На день рожденья Сарумана

От постиженья тайн и истин мирозданья Сурово Саруман оторван был, Когда в ворота Изенгарда свои сани Маг Бурый с шумным гиканьем вкатил. Надменно держит речь хозяин, званьем старший: — Я бросил книги по твоей вине, Так с чем пожаловал сюда, знаток букашек? Какое дело у тебя ко мне? — С твоих наук вид у тебя совсем уставший, — Гость редкий, не смущаясь, говорит, — Тебя ведь в Росгобель ко мне век не затащишь, Вот и решил я сам к тебе зайти. Ты за своими очень мудрыми трудами Без перерыва сколько лет прожил! Но надо же и отдыхать порой мозгами, Ведь день рожденья у тебя, забыл? Конечно, всех к столу, долой пока занятья, По гостю у хозяина и честь: — Ведь ты впервые здесь гостишь, что показать я Тебе могу? Что хочешь осмотреть? — Я знаю, что диковин у тебя немало, Но все ж начнем, если не против ты, С макушки Ортханка — давно уже мечтал я Взглянуть на мир с полета высоты. На западе в закатных красках небо гасло, С востока звезды первые зажглись, Два умудренных жизнью мага седовласа На башне разговоров вязь плели О том, что Саурон опять темнит в Мордоре, Что Гэндальф все такой же баламут, Что Фангорн, как всегда, нуждается в надзоре — Рук не хватает бдеть и там, и тут. Что нынче замышляют дальний Рун и Харад — У них там вечно все не по-людски… Куда-то в те края ушли и Алатар с Палландо — Хоть бы письмо прислали, синяки! И Саруман уже охотно соглашался, Что в Изенгарде плохо без цветов, И краткий курс по садоводству с мастер-классом Просил прочесть для орков и волков. И под главы Совета Мудрых строгим взглядом Маг Бурый сокрушенно признавал, Что в миссии, с которой послан был когда-то, Он, скажем откровенно, сплоховал. И что вернувшись в Росгобель, он непременно Начнет очистку леса от тенет, А после и за пауков самих возьмется — От вида леса стыд давно берет. И разговоры вдаль и вширь текли неспешно… Легко б заметил всякий, кто смотрел, Что Радагаст намного стал белей, чем прежде, А Саруман заметно побурел.