачитать сметающий все на своем пути текст. Джевон подбирает слова четко, не льет воды, чтобы чем-то заполнить бит для отвлечения внимания, акцентирует каждый слог и голосом владеет практически идеально. Зачитывая, он смотрит в одну точку, буквально прожигая взглядом, вдалбливая смысл своих слов, как гвозди в крышку гроба. Движения его рук резкие, но не отвлекающие, наоборот, будто придающие ему ускорение, а словам - значимости. Джевон заканчивает, восстанавливает дыхание и снова радостно улыбается пораженному Ханхэ. - Ну как? По-моему, нужно еще немного доработать последние строчки, тогда к твоей партии подойдет идеально. - Ты, кажется, говорил, что нервничаешь? - Я нервничаю, - Джевон издает смешок. – Но сейчас камер нет. И рядом с тобой как-то спокойно. Напряжения нет. По-моему, из нас отличная команда. Ханхэ изучающе смотрит на него. Он уверен, что это не фальшь. Он не знает, откуда взялась эта самая уверенность, может это даже и не уверенность вовсе, а хренова интуиция, однако его буквально точит тот факт, что он не привык доверять так сразу. Ханхэ вообще доверять не привык. - Тебя разве не смущает, что мы соперники? - А мы разве соперники? – Джевон вскидывает брови. – Хочешь состязаться со мной? Вышвырнуть меня отсюда? - Нет. Ханхэ не лжет, он отвечает даже слишком искренне. Он пришел состязаться и вышвыривать, однако ему в противники достался Джевон, который отбивает всякое желание сражаться, потому что они оба равны. С Джевоном хочется пойти выпить, потом слегка проветриться на какой-нибудь лавочке, болтая ни о чем, а потом завалиться в студию к Чихо и записать что-то бредовое, но веселое, не для релиза, а для себя и для того, чтобы было, что вспомнить на будущих совместных тусовках. - Я тоже нет, - Джевон кивает. – Тех выебонщиков хочется поставить на место, но против тебя я идти не хочу. Сразу видно, что ты другой. - Другой - это какой? - Другой это другой, - смеется Джевон. – У тебя есть душа. Почему-то я уверен, что ты не воткнешь мне нож в спину. Ты сам недавно сказал, что наши личности отлично сочетаются. О том, что значила на минуту повисшая между ними пауза, Ханхэ думать не хочет. Догадывается, но не хочет осмыслять, не хочет принимать, потому что у всего этого есть последствия. Все слишком стремительно, день чересчур перенасыщен событиями, людьми, мыслями и эмоциями. Как если бы он был аутсайдером в волейболе, а ему вдруг пасовали мяч. Попытаться поймать или лучше отскочить в сторону, чтобы не задело? Ханхэ тянет время, он слишком долго обустраивал себе отстраненное ото всех местечко в углу, своеобразный опорный пункт, откуда он наблюдал за всеми и куда никого не пускал, чтобы что-то менять. - В общем, чем бы ни закончился сегодняшний вечер, как насчет того, чтобы сходить и немного выпить после съемок? – Джевон крутит ручку в руках и слегка склоняет голову набок. – Ты не подумай, я не навязываюсь, просто, мне кажется, нам было бы неплохо слегка развеяться. - Я не против, - Ханхэ, наконец, улыбается, почему-то его вдруг отпускает, борьбу с собой он переносит на потом. – По крайней мере, отметим знакомство. Улыбка у Джевона радостнее, чем ей следовало бы быть. Ханхэ теряется, когда звучит вердикт. Он должен быть рад, что прошел. Ханхэ, в принципе, и рад, но внутри него будто плещется ледяная вода с кубиками льда, бьющего по стенкам и внутренностям. Джевон гораздо больше, чем многие из прошедших, заслужил место в следующем раунде, паренек он очень даже способный, однако фортуна, подгоняемая гнилой системой, от него отвернулась. Джевон не перестает улыбаться, чем еще больше тушует Ханхэ. После интервью они стоят неподалеку от здания, обдуваемые ночным ветром, и докуривают по второй сигарете. - И все же, поздравляю, хён, ты был крут, - Джевон слегка толкает его в плечо. – Порви там всех, ты заслуживаешь победы. - Хватит, - Ханхэ кажется, что по его стеклянной душе кто-то с противным скрипом водит проволокой; он поднимает кепку и твердо смотрит Джевону в глаза. – Мы оба должны были пройти. Ты заслуживаешь этого не меньше меня и ты это знаешь. - Жизнь на этом не кончается, - немного погодя отвечает Джевон, отводя взгляд и позволяя уголкам губ слегка опуститься. – Обидно, что так вышло, учитывая, что прошли те, кого я без проблем могу уделать, была бы возможность, но ни хрена теперь уже не сделаешь. - Жалеешь, что пошел? - Я встретил такого классного хёна, как я могу жалеть об этом, - Джевон смеется. – Сейчас жахнем по рюмашечке, так вообще жизнь малиной покажется. - Дурачина. Ханхэ тянет руку и лохматит Джевону волосы. Как бы тот ни храбрился, однако ему все равно неприятно и в какой-то степени больно, без этого никак. Ты готовился, шел, настраивался на победу, а тебе вдруг прилетает под дых буквально в самом начале, причем прилетает даже не от человека, которому хотя бы в ответ вмазать можно, а от банального случая. Для Ханхэ Джевон еще ребенок, хотя между ними разница всего четыре года. Его хочется поддержать и не дать потерять веру в себя, пусть и Джевон в состоянии выдержать свое поражение с гордостью. Рэпер он, может, и хороший, но душу ему еще изгадить и закалить не успели. Уже глубокой ночью они сидят в круглосуточной забегаловке и допивают черт знает какую бутылку соджу. Оба уставшие, потрепанные, но счастливые. Джевон не перестает светить улыбкой, повторяя, как хорошо все вышло, что они оба прошли. Ханхэ сидит напротив и то и дело кивает, радуясь возможности вдохнуть свободно, без чувства вины. Вокруг тихо переговариваются другие полуночники, мерно шипит что-то на кухне, где-то вдалеке снуют туда-сюда машины города, не знающего сна. На сообщения от обидевшихся Чихо и Мино откровенно наплевать, Ханхэ ответит им завтра. Правда, что именно отвечать, он не знает. Как объяснить то, что он променял веселую попойку с друзьями на неторопливое опьянение с едва знакомым человеком? «Чон Ханхэ, ты идиот», - выносит он себе вердикт и наполняет их рюмки. Джевон перенес гораздо больший стресс, поэтому контроль над собой теряет быстрее. Вернее Ханхэ умело подливает ему еще и еще, так, что пока он пьет одну рюмку, в Джевона уже оказывается влито две. Ханхэ чувствует себя ответственным, поэтому не позволяет себе надраться так, как он надрался бы, будь он с компанией. Он позволяет себе расслабиться, но не оторваться от реальности полностью. Зато Джевон с постепенно краснеющими щеками отыгрывается за все, что ему пришлось пережить. С каждой новой каплей алкоголя Джевон становится все более открытым. Он рассказывает о своем детстве, о том, как хотел быть артистом и как устраивал для родственников и друзей целые постановки, пусть и глупые, но делавшие его невероятно счастливым. Он рассказывает о том, как ему однажды подарили книгу про Египет, которая так ему понравилась, что он решил когда-нибудь обязательно туда съездить и своими глазами посмотреть на пирамиды, а заодно и купить себе подвеску со скарабеем. Он рассказывает о Самуэле, об агентствах, о своем постоянно вихляющем пути к сцене. Джевон любит внимание, хотя сам по себе очень скромный и даже робкий, он целеустремленный и амбициозный, любит знакомиться с новыми людьми, такими же творческими, как и он сам, потому что они его вдохновляют. Когда Джевон уже практически лежит на столе, опираясь на локти, он признается, что Ханхэ ему понравился с первого взгляда. - Вот все эти сволочи, да, - медленно вещает он, всеми силами цепляясь вялым сознанием за мысль. – Стояли такие типа крутые, хотя сами из себя ну ни хера не представляли. У некоторых рожи были, как будто они на толчке тужились. А ты, хён… Джевон промаргивается, собирая по кусочкам хаотично бегающие перед мысленным взором слова. Ханхэ терпеливо ждет, давя непроизвольную улыбку. - Ты такой спокойный и теплый. Без понтов и выебонов, ты просто… - Джевон приподнимается и, пьяно улыбаясь, тянет кажущуюся неподъемной руку и слегка похлопывает Ханхэ по щеке. – Я с тобой прямо как дома. Ты похож на медведя. Люблю медведей. Глупо хихикнув низким и хриплым голосом, Джевон опускает голову на сгиб локтя и, кажется, вырубается. Все оставшиеся силы он потратил на этот монолог. Ханхэ задумчиво смотрит на темную макушку, пытаясь разогнать в голове пьяный дурман, мешающий думать, как следует. Протянутая рука Джевона упирается костяшками о живот Ханхэ, который сначала осторожно касается ее пальцами, а после разворачивает и начинает рассматривать татуировку. Джевон свалился на него, как снег на голову. Совсем не вовремя и совсем не в тех обстоятельствах. И, наверное, влияет на него совсем не так, как следовало бы. Ханхэ просто банально не понимает, почему у него в голове все вдруг перевернулось вверх дном, а Джевон за пару часов успел плавно вклиниться в течение его жизни и занять там определенное место. «Херь какая-то», - думает Ханхэ и идет оплачивать счет. Его слегка пошатывает, но он находит в себе силы дотащить что-то невнятно бормочущего Джевона до такси и плюхнуться рядом с ним на заднее сидение. Младший сопит на его плече, слегка подергивая во сне пальцами. Ханхэ позволяет себе полуулыбку. Ему в кои-то веки тепло. Процесс затаскивания полубессознательного тела в дом слегка затягивается, но заканчивается без происшествий. Квартира у Ханхэ небольшая, однако для жизни очень даже пригодная: гостиная с диваном, спальня, ванная и миниатюрная кухня, совмещенная непосредственно с гостиной. Недолго думая, он тащит Джевона в спальню, аккуратно опускает на кровать, снимает с него кроссовки, толстовку, в кармане которой звякает цепь, и кепку. Прикрыв его своим одеялом, Ханхэ достает из шкафа полотенце и идет по-быстрому принять душ. Он впервые пускает кого-то к себе в первый же день знакомства и тем более позволяет спать в своей кровати. Но по-другому Ханхэ поступить не мог. Не оставлять же Джевона одного черт знает где. Адреса его он не знает. Перед тем, как лечь спать на диван, Ханхэ заходит захватить из шкафа плед и заодно проверить Джевона. Тот лежит на боку, обхватив руками подушку. Подающий большие надежды рэпер Уан, грозящийся в будущем подмять под себя сцену, сейчас предстает перед Ханхэ обычным уставшим парнем, который изо всех сил пытается выбить себе место под солнцем. Он сам был таким пару лет назад. И Ханхэ надеется, что Джевон выдержит и не просрет все свои возможности. Хотя бы один из них обязан добиться успеха и признания. Когда утром, потирая шею, сонный Джевон выходит из комнаты, Ханхэ как раз домывает накопившуюся в раковине посуду. Он закрывает кран, вытирает руки полотенцем и приветливо машет ему. - Я вчера вырубился, да? – Джевон пропускает пальцы через спутанные волосы, шлепая босыми ступнями по холодному паркету. - Заснул прямо за столом, - Ханхэ добродушно хмыкает и включает электрический чайник. - Прости, - младший хмурится, поджимая губы. – Тебе тащить меня пришлось. Я обычно слежу за количеством выпивки, а вчера на голодный желудок меня быстро унесло. Сколько с меня за соджу и такси? - Не неси чушь, что я один бы поехал, что с тобой, цена та же. Садись за стол, я сейчас нам завтрак наколдую. - Но выпив… - Не спорь с хёном, пока ложкой по лбу не получил, - перебивает его Ханхэ и, подтверждая свои слова, грозит ему маленькой чайной ложкой. Джевон прыскает со смеху и послушно опускается на стул, все еще посмеиваясь. - А по тебе и не скажешь, что ты такой грозный, хён. - Ты многого обо мне не знаешь, - Ханхэ достает из холодильника яйца и разбивает их в сковороду. - Например? – Джевон с интересом опирается щекой о ладонь. - Я учился на маркетолога. - Да ладно, серьезно? – и без того большие глаза Джевона шокировано распахиваются. – Заливаешь! - Мало чьи родители приходят в восторг, когда их дети заявляют, что хотят быть артистами, - Ханхэ пожимает плечами. – Пришлось пытаться быть «нормальным» ребенком со светлым будущим. - Практически живущим в офисе от выходных до выходных и ненавидящим свою муторную работу. - Именно, - на стол с тихим стуком приземляются чашки с дымящимся кофе. – Поэтому я и бросил все это к чертям. Решил посвятить себя тому, что действительно меня интересует. Родители постепенно смирились. - Это круто. Нет, серьезно, - Джевон поджимает одну ногу под себя и слегка подается вперед. – Не побояться и рискнуть уважением и репутацией не каждый сможет. Тем более, ты оправдал ожидания. Мне нравятся песни Phantom, а твой альбом 365 вообще зашел на ура. Оппа, возьмешь меня к себе в фанаты? А на груди распишешься? Ханхэ смеется так, что чуть не опрокидывает с плиты шипящую сковороду. Джевон, вызвавший такую бурную реакцию отменной пародией на типичных фанаточек, сам начинает хохотать, лупя ладонью по коленке. Около двух минут они не могут успокоиться. Ханхэ кое-как выключает плиту и ставит на стол тарелки с яичницей перед утирающим слезы Джевоном. - Аж голова заболела. - Таблетку? – предлагает Ханхэ, уже практически полностью пришедший в себя. - Не, мне нормально, - младший отмахивается руками, после чего делает вдох, чтобы перестать посмеиваться, и говорит уже серьезно. – Но я правда люблю твои песни. У нас с тобой вкусы в музыке сходятся, вчера так мы вообще зажгли. Я рад, что мы познакомились, я реально очень уважаю тебя, хён. Какое-то время Ханхэ просто смотрит на него, переваривая, после чего опускает голову и фыркает, пытаясь сдержать широкую улыбку. - Спасибо, - он неловко кивает головой несколько раз. – Правда, мне очень приятно. Джевон радостно улыбается, хлопает его по плечу и принимается за завтрак. Борьба за микрофон разжигает азарт равно настолько, насколько и выматывает. Если физически ты полон сил, то морально катишься все ниже и ниже, прямиком к отметке «психованный труп». Накаленная атмосфера в зале, где каждый готов отгрызть другому руку, но получить вожделенный микрофон, чтобы яростно выплюнуть туда все, что накопилось, давит так, что в голове даже не звенит, а просто поднимается прессующий сознание гул. Ханхэ не отпускает, даже когда он осознает, что и он сам, и Джевон, и Мино с Тэуном справляются с заданием и проходят дальше. Он стоит на улице и смотрит на темное-темное небо, пытаясь собрать мысли в кучу. - Ты как? – через какое-то время рядом с ним возникает Джевон. - Терпимо, - Ханхэ снимает кепку, проводит ладонью по волосам и снова надевает. - Мы все были как дикие звери. Я на какое-то время будто контроль над собой потерял там, в зале. - Я тоже, - Джевон смотрит на свои руки. – С одной стороны, так и должно быть, это соревнование, а соревнования за деньги и славу всегда превращаются в войну. Но с другой стороны мы люди в первую очередь, а это задание с микрофоном больше похоже на то, как если бы голодных львов засунули в клетку и кинули на середину кусок мяса. - Странные ощущения. Счастье от того, что прошел, предвкушение будущих состязаний и в то же время какое-то неприятное предчувствие. - Предчувствие? – Джевон вскидывает брови. – То есть? - Не знаю. Муть какая-то в голову лезет, не обращай внимания, - Ханхэ качает головой. – Ты не занят? Мы собирались поужинать пойти, все равно выступление продюсеров только через пару дней. Пойдешь с нами? - А то, ты еще спрашиваешь. Джевон довольно хмыкает и закидывает руку Ханхэ на плечи. Последнему становится немного легче. До тех пор, пока он не вернется в свою пустую и холодную без человеческого тепла квартиру, он может забыть обо всех грызущих его живьем мыслях. Когда раздается звонок в дверь, Ханхэ дергается. Он понятия не имеет, какой сейчас день, сколько вообще времени и кто к чертям приперся. Его это и не интересует. Ханхэ облажался, облажался конкретно и с последствиями, причем последствия затронули не только его, что вызывает чувство отвращения к самому себе. Не то чтобы он питал большую симпатию к Дэуну, однако Ханхэ чувствовал, что получил его место абсолютно незаслуженно. Он прекрасно это понимал, все это понимали. Сидя в комнате ожидания, он пытался осознать, что произошло. Он был раздавлен, опустошен и в какой-то степени унижен. Ему как будто просто оказали услугу по старым связям. Шок от собственной глупой ошибки и решения продюсеров не давал ему трезво думать еще длительное время. Ханхэ решил доказать, что достоин. Он решил гордо пройти дальше и оправдать все ожидания, заткнуть ненавистникам рты. Но чем больше времени проходило, тем меньше в нем оставалось уверенности в правильности своих действий. Никто ему не помогал, не давал советы, даже Чихо лишь сочувственно похлопывал его по спине. Ханхэ казалось, что он падает куда-то в бездну, откуда выбраться будет довольно проблематично, поэтому он решил все прекратить. Нужно уметь отвечать за свои поступки и плевать, что там подумают остальные. Он добровольно отказывается от участия в шоу, к которому упорно готовился несколько месяцев. «Так тебе и надо, Чон Ханхэ», - с усмешкой думает он, вновь и вновь вспоминая об этой ситуации, на несколько долгих дней заперевшись дома и засунув телефон с доступом в интернет куда подальше. Повторяющиеся звонки в дверь уже начали порядком раздражать. Ханхэ поднимается с дивана и шаркает к двери, слегка пошатываясь. Он не помнит, когда ел последний раз. - Ты почему трубку не берешь? Телефон тебе для чего вообще? – перед ним стоит Джевон с наполовину злым, наполовину обеспокоенным взглядом. – Пропал чуть ли не на две недели, никто не знает, где ты и что ты, это нормально, по-твоему? - Две недели? Вау, - Ханхэ устало усмехается. - Вау? И это все, что ты можешь сказать? Джевон сжимает кулаки. Он места себе не находил, будучи брошенным в полный игнор со стороны Ханхэ с того самого дня, как все это началось. На звонки тот не отвечал, а когда Джевон приходил навестить свою бывшую команду, просто избегал его. В принципе, он избегал всех. Когда же Ханхэ ушел с шоу, то возможность хоть как-то связаться с ним оборвалась полностью. Помня, в каком состоянии тот был еще до принятия решения, Джевон переживал, как бы тот не натворил чего глупого. Никто из его друзей не знал ничего о его местоположении, поэтому младший не выдержал и пришел сюда. - Хён, расскажи, что не так. Я хочу хоть как-нибудь тебе помочь. Ханхэ лишь делает шаг вперед и молча прижимается лбом к плечу Джевона, практически полностью опираясь на него. - Эй, все хорошо, - Джевон обхватывает его руками и мягко гладит ладонью по спине. – Давай-ка сядем. Он помогает Ханхэ дойти до дивана, усаживает его, закрывает дверь, разувается и садится рядом. - Что тебя так мучает? Ханхэ хочется ответить, что всё. Но он не привык жаловаться. Показывать свою слабость, признаваться в своем бессилии и опустошении другому человеку кажется для него очень сложным и не позволительным. Ханхэ тяжело вздыхает, ерошит свои волосы и пытается собраться с мыслями. Как ни парадоксально, но для того, чтобы признаться в своей слабости, нужно много сил. - Я должен был вылететь. Забыть текст во время выступления, сбиться гораздо хуже, чем бояться выступать без очков. Он сделал все правильно, хорошо зачитал, однако выкинули его. В соревновании пан или пропал, жалость абсолютно не к месту, но я так не могу, - Ханхэ с какой-то отчаянностью заглядывает Джевону в глаза. – Я должен был сразу сказать, что не могу просто взять и забрать у человека место. Но нет же, я повел себя, как мудак, как крыса, и просто пошел дальше, думал, что соберусь и все исправлю. Исправил, как же, хрен там был. Только заработал лишней порции дерьма для себя, Дэуна и хёнов. - Но твоей вины в том, что выбрали тебя, нет. СанИ и ДжинТэ-хёны приняли такое решение, все по правилам. Ты никому ничего не должен был, плевать, что говорят те тупорезы из интернета, никто из знакомых тебя не осуждает. - Ситуация могла бы решиться по-другому, не будь я таким идиотом, - Ханхэ закрывает лицо ладонями. - Ситуация могла бы решиться по-другому, если бы ты сейчас был маркетологом, а я машины на заправке обслуживал. Забудь ты про это «если бы». Ты поступил, как поступил, прими это и иди дальше. Хён, в итоге же ты исправился. Признаться в своих ошибках дорогого стоит. Никто на тебя зла не держит, так что хватит хандрить, - Джевон обнимает его за плечи и слегка трясет. – Эй, а знаешь что? - Что? – бубнит Ханхэ сквозь ладони. - Мы формально вылетели вместе. Здорово, правда? Ханхэ отнимает ладони от лица и смотрит на улыбающегося во все тридцать два Джевона, после чего не выдерживает и глухо смеется. - Ты такой дурачина. - Кто из нас еще дурачина! Джевон толкает Ханхэ плечом и хохочет, когда тот тыкает его пальцем в бок. Какое-то время они просто сидят и разговаривают. Если быть точнее, то говорит преимущественно Джевон, рассказывая, чем занимался все это время, какую классную кафешку нашел неподалеку и сколько добавил новых песен, которые им обязательно нужно будет вместе послушать. Потом он вдруг серьезнеет и говорит то, что уже давно вертелось у него на языке, собственно говоря, из-за чего он и пришел. - Не делай больше так, хён. - Как? - Не пропадай, - Джевон твердо смотрит ему в глаза. – Я правда беспокоился. Ты можешь звонить мне в любое время, если тебя что-то беспокоит, слышишь? Не нужно вот так закрываться ото всех, это тебе не поможет. - Хорошо, - после небольшой паузы отвечает Ханхэ. – Прости, что заставил поволноваться. - Главное, что с тобой все нормально, - довольно хмыкает Джевон и улыбается. – Знаешь, а я скучал. Ханхэ вскидывает брови. Все эти неожиданные джевоновы фразы постоянно сбивали его с толку, но при этом как-то… поднимали настроение? - Я тоже. Ответ Джевона более чем устраивает. Он, убедившись, что с Ханхэ все хорошо, вскакивает с дивана и начинает убирать беспорядок, все это время действовавший ему на нервы. Выкинув пустые пачки от рамёна и чипсов, бутылки и прочий мусор, он распахнул шторы и открыл окно, впуская свежий воздух. На улице уже занимался закат. - Ну вот, теперь хотя бы не похоже на поместье семейки Адамс, - Джевон удовлетворенно отряхивает ладони. – Кушать будешь? Сейчас сварганю что-нибудь из того, что есть. - Эй, Джевон. - Да? Ханхэ считает, что и так уже много чего натворил. Облажался сам, подставил других, подставил себя, нехило переполошил народ. Он боится потерять хотя бы тот хрупкий мир, который имеет, однако если уж начал приводить себя и свою жизнь в порядок, то разбираться и расставлять точки над «i» нужно во всем. Когда к его дивану подходит Джевон, Ханхэ встает и не очень уверенно, но решительно прижимается к его губам, молясь, чтобы он не ошибся в своих выводах, иначе все пропало. Джевон стоит, не шевелясь, и Ханхэ успевает несколько раз обложить себя матом, как вдруг чувствует его улыбку сквозь поцелуй. - Признаюсь, я пришел и за этим тоже, - через какое-то время отстраняясь, говорит довольный Джевон. - Дурачина, - тихо хмыкает Ханхэ и соприкасается с ним лбами. - Хён, ну хватит меня так называть. - Так если ты дурачина, что я поделаю? - Да твою же. Джевон толкает его на диван, а сам, посмеиваясь, шлепает на кухню и начинает греметь посудой. Ханхэ откидывается на подушку и улыбается. Он уверен, что создал себе еще с десяток новых проблем, однако сейчас беспорядок в его голове постепенно начинает приходить в нормальный вид. Ханхэ облажался, причем крупно, но сейчас он не стал бы ничего менять, даже если бы у него была такая возможность. Джевон прав, все получилось так, как получилось. К тому же, возможно, не случись все это дерьмо, они бы так и продолжали ходить вокруг да около и неизвестно, к чему бы это привело. Что ни делается, то к лучшему, Ханхэ решает отныне и впредь превращать все неудачи в отправные точки к счастью.