Мир, в котором есть ты

Задумывались ли вы о том, что все встречи в нашей жизни не случайны? Или, наоборот, это такая ирония судьбы: столкнуть двух людей, поиграть с их чувствами и действиями, и развести по разные стороны планеты? Что из этого истина, а что ложь? Предопределена ли встреча с тем, кто станет дороже всего на свете, или все – совершенная спонтанность богов? Ифань был… фаталистом. Однако, это не мешало ему отрицать религию (морщившись при каждом разговоре о Боге), отмахиваясь от доводов воспитателей «Все в мире предопределено волей Господней». С детства парень ждал, что однажды в его жизнь ворвется очаровательное создание, будоража чувства и заставляя совершать безумные поступки ради любви. Конечно, прогнозировать свое поведение заранее Ифань не мог, но это ни в коей мере не мешало рассматривать любые возможные варианты. Вполне вероятно, что именно эта склонность к фатализму помогла воспитаннику приюта пережить трудные времена детства и младшей школы, а также не позволила допустить разочарование в жизни. И все потому, что в один из моментов подросткового возраста Ифань заметил за собой странность к увлечению мужским телом. Первая реакция – отторжение, вторая – неверие и размышления, третья – сомнение. И только спустя какое-то время пришло приятие такого расклада, примирившее парня с неизбежностью. «Нам с детства твердили, что мы особенные, и вот результат», – усмехается Ифань, склонив голову, слушая проповедь. К выпускному классу он окончательно, по словам взрослых, «состоял из греха»: не отказывал себе в курении и алкоголе, любил бывать в клубе и уже успел познать радости плотских утех. Но никто из старших не уточнял – сигареты и алкоголь встречались крайне редко и в большой компании, в клуб удавалось проникнуть один раз из десяток попыток, а секс, как ни парадоксально, случился с молодым воспитателем, которого с позором выгнали, а Ифаня перевели в другой приют с рекомендацией посещения психолога в личном деле. Юноша не грустил – здесь ему понравилось больше, да и отношение было совершенно другое, более «человечное». Именно тут он нашел единомышленников и друзей, здесь еще раз убедился – все делается к лучшему, даже если изначально кажется обратное. *** – Черт, – шипит Ифань, поднимаясь и осматривая тело на наличие повреждений. Содранные колени, правый бок и локоть ноют, заставляя сморщиться и прикусить губу. – Эй, ты как? Хмуро взглянув на парня, сбившего его своим велосипедом, Ифань не удостоил того ответом. Подняв доску и заметно хромая, он добрался до ближайшей скамьи и грузно опустился на нее, прикрыв глаза от вспышки боли. По шагам и чужому дыханию юноша определил, что обидчик последовал за ним, но сил двигаться не было. Он слишком не любил боль, чтобы лишними движениями заставлять себя страдать. – Дай посмотрю, – парень потянул Ифаня за запястье, заставляя перевернуть ладони, охая, видя, в каком они состоянии. – Прости, я отвлекся и не заметил тебя. – Мне от этого не легче, – все же соизволил ответить Ифань, по-прежнему не шевелясь. – Я оплачу лечение, – выдвинул вариант парень. – Пойдем, нужно обработать все. – Не дойду, – честно признался Ифань, открывая глаза и всматриваясь в лицо сидящего на корточках парня. – Велосипед на что? – легко, уголками губ улыбнулся тот, поднимаясь и помогая встать Ифаню. – Хуан ЦзыТао, – представился, поддерживая пострадавшего за талию. – Ву Ифань, – юноша кивнул на приветствие, устраиваясь на раме, кривя губы от боли. – Не переживай, я поеду медленно, можешь не держаться, – ЦзыТао уселся, осторожно отталкиваясь от земли и поглядывая на пассажира. – Доска…, – вспомнил Ифань. – Прикрепил сзади, – улыбнулся парень. Всю дорогу до ближайшей больницы оба молчали, не считая нужным начинать диалог. Отведя Ифаня в кабинет, ЦзыТао оплатил счет и остался ждать юношу в коридоре. Перевязанный бинтами, тот выглядел нелепо, заставляя губы снова дернуться в улыбке. Заметивший подобные манипуляции Ифань нахмурился, рывком выхватывая бумагу из рук виновника своих бед, и медленно направился к администратору заполнять свои данные. – Это на такси, – ЦзыТао вложил купюры в карман шорт Ифаня, игнорируя сердитый взгляд. – Мне нужно ехать, поэтому отвезти до дома тебя не смогу. Пока! – Внимательней будь, – буркнул Ифань, приподнимая руку в прощальном жесте. Смотря вслед брюнету со смешным хвостиком на голове, замеченным только что, Ифань усмехнулся, разворачиваясь в противоположную сторону, двигаясь к остановке автобуса. Тратить деньги на такси? Ни за что! Пусть автобус менее комфортен, зато экономичней. *** Весна полноценно вступила в свои права, заставляя людей выбирать легкую одежду, а девушек красоваться в платьях. Но Ифаня это время года раздражало тем, что, несмотря на погоду, в школу все-равно нужно было приходить в форме. Да, под нее допускалось надевать футболки и майки, но ведь кроме спортивных занятий, негде скинуть с себя удушающий пиджак с галстуком. – Нас отправляют в военный лагерь, – плюхается на соседний стул староста класса. – Держи, это необходимо подписать родителям или опекунам. Список разрешенных вещей раздам позже. – И когда это «счастье» наступит? – поднимает голову от парты Ифань, рассматривая врученный бланк. – Через неделю, – улыбается одноклассник, поднимаясь. – Говорят, там инструктор – жесткий человек, многие пытались сбежать после пары дней. – Слабаки, – фыркает Ву, – как в армию-то собираются в таком случае? Спасибо за предупреждение. Кивнув, староста отошел, чтобы тут же поймать за рукав еще кого-то, всучивая бумаги и объясняя все. Ифань, быстро прочитав текст, аккуратно вложил листок в тетрадь, планируя сегодня же вечером получить у директора приюта подпись. Никаких взносов платить не требовалось – напротив, школа брала на себя расходы за проживание и питание «особенных» детей, к которым относился и Ифань. А это означало, что дополнительных расходов приют не понесет, и гарантировало согласие его руководства на поездку. – Получил? – помахал бланком перед брюнетом его лучший друг и сосед по комнате, Ли ЮнВей. – Конечно, – усмехнулся Ифань. – У меня есть предложение, – наклонился ближе к другу ЮнВей. – Сегодня вечеринка у моего парня, пойдем? – Будет, как в прошлый раз? – хмыкнул брюнет, вспоминая флиртующих девушек и зажатого кем-то в уголке друга. – Не хочу. – Эй, – толкнул локтем руку друга ЮнВей, – зря отказываешься! Между прочим, там будут все свои. – Ой ли, – протянул Ифань, улыбаясь проходящей мимо однокласснице. – Не веришь? – хмыкнул друг. – Есть такое. – Не проверишь – не узнаешь, – шепнул ЮнВей, поднимаясь, чтобы перейти к своей парте. – Старшие, опытные, одинокие… Что может быть лучше для нас? – Что ты…, – Ифань осекся под взглядом учителя и только успел под партой показать другу кулак. *** Пожав руку хозяину квартиры, которого беззастенчиво обнимал ЮнВей, Ифань прошел в комнату, где на полу уже устроились несколько парней. Все они поприветствовали новичка, приглашая присоединиться к распитию алкоголя. Улыбнувшись, брюнет согласился, взглядом отыскав друга и вопросительно приподняв бровь, словно говоря: «И это одинокие?». Сразу было заметно, что присутствующие состоят в паре, и счастливы вместе. Но что радует, хоть с ориентацией ЮнВей не обманул. Вечер шел своим чередом, и, общаясь с этими веселыми студентами, Ифань потерял счет времени. Трое опаздывали, и коллективно было решено напоить их за эту провинность. Неспешные разговоры расслабляли, а алкоголь туманил разум, поэтому Ифань пропустил появление первого из опоздавших. – Неожиданно увидеть тебя здесь, – уселся рядом смутно знакомый блондин. – ЦзыТао, – представился, улыбаясь над потугами вспомнить их первую встречу. – Месяц назад, парк, больница. – Оооо, – протянул Ифань, – велосипедист, точно. – Третий раз точно будет судьбой, – тихо засмеялся ЦзыТао, протягивая банку пива, в это же время отпивая из своей. – Кто знает, – хмыкнул Ифань, замечая мимолетную улыбку в уголках губ собеседника. Отчего-то сердце дрогнуло при виде хитрого прищура и лукавой улыбки. Да и черная майка, обтягивающая тренированное тело и открывающая для обзора слегка загорелые руки с выступающими мускулами, ускоряла биение пульса. Взгляд скользнул ниже – к длинным ногам, видневшимся сквозь прорези на джинсах. Расслабленная поза не обманула Ифаня – в Тао была скрыта сила, которую хотелось ощутить, потрогать и приручить. Тихо выдохнув, юноша осмотрелся, ища ЮнВея, приподняв брови, застукав его, покидающим комнату на руках у хозяина квартиры. Переведя взгляд на банку в своих руках, Ифань улыбнулся, радуясь за друга, нашедшего, судя по увиденной сцене, свою любовь. Оставаться здесь теперь не стоило – парочки разбрелись, либо сидели в обнимку, тихо переговариваясь о чем-то. Общий разговор сошел на нет, и причины задержаться дольше Ифань не видел. Конечно, присутствие ЦзыТао окрашивало вечер в совершенно иные тона, но… Кто они друг другу? Стоит ли пытаться начать что-то? – Мне пора, – брюнет отставил пустую банку, пытаясь подняться, но тут же опускаясь обратно на пол: тело не слушалось, хотя разум был более адекватен. – Я помогу, – Тао легко поднял Ифаня, обнимая его за талию и закинув руку Ву себе на плечо. – Идем, сначала нужно хоть немного протрезветь, иначе заснешь по дороге. – Все хорошо, – послушно переставлял ноги юноша, но пытаясь убедить словами, что в порядке. Он покорно склонился над раковиной, опираясь руками в ее бортики, пока блондин зачерпывал в ладонь холодную воду и, не жалея парня, умывал его лицо, смеясь, когда Ифань фыркал и пытался отстраниться. – Легче? – всучив брюнету полотенце, поинтересовался ЦзыТао. – Спасибо, – прохрипел Ву сквозь ткань. – Не стоит, – сложил руки на груди Хуан, наблюдая, как юноша вешает полотенце на крючок и поправляет мокрые пряди челки. Ифань подошел практически вплотную к парню, вынуждая его приподнять голову, чтобы не прерывать контакта взглядами. Кончики пальцев покалывало в желании прикоснуться, а кровь бежала по венам, распаляя дремлющее желание быть еще ближе, врасти, стать единым целым… Не задумываясь о том, что делает, брюнет прижал ЦзыТао за плечи к стене, целуя чужие полусухие губы, чувствуя улыбку сквозь поцелуй. Он понимал, что блондин с легкостью сможет вырваться из этого захвата, если захочет, и осознание данного факта пьянило не хуже алкоголя, заставляя отстраниться, чтобы с не меньшим напором снова целовать, целовать, целовать…. – Неопытный, но страстный, – шепчет Хуан, все же изворачиваясь и меняясь с Ифанем местами. Ладони проникают под футболку, заставляя брюнета вздрогнуть и с тихим выдохом закрыть глаза, позволяя ласкать себя. В местах прикосновений кожа становится сверхчувствительной, дыхание сбивается, и, стоит чужой ладони проникнуть под нижнее белье, Ифань издает первый стон, откидывая голову назад и стукаясь затылком о стену. Перед глазами мелькает калейдоскоп, когда ЦзыТао заменяет руку губами, вырывая из горла Ву протяжное «Черт». – Ифань, – заглядывает в ванную ЮнВей, смущаясь вида доведенного до разрядки друга и обнимающего его ЦзыТао, – у нас проблема. – Какая? – пребывает в блаженной неге брюнет, оглаживая пальцами торс Хуана. – Нужно попасть домой прежде, чем родители будут волноваться, – делает акцент на нужном слове ЮнВей. – Да и брат Ханя сейчас придет, а я пока не хочу знакомиться с ним. – Да брось, КиХэй отличный парень, – отстранился от Ифаня Тао. – Верю тебе на слово. Фань… – Иду, – брюнет улыбнулся Хуану, целуя его напоследок и выходя в коридор. – Что за паника? – сердитым шепотом уточнил у друга, утягивающего в сторону кухни. – Я с трудом уговорил Ханя отвлечь брата, пока мы не уйдем, так что помолчи, – прислушивается к звукам в квартире ЮнВей. – Поздравляю, кстати, – ухмыляется, окинув взглядом брюнета. – И… – Ифань замолкает, слыша громкий голос, так подозрительно знакомый. – Его брат - учитель Юэ? – еле слышно, на выдохе. – Сам узнал буквально полчаса назад, – с такой же громкостью сообщает ЮнВей. – Ты попал, – усмехается Ву. – Вляпался, – поправляет друг. – Идем! Быстрым шагом юноши доходят до входной двери и, надев обувь, выскакивают на лестничную площадку, скрываясь в лифте и успевая заметить усмешку Ханя, смотрящего им вслед. *** Поправив спортивную сумку на плече, Ифань стоял около автобуса, среди толпы таких же старшеклассников, как и он сам. А может, даже студентов: по внешнему виду не всегда можно было определить возраст. Переминаясь с ноги на ногу, парни оглядывали друг друга, словно оценивая навыки и возможности. Казалось – это не лагерь, а чистой воды соревнование, из которого каждый хотел выйти победителем. – Построиться! – суровая команда, заставившая толпу хаотично двигаться в попытках исполнить требуемое. Когда все выстроились в сравнительно стройную линию, при этом не приняв во внимание рост и периодически косясь друг на друга, перед парнями прошелся мужчина средних лет в военной форме, хмыкая от вида «новобранцев». – Меня зовут Хуан СяоФей, майор Вооруженных сил Китайской Народной Республики. Значит, так, птенчики мои, – ласково начал мужчина, останавливаясь и поворачиваясь к строю лицом. – Прежде, чем вы войдете в эти ворота, – кивок в сторону, – вам нужно уяснить несколько правил: это не каникулы, где можно делать что вздумается, это военный лагерь, в котором вы будете делать все то, что обычно выполняют солдаты на службе в армии. Это не клуб знакомств, и бегать в женские корпуса категорически запрещено. Это не школа или дом, где вы можете ослушаться старших. Здесь важна дисциплина, дисциплина и дисциплина. Малейшая провинность – и вы получаете наказание, которое выбирает ваш инструктор. Никакой жалости, никаких поблажек, никаких слез: тяжело будет в учении, легко в практике. Подозвав к себе какого-то паренька, мужчина снова обвел взглядом школьников, считывая разброс эмоций на лицах и угадывая желание большинства оказаться как можно дальше отсюда. – Есть еще одно важное правило: никаких телефонов, планшетов и подобной техники. Если кто-то привез с собой, то пусть незамедлительно сдаст, – жест рукой в сторону подозванного парня, – после окончания лагеря получит обратно. Утаивать не советую: если вскроется правда, наказан будет не только виновный, но и весь отряд. Всем понятно? – Да, – нестройный хор голосов. – Снова, но дружно и внятно. Всем все понятно? – ДА! – на этот раз синхронно и в одинаковой эмоциональной окраске. – Тогда сдаем технику и проходим в ворота вашего личного ада на ближайший месяц, – улыбнулся майор, скрестив руки на груди. Ифаню сдавать было нечего, поэтому он сразу вместе с ЮнВеем направился к воротам, мимолетно переглянувшись и приподняв бровь, выражая оценку произошедшему. *** Спустя несколько дней школьники окончательно распробовали «вкус армии», поднимаясь рано утром и ложась поздним вечером. Тренировки в любую погоду, еда по расписанию – выматывали настолько, что сил на общение находилось крайне мало. Отведенные для отдыха часы непривыкшие к таким нагрузкам школьники тратили на сон: в любом месте, в любом положении. И если для детей из приюта было привычным определенное время трапезы и ее однотипность, то преимущества перед «семейными» в плане физических нагрузок они не имели. Ифань, всегда считавший себя достаточно выносливым и спортивным, вынужден был признать подобные рассуждения ошибочными. Он уставал наравне со всеми, и в кровати долго ворочался, мучаясь от боли в мышцах. И это при том, что инструктор, по слухам, им достался не самый строгий. После распределения юноше повезло – ЮнВей был с ним в одной команде. Они даже спали на одной кровати: Ифань, не любивший высоту, отправил друга на второй ярус, изредка перед сном подпинывая решетку развлечения ради и слыша тихие маты ЮнВея. Правда, брюнет понимал – расплата будет, и в совершенно неподходящий момент. Но шанс поднять себе настроение заставлял снова и снова проделывать один и тот же трюк. Когда парни привыкли к подобной жизни и научились просыпаться до сигнала подъема, их навестил майор Хуан, за которым следовал молодой парень в бандане поверх светлых волос. Инструктор отдал команду строиться, и все, хоть и с заминкой, но выполнили приказ. Как один из самых высоких, Ифань стоял в начале строя, и поэтому мог рассмотреть «гостей» более внимательно, нежели многие из стоящих в хвосте. Брюнету хватило одного взгляда, чтобы мысленно простонать от досады и разочарования, но внимательный взгляд новенького не позволил внешне проявить эмоции. – Курсанты, с этого момента у вас новый инструктор: младший сержант Хуан ЦзыТао. Не обманывайтесь молодостью и не расслабляйтесь – среди инструкторов его прозвали «Посланником Сатаны». И это не вымысел, – усмехнувшись, майор ушел, забрав с собой предыдущего инструктора команды, оставив новичка знакомиться и тестировать юнцов. – Один из законов армии гласит: не стоит недооценивать противника, – заложив руки за спину, начал движение вдоль строя ЦзыТао. – Второй закон: бейся до последнего. На все время вашего пребывания здесь я ваш противник. К чему говорю это? Малейшая оплошность – и вы понесете наказание. Но, в отличии от сержанта Ли, я предпочитаю лично участвовать в нем. Опоздание – час на ринге. Ненадлежаще надетая/хранимая форма – час на ринге. Неуважение к старшим по званию – час на ринге. Хранение запрещенных вещей – час на ринге. Молодой человек, пятый с начала, шаг вперед, – дождавшись, когда команду выполнят, блондин встал перед выбранным парнем, смотря в глаза и не улыбаясь. – За разговоры во время построения или выполнения задания – час на ринге. – Есть! – поднес руку ко лбу, отдавая честь, Ифань, мысленно уже приготовившись к худшему. Встретить здесь того, о ком мечтал последнее время, и с кем практически переспал под воздействием страсти и алкоголя – хуже не придумаешь. А если учесть, что Цзытао не знал о возрасте Ву… – Отдавать честь имеют право только служащие действующей армии, и только при условии наличия головного берета, – не отводил взгляда Хуан. – Дополнительные полчаса на ринге. – Слушаюсь, – брюнет видел в глазах напротив гнев и разочарование, заставившие опустить голову. – Когда выполнять? – Прямо сейчас, курсант… – Ву Ифань. – …Ву Ифань. Разрешаю перед боем подготовиться и размяться. К сведению всех присутствующих: провинившийся ОБЯЗАН провести со мной на ринге положенное время, даже если без сознания. Цели травмировать вас у меня нет и не будет, но не надейтесь на легкость наказания – как мастер в нескольких видах борьбы, я найду, чем вас удивить. *** Совершенно не так хотел Ифань встретить Тао и почувствовать его прикосновения. Сколько раз после той вечеринки он представлял их свидание – не счесть. Но реальность жестока, именно поэтому Ву лежит в лазарете, терпя прикосновения медицинской сестры, смазывающей многочисленные синяки на теле парня. – Повернись, – тон ничем не отличался от приказов инструкторов. Брюнет повиновался, закусывая губу от боли, стоило улечься на грудь. Почему-то сейчас нестерпимо захотелось обратно в «мирную», прежнюю жизнь, прогуляться по аллее и полюбоваться на цветение сакуры, посидеть в парке на берегу небольшого прудика… Но впереди ждет пытка в лице до сих пор желанного Хуана. Несправедливо. Обидно. Печально. – Хватит предаваться страданиям, – негромкий голос сбоку, отчего Ифань поворачивает голову в противоположную сторону и бессмысленно рассматривает белую стену. – Я дальше сам позабочусь о нем, госпожа Цинь. – Одни проблемы от тебя, – бормочет женщина, передавая мазь и спеша к заглянувшему в дверь парню. – Когда перестанешь издеваться над мальчишками? – Разве это издевательства, госпожа Цинь? – улыбается блондин, прикрывая за медицинской сестрой дверь и вытерпев ее грозное покачивание пальцем. – Эй, хватит прикидываться ребенком, ты не малыш. – Слушаюсь, – Ифань повернул голову, смотря на сосредоточенного ЦзыТао. – Сейчас мы не обязаны соблюдать формальность, – слегка морщится тот, начиная смазывать синяки на лопатках и пояснице. – Так что, будь добр, убери сарказм и общайся нормально. – Это месть? – Я не настолько мелочный, чтобы использовать обиду как предлог для такого, – кивок на спину. – Это заслуженное наказание, что бы ты ни думал. – Но все же ты зол, – констатирует факт Ифань. – Я в бешенстве, – кратко отвечает Хуан. – С тобой я по незнанию чуть не нарушил свои принципы не связываться с несовершеннолетними. Майор Хуан – мой отец, и я с детства рос в уважении к закону и в почтении к профессии защиты родины. Не терплю, когда мне лгут, даже неумышленно. Ты поступил именно так. К тому же, как понимаешь, отец не одобряет моих предпочтений, и я дал обещание не связываться с парнями младше 18 лет. Нарушить свое слово и потерять доверие родителей я не хочу и не буду. – Мне почти девятнадцать, - заметил Ву. - Значит…все? – Для «всего» у нас не начиналось ничего, – усмехается блондин, переходя от спины к ногам и разминая мышцы. – Больно, – шипит Ифань, дергаясь. – Терпи, потом станет легче. – И все же? – Ты понял мою позицию, не вижу смысла повторять. Что произошло, мы изменить не в силах. Потерпим друг друга до конца лагеря, и разъедемся. Если встретимся где-то, будем вести себя как обычные знакомые, ничего более. Другого предложить не могу. – Ясно, – уткнулся лбом в сложенные руки Ифань. – Хорошо, что прояснил. – Обиделся, – вздохнул Хуан. – Какой же ты еще ребенок. Вот почему еще не хочу связываться с младшими. – Надеюсь, ты не станешь говорить Ханю про ЮнВея? – глухо спросил Ифань. – Дай шанс ему самому признаться. – Хань знает, – сообщил блондин. – Все, я закончил. Переворачивайся и отдохни. До завтра ты должен находиться здесь, но если пропустишь завтрак… – Час на ринге, помню, – криво улыбнулся брюнет. – Иди, я хочу побыть один. Спасибо за помощь. Старший уходит, не оглядываясь, а Ифань смотрит в идеально прямую спину и хочет, честно хочет забыть все произошедшее там, в ванной квартиры Ханя…но не получается. *** Где-то за воротами лагеря вовсю предъявляет свои права апрель, раскаляя воздух до отметки выше пятнадцати градусов, но у школьников, подтягивающихся под проливным дождем, создается ощущение, что они застряли в вечной осени. Ифань беспокоится о ЮнВее, простывшем после вчерашних ползаний по-пластунски и лежащем в лазарете с температурой, и ненавидит ЦзыТао, выглядевшего бодрым и веселым по сравнению с подопечными. Сколько уже времени они здесь, на «каникулах»? Практически месяц, в течении которого Ву периодически был «боксерской грушей» Хуана на импровизированном ринге. Конечно, этой чести удостаивались и другие курсанты, но они мало интересовали брюнета. Каждый день он наблюдает за Тао, изучая его привычки и манеры, запоминая выражения лица при различных эмоциях. В тот вечер в лазарете юноша, обдумывая сказанное старшим, принял решение не отступаться от понравившегося парня, и добиться его признания. Но блондин – личность неординарная, требующая особого подхода, поэтому Ифань везде ищет взглядом инструктора, неосознанно любуясь и продумывая стратегии. Хотя мысль о том, что «где это видано, чтобы пассив ухаживал за активом», немного рассеивала мечты о совместном прекрасном будущем. Свисток – и, не чувствуя рук, юноша соскальзывает с перекладины, оседая на землю, ежась от холода. Но Хуан отдыхать не дает, отправляя всех на пару кругов, после загоняя продрогших парней в столовую на обед. Повара с сочувствием поглядывают на школьников, раскладывая еду, и ворчат на Тао, что «Не зря ему дали такое прозвище». Блондин же отшучивается, уходя со своей порцией к столику рядом с окном, как и всегда, кушая в одиночестве. Ифань не знает, почему, но именно сегодня сердце дрогнуло, видя склоненную над тарелкой макушку. Не отдавая себе отчета, юноша подошел и сел напротив старшего, невозмутимо смотря в ответ на усталый взгляд. – В регламенте нет указаний, что курсанты не могут поесть за одним столом со своим инструктором. ЦзыТао кивнул, возвращая внимание еде, а Ифань тихо выдохнул, не замечая слабой мимолетной улыбки на чужих губах. В молчании оба доели, не смотря друг на друга, после расходясь на отдых. Прежде, чем уйти поспать, Ву направился навестить друга в лазарете, не видя, как блондин обернулся, провожая взглядом фигуру младшего и сосредоточенно нахмурив брови. *** ЮнВея, которому легче не стало, забрал Хань, договорившись с администрацией лагеря о личной транспортировке школьника в больницу. С трудом, при помощи ЦзыТао, ему удалось уговорить майора Хуана, расписавшись при этом в отказе от претензий к лагерю. Ифань стоял, смотря на друга, которого усаживал в машину Хань, и думал о том, что, возможно, это именно тот момент, когда они расстаются впервые за все время нахождения в приюте. Причем, расстаются не на время, а навсегда. В этот самый момент Хань увозил ЮнВея из его прежней жизни в новую, наполненную радостью и любовью, с твердой поддержкой за спиной. – Вы еще увидитесь, – похлопал брюнета по плечу Тао, когда автомобиль скрылся за поворотом. – Но это будет другой ЮнВей, – вздохнул Ифань. – Приходит время, и нам нужно отпустить человека, – блондин сунул руки в карманы штанов, смотря вдаль. – Не цепляйся за прошлый образ, а просто прими его обновленного. – Я не собирался отказываться от друга, – Ифань повернулся, смотря на профиль Тао. – Ты мне нравишься. – Я знаю, – глаза в глаза, и не понять выражение. – Но тебе все равно, – развернувшись, брюнет ушел, оставляя старшего стоять на ветру перед закрытыми воротами. *** – Как ты проведешь Чуньцзе*? – неожиданно спрашивает ЦзыТао, когда в очередной раз Ву сидит с ним за столиком. – Никак, – пожимает плечами младший, – это для меня обычный день. – А как же семья? – удивляется Хуан, переставая даже жевать. – Я с четырех лет в приюте, – хмыкает брюнет, – о какой семье речь? – Извини, – блондин смотрит с сочувствием. – Брось, я не переживаю по этому поводу, – юноша поднимается, беря поднос, и внимательно вглядываясь в лицо напротив. – Эй, младший сержант Хуан ЦзыТао, мне кажется, что вы слишком сильно интересуетесь жизнью обычного курсанта. Не думаете, что вас могут понять превратно? Ифань сбегает прежде, чем старший успевает ответить на фразу и смену стиля речи. *** Автобусы заполняются школьниками, радующимися избавлению от лагеря, а инструктора во главе с майором Хуаном стоят, наблюдая за ними. Расставаться всегда тяжело, но такова жизнь. ЦзыТао скользит взглядом по макушкам, выискивая Ифаня и улыбаясь, видя откровенную радость на лицах своих подопечных. Брюнет сидит у окна, прижавшись щекой к стеклу, и бездумно разглядывает парней, которые, в отличии от первого дня пребывания здесь, уже не хаотичной толпой загружаются в автобус, а организованно и четко производят посадку. Взгляд юноши цепляется за фигуру того, кого покидать так не хочется, и именно сейчас, чувствуя неимоверную тоску, Ифань понимает – это не просто увлечение, это любовь. Самая настоящая, первая и крепкая. Та, что запоминается надолго и которую так трудно вытравить из сердца. Хуан смотрит так, словно прощается навсегда, и брюнет не выдерживает: зажмурившись, он прячет лицо в ладонях, сгорбившись на сидении, и беззвучно плачет, впервые за несколько лет. Хоть он и решил не отпускать старшего, но уверенности в завтрашнем совместном будущем как не было, так и нет. К тому же, именно в эти мгновения истосковавшееся по заботе и ласке сердце заныло, требуя тепла, противясь одиночеству. Но Ифань покидал человека, который мог согреть одним своим присутствием… *** – Хватит страдать, на улице слишком хорошо, чтобы лицезреть твое хмурое лицо, – ЮнВей оперся о подоконник, сложив руки на груди и улыбаясь другу. – Тебе сейчас в любую погоду слишком хорошо, – буркнул Ифань, снова возвращая свое внимание подросткам на школьном дворе. – Это да, – не стал спорить ЮнВей, – но и о твоем счастье я беспокоюсь. Держи, – протягивая небольшой листок бумаги. – Что это? – Адрес университета ЦзыТао, и время окончания занятий. Что с этим делать, решай сам. И знаешь, – шепотом на ухо, – мне пришлось долго уговаривать Ханя поделиться этой информацией, так что не позволяй моим усилиям пройти даром. – Спасибо, – Ифань порывисто обнял друга, бережно сложив листок и убрав в карман. С трудом дотерпев до окончания занятий, брюнет поехал к университету, надеясь встретить Тао. Думать о том, как тот отреагирует, не хотелось, поэтому школьник читал учебник, дабы отвлечься. Но мысли все равно возвращались к блондину, к их разговорам и решениям старшего. Волнение расползалось по телу, заставляя потеть ладони и кусать губы с каждой минутой приближения к территории высшего учебного заведения. Ифань присел на скамью неподалеку от ворот, вглядываясь в лица студентов и сжимая лямку рюкзака. За неимением телефона или часов юноша не мог сказать, сколько времени он уже находится здесь, и потому нервничал, переживая, что пропустил Хуана, не заметив среди снующих людей. – Как ты узнал, что я учусь здесь? – блондин подошел откуда-то слева, останавливаясь так, что ноги касались колен младшего. – Хань. – Настолько хотел увидеться, что прождал полчаса? – Следил за мной? – Тебя трудно не заметить, – фырканье и лукавый прищур глаз. – Пойдем. – Куда? – поднимаясь, уточнил Ифань. – Провожу тебя, – смеясь, обернулся успевший сделать несколько шагов в сторону ворот ЦзыТао. – Только не говори, что хотел сделать то же самое. – Вообще-то… – брюнет виновато пожал плечами. – Это моя прерогатива…как старшего, – хмыкнул Хуан, поманив за собой. – Но это одиночная акция, так и знай. – Приму к сведению, – нахмурился Ифань, мельком скользнув взглядом по фигуре блондина. *** – Ты снова здесь, – вздыхает блондин, прощаясь с друзьями и подходя к Ву. – Зачем приходишь? – Думаю, ты знаешь ответ, – смотрит исподлобья младший, протягивая стаканчик мороженого. – Спасибо, – новый вздох, – не стоило. Не мучай нас, перестань появляться тут. – Мое желание видеть тебя – только мое, и никто не может запретить исполнять его. – Слушай внимательно, – выбросив мороженое в урну, Хуан молниеносно прижал Ифаня к кирпичной стене здания, вырвав у младшего шипение от боли при ударе. – Я все четко и понятно изложил тебе, разве нет? Что еще из сказанного нуждается в повторении? Не нужно ходить за мной в расчете на изменение решения, этим только доказываешь мою правоту. Не нужно всех знаков внимания, – кивок на урну, – я не сопливая школьница, нуждающаяся в подобных ухаживаниях. Мне это НЕПРИЯТНО. Все ясно? – Предельно, – не отводил глаз от лица напротив брюнет. – Тогда уходи, – отступил ЦзыТао. – Надумаешь показаться снова – не буду таким внимательным и нежным. – Ты будешь моим, – упрямо заявляет Ифань, зарабатывая удар в грудь и оседая на землю. – Я не вещь, – хмурится блондин, уходя. *** – Я предупреждал, – рычит Хуан, отправляя младшего на землю с одного удара. – Не приближайся ко мне! – Я люблю тебя! – сквозь спертое дыхание выдавливает из себя Ву, поднимая глаза на старшего. – Я, черт возьми, люблю тебя! – Это твои проблемы, – спокойно заявляет ЦзыТао, смотря нечитаемым взглядом. – Я не просил об этом. Не попадайся мне, говорю в последний раз. – Я не сдамся, слышишь? – кричит в спину уходящего парня, сидя на земле, школьник, не обращая внимания на толпу студентов вокруг. – Я буду снова приходить и говорить тебе о своей любви, Хуан ЦзыТао! Блондин на доли секунды замедляет движение, но затем еще более быстрым шагом скрывается за воротами университета, набирая сообщение Ханю с требованием немедленной встречи. *** ЦзыТао спокоен – младший внял просьбе и не пришел. Но сердце кольнуло разочарование: а как же слова «не сдамся»? Если копаться в себе и признавать слабости, то брюнет был ему более, чем симпатичен. Пожалуй, не будь он школьником, Тао первый бы предложил отношения. Но пресловутые принципы и данное отцу обещание… Хань советовал «жить для себя», и серьезно поговорить с родителями, настаивая на полной независимости в выборе партнера. Наверное, он был прав и давно следовало сделать это, но…сколько этих «но» в человеческой жизни. – Господин Хуан ЦзыТао? – стоял на пороге квартиры юноши мужчина в полицейской форме. – Это я, – настороженно ответил блондин. – Вам следует завтра в десять часов утра явиться в отделение полиции для дачи показаний, – вручив бумагу с вызовом, отрапортовал мужчина. – Каких показаний? – растерялся Хуан. – Вам все будет разъяснено на месте, – невозмутимо сообщили в ответ. – Неявка будет расценена как уклонение от обязательств и признание своей вины. Всего доброго! – Не понимаю, – бормочет юноша. – Что происходит? Только вечером дозвонившись Ханю и услышав новость об избиении Ифаня, блондин понимает визит полицейского, но не может сообразить, почему именно его считают виноватым в произошедшем. Спокойно выслушав сетования друга по поводу этой новости, ЦзыТао сквозь эмоциональные фразы улавливает важную суть: младший в сознании, но есть переломы и сотрясение мозга, поэтому ЮнВей сейчас в больнице рядом с Ву. Телефон разлетается вдребезги от удара об стену, стоит закончить разговор. Блондин уходит в кухню, заваривая себе крепкий кофе и бездумно смотря на столешницу. Пальцы, сжимая чашку, подрагивают, и, сделав первый глоток, Тао закашливается, оправдывая выступившие слезинки обжигающим напитком. *** – Ничему тебя жизнь не учит, – опускаясь на стул, хмурится Хуан. – Как ты узнал? – спрашивает Ифань, лежа на кровати и внимательно смотря на своего гостя. – Я только-что из полиции, больше часа доказывал, что не имею к случившемуся никакого отношения, – сообщает старший. – Это не очень приятно, знаешь ли. В месте нападения нет камер, а в свидетелях – пожилая женщина с плохим зрением. Так что не жди, что обидчика найдут быстро, если вообще найдут. – Извини, – прикрывает глаза брюнет. – За что? – срывается практически на крик Цзытао, склоняясь над больным, упираясь руками по обе стороны от его плеч. – Почему ты должен делать это? Что я говорил? Не подходи ко мне, не ищи встреч! Разве не в курсе, как общество относится к таким, как мы? Если ко мне никто не подойдет, помня о физической силе, то к тебе… Боже, ты хоть представляешь, что я чувствовал? Это из-за меня ты сейчас здесь! – Ты тоже не виноват, – в противовес блондину Ифань говорил шепотом. – На моем месте мог быть любой, поэтому не драматизируй. Днем позже или раньше, это бы случилось. Я не могу скрывать свои предпочтения всю жизнь, и не хочу. Отчего мне нужно прятаться? – Идиот, – отходит к окну Хуан. – Настолько наивен, даже живя в приюте? Не в наших силах изменить общество и его законы. – Зачем пришел? – помолчав, спросил Ифань. – Убедиться, что ты в порядке, – скользнув взглядом по руке в гипсе и бледному лицу, ответил ЦзыТао. – Я в порядке. – Уже ухожу. *** – Привет, – ЦзыТао прикрыл двери в палату, улыбаясь Ифаню. – Ты, кажется, хотел держаться от меня подальше. – Не бросать же тебя в праздник, – смеется старший, вынимая из принесенного пакета контейнер и ложку. – А я и забыл, – тянет брюнет, наблюдая за манипуляциями парня. – Родители не обидятся? – Нет, – мельком взглянув на младшего, перемешивая содержимое контейнера, ответил Хуан. – Что это? – опасливо уточнил Ифань, когда ЦзыТао помог ему сесть и вознамерился кормить с ложечки. – Я вполне могу поесть сам. И разве мне можно есть подобное? – Лабаджоу**, – юноша решительно подносит ложку с кашей к губам Ву. – Я уточнял у врача, не беспокойся. Сварено специально для тебя. Укоризненно взглянув на старшего, тот осторожно пробует, удерживая чужое запястье и тем самым не позволяя втолкнуть в рот сразу всю порцию. – Больше не поступай так, как в последние дни, – продолжая кормить брюнета, говорит ЦзыТао. – Ты это сейчас ухаживаешь? – Забочусь, – улыбается Хуан. – Не путай. – У меня экзамены через месяц, и я буду поступать в твой университет. – Хочешь быть еще ближе? – Не все в мире вертится вокруг тебя! – Логично, хоть можно оспорить. – Ненавижу тебя. – Я знаю. *** Ифань был…фаталистом. Однако, это не мешало ему отрицать религию (морщившись при каждом разговоре о Боге), отмахиваясь от доводов воспитателей «Все в мире предопределено волей Господней». С детства парень ждал, что однажды в его жизнь ворвется очаровательное создание, будоража чувства и заставляя совершать безумные поступки ради любви. После встречи с «Посланником Сатаны» Хуаном ЦзыТао вера в «связующие судьбы красные нити» окончательно укрепилась в сердце юноши, заставляя каждый день улыбаться миру и засыпать в любимых объятиях. *Чуньцзе - название праздника в Китае, известного как "Праздник весны" или Лунный новый год ** Лабаджоу - название блюда (каша), которое традиционно едят на Праздник весны