Making music

У Тоби новый синтезатор. Тоби в восторге, но где раздобыл – молчит. Про бас он сегодня даже не вспоминает. Они репетируют допоздна. Вдвоём, потому что остальных собрать не удалось, а ждать до завтра Тоби не может. Тоби выкладывается так, как никогда, кажется Йенсу. А звук у новых клавиш и правда совсем другой. И Тоби сегодня какой-то другой, он будто сияет. Но выдыхается в конце концов. – Никуда не пойду... – бормочет Тоби, обессиленно падая на кушетку. Йенс согласно кивает – идея куда-то ещё тащиться его тоже ни чуточки не привлекает. – Двигайся, – говорит он и легко пихает Тоби в бок, чтобы упасть рядом. Их затылки соприкасаются, а ноги Йенса свешиваются на пол, и какое-то время в затихшей комнатке при клубе, арендованной под репетиции и за это гордо именуемой студией, звучит только тяжёлое дыхание обоих. – Это было нереально круто, чувак, – наконец подытоживает Йенс. Он медленно сжимает и разжимает пальцы, разминая, потому что их сводит до боли после стольких часов почти непрерывной игры. Подушечки на левой он ощущает очень плохо, и лучше бы не чувствовал вообще. Хорошо Тоби: клавиши в этом плане куда гуманнее, чем струны. – Ага, – сипло и сонно бормочет Заммет, не открывая глаз. – В этом году мы точно запишем чёртово демо. – Мгм... – Ты потрясающий, я уже говорил это? – Мммф?.. – Тоби, ты там спишь, что ли? Приподнявшись, Йенс оборачивается к нему. Невольно улыбается. Так и есть: Тоби уже успел задремать. Теперь понятно, почему он так немногословен вопреки обыкновению. – Мы сделаем это, Тоб, – ещё раз убеждённо повторяет Йенс, глядя на умиротворённое и счастливое лицо друга почти с нежностью, и снова ложится рядом, придвигаясь, чтобы умоститься поудобнее. – Мммфх... – снова вздыхает Заммет, но на этот раз уже, совершенно явно, в ответ каким-то своим грёзам. Йенс хихикает, настолько проникновенно звучит этот вздох, почти сладострастно. – Что, даже во сне с новой игрушкой обнимаешься? – шепчет он ехидно, пусть Тоби и не может ему ответить. К его удивлению, Тоби согласно мычит и, не просыпаясь, поворачивается к Йенсу, бесцеремонно закидывает на него руку, а затем и ногу. Йенс снова хихикает, на этот раз удивлённо, и пытается осторожно сдвинуть с себя чужие конечности, но Тоби возмущённо что-то бормочет и обхватывает так цепко, что высвободиться не удаётся. Нужно бы его разбудить, наверное, но Йенсу не хочется тревожить вымотанного друга. Ладно, можно и потерпеть. Йенс тоже постепенно начинает скатываться в дремоту, но его вырывают из сонного оцепенения. Тоби дёргается, прижимается к нему ещё сильнее и снова тоненько вздыхает – хотя теперь это уже больше похоже на стон. А когда Йенс опять пытается отодвинуть его, Тоби издаёт жалобное хныканье и вжимается в него бёдрами. И, о чёрт, Йенс понимает, что у Тоби стоит. – Эй, чувак, с кем ты меня перепутал? – сипло бормочет он, не оставляя безуспешных попыток отцепить приятеля от себя. Вот сейчас бы разбудить его, мелькает в голове, но тогда ведь обоим будет очень неловко. Лучше сделать вид, что всё в порядке, и пусть Тоби просто не вспомнит этого, проснувшись. Пока Йенс мучается сомнениями, Тоби начинает вполне определённо тереться о его ногу. Судя по его лицу, ему грезится что-то очень приятное. Ну конечно же приятное, от другого так стоять не может. Всё-таки придётся будить. – Тоб... Эй, проснись! – Йенс трясёт его за плечо, сначала осторожно, потом более резко. Несильно щиплет его за щёку. – Тоби, серьёзно, просыпайся уже! Всё ещё не открывая глаз, Тоби шепчет на выдохе: – О, Ка-ай... А затем перехватывает его запястье и, не давая Йенсу опомниться, обхватывает губами его указательный палец. Стоп. Кай? Кай Хансен? Тоби познакомился с Хансеном недавно. Как ухитрился – хрен его разберёт, но попробуйте-ка найдите те двери, которые смогут остановить Заммета, когда ему что-то вступит в голову. А мечтал он об этом уже давно. Конечно, он хвастался перед друзьями. Даже намекал на некое сотрудничество, многозначительно закатывая глаза, но тащить знакомиться свою команду почему-то не спешил, отмахивался ничего не значащими отговорками. И, кажется, теперь Йенс начинает понимать истинную причину этого промедления. И он... как бы это... несколько удивлён. Ладно, ладно, удивлён – не то слово. По правде говоря, Йенс в шоке до такой степени, что даже не может быстро сообразить, как выкрутиться из ситуации, хотя тугодумом никогда не был. И тут Тоби открывает глаза, слегка замутнённые то ли сном, то ли возбуждением. И испуганно замирает. – О, фак... – обречённо произносит Йенс, глядя на него не менее испуганно. – Я... – одновременно с ним начинает говорить Тоби, выпустив изо рта его палец, но сбивается и замолкает. И безнадёжно краснеет. Из всей их компании Тоби всегда был наиболее похож на девчонку. Особенно когда отпустил волосы – ну не вышел из него брутальный рокер, хоть убейте. Смазливый, невысокий и тонкий – ни дать ни взять девочка-подросток. Над ним из-за этого нередко подшучивали. Но раньше Йенс всерьёз об этом не задумывался. А вот сейчас не может не думать. Йенс смотрит как заворожённый на то, как виновато мечется из стороны в сторону взгляд огромных карих глаз, как по щекам Тоби растекается румянец, как приоткрываются и снова смыкаются его губы – видимо, в попытке выдать какое-то оправдание и не находя его. Он раньше не задумывался о губах Тоби. До того, как они, влажные, мягкие и изумительно очерченные, фактически не сделали минет его пальцу. Чёрт возьми, сейчас Йенс не может заставить себя перестать смотреть на них и думать о том, какой замечательный минет они могли бы сделать его члену. Губы Тоби снова слегка размыкаются, по ним торопливо пробегается острый язычок, и Тоби судорожно сглатывает. А Йенс понимает, что у него только что дооформилась ещё одна проблема. И эта проблема настойчиво заявляет о себе прямо у него в штанах. Когда тебе семнадцать, мысли о хорошем минете для этого вполне достаточно. – Ой... – совсем потерянно говорит Тоби наконец. Вершина красноречия. Он наконец соображает, что пора бы отпустить ногу Йенса, об которую ещё недавно так однозначно тёрся, и пытается осторожно отползти. Но Йенс – неожиданно даже для себя – сгребает его за талию и грубо прижимает к себе. – Значит, Кай, говоришь? – медоточиво уточняет он. Тоби снова сглатывает. – Йенс, я... я всё объясню... Ты это... не подумай! Чего именно нужно "не подумать", остаётся под вопросом. Но в любом случае уже поздно: Йенса осеняет ещё одна догадка, и она ему не нравится совершенно. – Новые клавиши, Тоб? Серьёзно?! Он тебе так платит? Тоби возмущённо вскидывается и пытается вывернуться, но Йенс держит крепко. Он всегда был сильнее. – Это подарок! – выкрикивает Тоби, и в его голосе явственно слышатся слёзы. – Кай... Ему реально нравится, как я играю, понимаешь? Это никак не связано с... с... – С тем, что ты с ним трахаешься? – резко уточняет Йенс. Пора наконец расставить все точки над i. – Да, трахаюсь! – выплёвывает Тоби, глядя ему в глаза. – Тебе-то какая разница? – Да никакой! – в тон ему Йенс тоже повышает голос. А затем, схватив Тоби за руку, прижимает его узкую ладонь себе между ног. – Никакой, кроме вот этого! Тоби судорожно вздыхает, а его губы – такие чудесные мягкие губы – округляются в безмолвном “о!” – Прости, Йенс, я не хотел… – виновато шепчет он. – Зато я теперь хочу, – обрывает его Йенс, сильнее прижимая его ладонь и хрипло дыша. Он пытается убедить себя в том, что не переступает черту, заходить за которую будет чревато необратимыми последствиями. В конце концов, это Тоби довёл его до такого состояния, так что ему и расхлёбывать, верно? На лице Тоби появляется слабая улыбка. – О, – уже вслух говорит он, снова округляя губы. Йенс судорожно вздыхает: вроде бы невинная мимика сейчас кажется ему верхом эротизма. – Послушай, Йенс… пообещай, что не расскажешь ребятам, если я… ну… – он чуть сжимает пальцы, договаривая фразу уже не словами. Теперь наступает очередь Йенса широко распахнуть глаза, когда до него доходит смысл сказанного. От удивления, или возмущения, или чего там ещё, чему он не может найти название, он вскидывается и отпускает Тоби. Тот поспешно отодвигается и съёживается, уткнувшись спиной в стену. – Ну ты и придурок, чувак! – наконец вырывается у Йенса. – Ты что, решил, что я побегу языком трепать? И тебя этим шантажировать? Где ты таких мыслей понабрался, кретин?! Да ты за кого меня считаешь? Нависнув над сжавшимся Тоби, Йенс с каждым словом встряхивает его за плечи – чтобы доходило получше. – Ты – мой – чёртов – друг, Заммет! И мне плевать, с кем и как ты проводишь время, но если из-за него у тебя настолько перекорёживаются мозги, что ты друзьям не веришь… Да я ему его же струной башку отпилю, понял? К концу своей эмоциональной тирады Йенс почти орёт. Плечи Тоби под его руками ощутимо вздрагивают, и он осекается и останавливается. Кажется, что-то не то ляпнул. Или не так. Не хватало ещё окончательно довести малыша до истерики. Но потом он понимает, что Тоби не плачет, а смеётся – сперва беззвучно, затем в голос, уже не сдерживаясь. Йенс и сам расплывается в улыбке, понимая, что худшее миновало. А Тоби умеет ржать очень заразительно, и общая двусмысленность ситуации вообще и их нынешнего положения в частности отходит на задний план. – Я тебя обожаю! – наконец отдышавшись, с искренним облегчением сообщает Тоби. – Слушай, я, и правда, такой идиот… Подумал – ты решишь, что я в самом деле продался за подачку и, ну, что ты меня после этого люто презирать будешь. Ох, Йенс… – он мотает головой, снова начиная смеяться. – Ага, идиот, – радостно подтверждает Йенс. Наконец до него доходит, что Тоби можно уже отпустить, и он, выпрямившись, усаживается на него верхом. И тут понимает, что изначальная проблема никуда не делась – у обоих. Тоби вздрагивает, а в его глазах снова появляется настороженность, когда ладонь Йенса решительно накрывает бугорок на его джинсах. – Ты… что ты делаешь? – Известно что, – Йенс ухмыляется. Йенса несёт, и ему это определённо нравится. – Расслабься, Тоб. Мы же друзья, так? Это просто небольшая дружеская помощь, не подумай дурного. Ничего больше, честно. Веришь мне? Тоби чуть медлит, а затем кивает, смущённо, но решительно. – Закрой глаза, – шепчет Йенс. – Если хочешь, представь себе, что это не я, а твой Хансен… Чёрт, мне же теперь до жути любопытно, как там у вас это бывает! – Охуительно бывает, – беззлобно огрызается Тоби и в самом деле прикрывает глаза, расслабляясь. – Смотреть не позову, и не мечтай. И теперь ещё вопрос, позову ли вообще знакомиться… – Заткнись уже. Йенс садится рядом и, расстегнув на Тоби джинсы, стаскивает их до колен вместе с трусами. И думает о том, что вот сейчас Тоби совершенно не похож на девчонку. Обхватив пальцами член друга, Йенс медленно двигает рукой вверх-вниз, будто раздумывая, что с этим делать дальше, а затем, вдруг решившись, склоняется к нему и обхватывает головку губами. И это правильное решение, судя по тому, как Тоби подаётся ему навстречу, изумлённо охнув. – Йенс, ты что?! – отчаянно шепчет Тоби, и Йенс, слишком занятый, чтобы повторно предложить ему заткнуться, легонько прикусывает зубами нежную гладкую кожу. Тоби вскрикивает и запускает пальцы в его шевелюру, вскидывает бёдра, пытаясь всунуть поглубже. Йенс предостерегающе ворчит, и Тоби немного сбавляет обороты. Судя по тому, как он уже заведён, долго не продержится, понимает Йенс и, ведомый неким извращённым любопытством, начинает старательно сосать, помогая рукой у основания. Ему чертовски интересно, какой будет вкус, когда Тоби кончит ему в рот. Тоби. Долбаный мелкий извращенец, нежно думает Йенс. Если бы он вот так по-глупому не спалился со своим эротическим сном или что это там было, Йенсу бы просто в голову не пришло делать что-то в этом роде. А даже если бы пришло, он бы посмеялся и отмахнулся от таких мыслей. И, возможно, никогда не узнал бы, что это совершенно особое удовольствие – упругая горячая плоть под языком, и тонкие пульсирующие венки, и тяжёлый густой запах возбуждения, бьющий прямо в нос, и выгибающееся ему навстречу напряжённое тело. И стоны, до невозможности сладкие торопливые стоны ангельского голоска Тоби. И, о боже, то, как Тоби и в самом деле кончает ему в рот, извиваясь и выдав серию из совсем уж запредельно высоких стаккато. Йенс пытается глотать, размышляя о том, что теперь понимает девчонок, которые тащатся от минета. Тело Тоби в его руках сотрясается крупной дрожью. Проглотить всё не удаётся, слишком неудобно с непривычки, и в сперме Тоби оказываются испачканы его бёдра и покрывало. И даже немного волосы Йенса, которые усилиями Тоби растрёпаны, спутаны и липнут теперь к лицу. – Охуеть… – слабым голосом бормочет Заммет. Он пытается приподнять голову, чтобы посмотреть на Йенса и убедиться, что всё это ему не приснилось, но тут же бессильно роняет её обратно. – Ну ты даёшь… Йенс выпрямляется с тихим стоном – спина затекла – и, чуть откинувшись назад, демонстративным жестом утирает губы, ловя на себе восхищённый взгляд Тоби. Он не знает, откуда взялось это желание покрасоваться, но удержаться просто невозможно. – Твой ход, приятель, – хрипловато мурлычет он, и Тоби машинально опускает глаза. – Сейчас, – бормочет Тоби, – я с места двинуться не могу, ноги дрожат… – Зачем тебе ноги? – резонно возражает Йенс. – У тебя руки есть. И… – замолкает многозначительно, но взгляд – выразительнее некуда. На губы Тоби, те самые, мягкие и влажные. И такие яркие сейчас, искусанные. Стоя на коленях, Йенс наконец-то высвобождает собственный член, который жаждет разрядки уже давно и почти болезненно. Тоби приподнимается на локте, протягивая к нему свободную руку, и Йенс шумно выдыхает, когда на члене смыкаются длинные и неожиданно сильные пальцы. – Скажи, Тоби, он… Хансен реально тебе вставлял? – вдруг тихо спрашивает он. Тоби молчит, продолжая неторопливо водить рукой. Йенс уже решает, что не дождётся ответа и начинает сожалеть о вырвавшемся вопросе, но вдруг слышит мягкий смешок. – Знаешь, да, – голос Заммета звучит задумчиво и нежно. Это подталкивает Йенса продолжить спрашивать. – И… как это? – немного неловко интересуется он. Йенс знает про то, какие отношения возможны между мужчинами с точки зрения физиологии. Ну… теоретически знает, конечно. Он никогда не думал, что в этом реально может быть что-то приятное, но вот теперь появился повод задуматься. И да, ему всё ещё любопытно. С Тоби бы сталось поднять его на смех, и в общем это было бы справедливо, потому что вредно так бесцеремонно лезть в чужие отношения – особенно такие, которых не понимаешь. Особенно когда один из участников этих отношений сейчас неторопливо тебе дрочит. Но Тоби не смеётся, и по его губам продолжает блуждать мечтательная улыбка. – Это классно, Йенс, – убеждённо произносит он наконец. – Это… знаешь, почти как сочинять музыку. – Сочинять музыку? – недоумевающе повторяет Йенс. Тоби хитро косится на него снизу вверх и тянется губами к его члену, и Йенс замирает в предвкушении, моментально забыв о своём вопросе. Но Заммет, не дотянувшись на считанные миллиметры, вдруг перехватывает член у самой головки, так, как обычно держит микрофон. – Like makin’ music, oh, this fucking music, – дурачась, поёт он фальцетом, а затем разжимает пальцы и, хохоча, опрокидывается навзничь, оставляя Йенса охреневать от возмущения. – Нет, серьёзно! Это правда похоже. Когда тебя сначала переполняет и распирает, а затем выплёскивается… А, да я не знаю, как ещё объяснить! Пока не попробуешь – не поймёшь. – Не уверен, что я рискну… – осторожно бормочет Йенс. – Дурацкий разговор, и, Тоби… – Хочешь меня трахнуть? – перебивает его Тоби. Его глаза, ставшие совсем тёмными, жадно блестят, и Йенс едва не поддаётся на эту приманку. Но затем всё-таки решительно мотает головой. – Проклятье, нет, Тоб! Это же просто дружеская помощь, помнишь? Тоби понимающе посмеивается, но Йенсу чудится в его улыбке лёгкое разочарование. А затем Тоби подбирается ближе, и Йенс наконец убеждается в том, что его мягкие губы действительно идеально годятся для минета. Может быть, сказывается и практика, наработанная совместными репетициями с Каем, мать его, Хансеном. Йенсу плевать. Йенсу хорошо, так хорошо, как не было ещё ни разу за все годы его пубертата. Может быть, ему просто так кажется, но… определённо, плевать. Тоби отдаётся процессу самозабвенно, и Йенсу становится даже немного стыдно, что он кончает так быстро. Но мимолётный стыд рассыпается прахом под мощным ударом концентрированного наслаждения. Йенс уже не задумывается о том, что изо всех сил вбивается в податливый жаркий рот, не заботясь о том, каково сейчас Тоби. Плевать. Он уже вообще ни о чём не способен задумываться. Когда Йенс снова обретает возможность связно мыслить, он обнаруживает себя раскинувшимся на кушетке. Тоби нависает над ним и вылизывает начисто, чуть не урча от удовольствия. А затем падает на него и прижимается, взъерошенный, взмокший, удовлетворённый. Тоби трётся щекой о его грудь и сипло шепчет: – Оказывается, ты горячая штучка, приятель… повторим как-нибудь? В его голосе совершенно чужие, незнакомые интонации, какие-то очень похабные. Йенсу очень хочется сказать – да, конечно, повторим, только вот отдохну немножко, и что ты там предлагал относительно трахнуть? Но он всегда слишком быстро соображал. И умел просчитывать последствия. Иногда это могло стать поводом для сожалений. – Может быть, – неопределённо бурчит он. Неохота обижать Тоби, тем более, что это правда было превосходно, но всё-таки нужно дать ему понять, что Йенс не собирается рисковать дружбой в угоду чему-то иному. А сейчас он отчётливо понимает: ещё немного – и что-то между ними изменится необратимо. Нет, Тоби, думает он. Нет, мой маленький похотливый приятель, мне очень нравится с тобой дружить и, что уж там, не меньше понравилось с тобой развлекаться, но лучше бы тебе вернуться мыслями к твоему драгоценному Хансену. Ему-то наверное просто льстит восторженная страсть мальчика вдвое моложе, ему не нужно твоё сердце и ему плевать на то, что ты так легко готов подставить свою задницу кому-то другому. – Хорошо, – легко соглашается Тоби. Что Йенсу в нём реально нравится – объяснять ничего не надо. – Ну, если вдруг понадобится дружеская помощь… – Конечно, Тоби. Конечно.