Сена

Вообще-то, котов в Париже уважали, и монстрами, чаще всего, не считали. Но вот кот с гитарой, горящими зелеными глазищами, страшнющей, динозаврообразной ухмылочкой и разрушительной силой в руках — дело другое. Его боялись все. Не нравился он совершенно никому. Девушка в Париже — дело обычное. Их видели ежедневно. Красивые, длинноногие, фигуристые, со звонким и певучим голосом — разные, проще говоря. Но она была особенная. Девушек с красными крыльями за спиной не видел почти что никто. То есть каждый, кто не побывал в знаменитом на всю Францию ресторане таких не видел. Ее любили все. Ею все восхищались. Нуар никогда в жизни бы не рискнул выйти из того мрака, куда его невольно загнала судьба-шутница. А все потому, что можно сказать, по его вине погиб всем известный Адриан Агрест. И всем плевать, что это он и есть. Все хотят видеть красивую обложку ничуть не менее красивой души. Ох, как же все запутанно. Нуар, ой, то есть Адриан был помолвлен с Маринетт — девушкой с красными крыльями. Мари его, вообще-то терпеть не могла. Просто она была единственной, кто не считал, что красивый фантик и вкусная конфета — одно и то же. Вот скажите пожалуйста, вы бы съели ну, к примеру, соленую конфету? Само собой, в золотистой обертке с серебристыми яркими полосами. Уверена, вы сейчас скривитесь и помотаете головой. А вот жители Парижа охотно велись на красивейший фантик — Адриана, не замечая под ним весьма… Кхм… Странного персонажа — Нуара. Адриан, ой, то есть Нуар, обожал Париж, французские прохладные ночи, музыку и девушку с красными крыльями. А она о нем даже не знала. До поры до времени. Маринетт терпеть не могла Париж, музыку и Адриана Агреста. А он о ней, в принципе, и не думал, когда она не была на сцене. — Кс-кс, ну, иди же сюда, — улыбается девушка и манит к себе удивленного Нуара, да-да, тот самый ужас парижских темных улиц. — Я тебя не обижу, — девушка с красными крыльями, собственно, сейчас-то без них, сама спускается по лестнице и протягивает ошарашенному и промокшему коту зонтик. Ох, как же все запутанно. Парень приподнимается на ноги и все еще не веря тому, что его хоть кто-то не боится, аккуратно берется рукой с той самой пресловутой разрушительной силой, за ручку зонтика, нечаянно касаясь кончиками пальцев рук девушки. — Идем, — снова зовет Маринетт и поднимается в гримерку через заднюю дверь. — У меня выступление через час, еще успею тебя высушить. Парень, усмехаясь, поднимается по лесенке и закрывает за собой дверь. Он садится на небольшой диванчик, не заботясь о том, что с его костюма все еще каплями стекает вода, и с ликованием замечает, что поодаль, облокотившись на подлокотник, удобно расположилась гитара. «Дзинь-дзинь… Дзи-инь…» — звучно разносится по гримерке, и Мари удивленно оборачивается. — Это гитара. На ней очень сложно играть. — Обожаю музыку, — беззаботно-искренне улыбается парень и продолжает когтем поддевать струны. — Споешь со мной? — он пытается бряцать по струнам, но выходит плохо — когти до жути мешают. Он фыркает. Разрушительная сила? Не смешите! Парень берет с тумбочки ножницы и, без сожаления прорывая перчатки, срезает надоевшие когти. Перчатки испорчены? Да плевать. — Ну как же ты так?! — сокрушается Мари и, пару секунд покопавшись в ящичке, выуживает оттуда пару ярко-зеленых перчаток. — Вот, так будет лучше. Парень хмыкает и стягивает с рук порванный латекс. Тканевые перчатки, определенно, удобнее и красивее. — Да и вообще, не мешало бы тебе костюмчик поменять… — философски-вдумчиво говорит девушка и снова углубляется в дебри шкафа, выуживая оттуда вещи. — Вот, смотри! Она довольно кладет на промокший от дождевых капель диван красивейший, яркий, как у попугая, костюм. — Примерь-ка! — она улыбается и в упор смотрит на новоиспеченного приятеля. — Может, принцесса отвернется? Ну так, для приличия. Я-то не стесняюсь, — заверяет он, не дожидаясь, пока девушка хотя бы отведет взгляд, начинает расстегиваешь костюм, под которым, оказывается, ничегошеньки не надето. — Принцесса? Хм… Мило. — она улыбается и все-таки отворачивается, — Ты бы мог подождать пару секунд. Ну это так, для приличия. Я тоже не стесняюсь. Отец был бы недоволен, увидь он фотомодель Адриана Агреста в таком вызывающем виде. Но ему почему-то плевать. Ему до безумия нравится эта желтоватая рубашка, черный пиджак, шляпа с зеленой лентой, новые перчатки, хвост, который он теперь не должен скрывать, впрочем, как и уши, голубой шарф, подаренный Маринетт и салатовый жилет, который девушка сейчас на нем застегивает — повернулась она сразу же, как Нуар напялил брюки. Он прямо-таки щурится от удовольствия. Ему до безумия нравится, что отец был бы недоволен. — Мари, дорогуша! — в комнату, почти без стука, — он получился, можно сказать, чисто символическим, — врывается Сабина, — Тебе пора на сцену! Девушка паникующие оглядывается, не понимая, куда за эту долю секунды делся Нуар. Дверь за Сабиной закрывается. Крышка пианино хлопает, и оттуда показываются черные уши. — Здорово я придумал, да, принцесса? — Нуар пафосно облокачивается на бортик инструмента. И все-таки ему ужасно идет этот расстегнутый пиджак, голубой, подаренный Маринетт, шарф и новые перчатки. — Молодчина, котик. — девушка улыбается и старается прикрепить на защелку за спиной красные крылья. — Помочь? — парень выкарабкивается из своего лежбища в недрах пианино и, приблизившись к девушке, аккуратно перехватывает застежку и сцепляет замки. — Кстати, ты так со мной и не спела. — Если хочешь, можешь пойти со мной на сцену, — смеется она и удаляется из гримерки. Девушка с красными крыльями. Гром аплодисментов, глубокий вздох, открытый занавес. — Не зная сна, поёт волна, Сена, Сена, Сена… — начинает девушка под басовитый звук оркестра. — Чарует нас, пленит она, Сена, Сена, Сена… Луной причал посеребрён, Сена, Сена, Сена… И сам Париж в неё влюблён, Сена, Сена, Сена… Парень, цыкая на музыкантов, шарахающихся от незваного гостя, неудобно устраивается в ложе, но уже через пару секунд поняв, что ничего путного из этих «посиделок» не выйдет, спрыгивает на сцену и сам не замечает, как подпевает девушке, хотя и не знает слов песни. Ловко перебирает струны, подхватывает голосом высокие ноты. Почему, ответь, сердце хочет петь И рвётся в даль за облака? Я люблю тебя и пою, любя: «Душа моя, моя река»… Шумит прибой во тьме ночной, Сена, Сена, Сена! Ангел шальной, танцуй со мной, Сена, Сена, Сена… Парень замечает удивленные взгляды. Публика, музыканты, почти почувствовавшие свою ненужность на фоне этой красивейшей пары, даже самой Маринетт. «Ты же обещала со мной спеть, принцесса!» Здесь на мосту тебя найду, И над водой взмахну рукой. Легко дышать, мечта зовёт, И нас течением унесёт… Их дебют, их аплодисменты. Нет, овации! Все хлопают, поднимают искрящиеся бокалы за их прекрасный дуэт. А дальше — все совершенно по-новому. Они вместе выступают, вместе поют, вместе получают заслуженные аплодисменты. Все-то вместе. Их дуэт ездит по Франции, получает награды и похвалы. Ох, как же все запутанно. Нуару как-то наплевать, что Париж озадачен внезапным исчезновением страха ночных улиц. Он наслаждается моментом. Он терпеть не может Адриана Агреста. Он обожает Париж, французские прохладные ночи, музыку и девушку с красными крыльями. И, — ах да, чуть не забыла! — он и есть тот самый ужас парижских Улиц.