***
Главный корпус пестрит розовым и белым, у входа стоит ящик для валентинок, пустые бланки лежат рядом, только студенты не обращают на всё это внимания. Молодой парень с перебинтованной рукой со злостью срывает украшение и топчет его ногами, приговаривая что-то о бесполезной трате средств. Когда охранник – маленький грузный человек со светлыми кудрями волос - делает ему замечание, то парень начинает кричать и размахивать руками, а затем уходит. Проходя мимо их группы, он едва не сбивает с ног Кассандру, но вместо извинений ругается, что та могла бы и не стоять у него на пути. - Ты должен быть вежлив с девушкой, - Стоун хватает его за здоровую руку, но получает гипсом по лбу. - А ты вообще рта не раскрывай! – огрызается на него студент и быстро уходит. Ив озабоченно осматривает место удара, но Джейк отводит её руку. - Похоже, не все разделяют энтузиазм администрации, - говорит он. Из бокового коридора выбегает девушка. "Как я это всё ненавижу!" – громко говорит она, бросая коробку с конфетами на пол и топча её ногами. Теперь уже Кассандра сама уходит с пути разъяренной девушки, чтобы не попасть под горячую руку еще раз. Охранник тяжело вздыхает и убирает растоптанную коробку с пола в мусорную корзину, затем стряхивает с рук шоколад и наконец, замечает четырех людей, явно не студенческого вида. - Я могу вам помочь? – спрашивает он. Вблизи охранник выглядит очень больным: под глазами у него залегли тени, сам он бледен и надсадно кашляет. На кармане его форменной рубашки приколот бейдж с именем "Валентин". - Ох, да! – спохватывается Ив и выдает заранее придуманную "легенду". – Мы библиотекари, нас заинтересовали ваши предложения по проведению Дня всех Влюбленных, поэтому мы решили посетить вас, для истории. - Я рад, - улыбается охранник. – В этом году мы даже установили импровизированный алтарь, где все влюбленные могли бы принести клятвы верности. Но, как видите, он не пользуется особой популярностью. Любовь покинула это место, - грустно замечает он. - Вы не против, если мы здесь осмотримся? Так много идей, нам интересно, - улыбается Ив. - Да, да, конечно. Я хотел бы проводить вас, но не могу оставить пост. Всё же, я главный священник, пусть и никто не пользуется моими услугами. Но все основные места находятся на первом этаже, поэтому вы не потеряетесь. И особенно, - мужчина в форме доверительно берет Стоуна под локоть, - обратите внимание на стенд с информацией. - Конечно, не волнуйтесь, - говорит Джейк. К стенду с информацией, как ни странно, попадает именно он. Большая стенгазета со стихами и бумажными сердцами, исписанными поздравлениями от студентов, влюбленные карикатурные человечки дарят друг другу валентинки и поцелуи. Обилие розового цвета выглядит мерзко. - Интересно, кто такой любвеобильный? – скорее в пустоту спрашивает Джейк. - Здесь учатся творческие люди, но даже такое увлечение этим праздником для меня слишком, - отвечает Кассандра. Джейк пожимает плечами и уже хочет идти дальше, как взгляд цепляется за расписание консультаций по дипломными проектам, которое совершенно незаметно в ворохе признаний. Он срывает листок и внимательно читает, до последнего надеясь, что ему просто привиделось. - Что такое? – Кассандра заглядывает через плечо. - Нужно кое-что проверить, - он вешает объявление на место и обращается к большому стенду с расписаниями, находя нужную группу и аудиторию. Крыло, где находится кафедра истории архитектуры, почти не тронуто валентинковым безумием. Строгие прямые линии и благородная классика, всё четко и выверено. Только эксперта в области искусств Джейкоба Стоуна это совершенно не трогает. Двери аудитории распахиваются, молчаливая стайка студентов выбегает в коридор. Джейк рассматривает молодых людей с тубусами за спинами и с книгами в руках, спешащих по своим делам. Он будто кого-то ищет. Кем-то оказывается невысокая девушка с длинными темными волосами, убранными в аккуратную косу. Стоун хватает её за руку и оттаскивает в сторону. - Эй! – девушка пытается вырваться, поправляет свободной рукой очки, сбившиеся от резкого движения, и застывает, смотря на неожиданного похитителя. – Джейк? - Эшли, - жестко припечатывает он. Кассандра вздрагивает. Она никогда не слышала столько стали и холода в голосе друга. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает Джейк и девушка морщится, когда он сильнее сжимает её предплечье. - Что ты здесь делаешь? – она вырывает руку и отходит на шаг. Джейк давится воздухом. Рассказать об истинной сути Библиотекарей он не может, но и сказать что-то еще тоже невозможно. Судя по тому, как эти двое сморят друг на друга, они знакомы, но Эшли знает его как простого техасского работягу, а не как знатока истории искусств. Тогда Кассандра решает взять дело в свои руки. - Добрый день! – улыбается она, обращая на себя внимание. - Меня зовут Кассандра Киллиан, я библиотекарь. Мы с коллегами пришли больше узнать о ваших традициях празднования Дня всех Влюбленных… И мистер Стоун любезно согласился нам помочь. - И чем же? – сердито спрашивает Эшли, всё еще не сводя взгляда с Джейка. - Я… я водитель, - тихо говорит он. Мужчина уверен, что его отец уже рассказал всем, что его сын бросил их прибыльный бизнес, чтобы возить светлые головы по миру. Поэтому он продолжает старую легенду. Но Эшли только удивленно моргает: - Водитель? – она поворачивается к Кассандре и протягивает её руку. - Я Эшли Коул, член оргкомитета проведения праздника. - О, как хорошо! Тогда вы нам расскажете обо всех ваших задумках! – улыбается Киллиан. – Только нужно найти моих коллег. Эшли легко знакомится с Ив и Изекиилем, с радостью проводит для них экскурсию. Она с тревогой подает заходящемуся кашлем Валентину платок и просит его поберечь себя. На что охранник только качает головой и расправляет несуществующие складки на белой с золотым самосшитой хламиде, похожей на одеяние священника: - Что вы, мисс Коул! – отвечает он. – Вы поручили мне такую почетную роль, я не могу подвести вас! Эшли рассказывает о том, с каким боем они выбили себе финансирование для всех идей, чтобы превратить обычное четырнадцатое февраля в красивый и торжественный праздник. Но студенты обходят их стороной, и когда она хватает за локоть одного из молодых людей, который был с ней в комитете, и просит рассказать подробнее, то получает категорический отказ в очень грубой форме. Массивный парень едва не бросается на неё с кулаками, и только вмешательство Стоуна спасает от расправы. Он выставляет одну руку вперед, готовясь оттолкнуть или ударить, второй по старой привычке касается бока Эшли, прося её зайти за свою спину. И вздрагивает, когда ощущает полузабытое легкое прикосновение холодных пальцев ровно между лопатками. - Да что у вас тут вообще происходит? – вырывается у Ив. Не то, чтобы она защищает этот праздник, но отношение студентов самого романтично настроенного возраста ей точно не нравится. - Я не знаю, - растерянно отвечает Эшли. – Когда мы только объявили конкурс идей для проведения праздника, то получили массу заявок. Мы обрабатывали буквально по полутысяче запросов в день. В главном корпусе представлена только малая часть наших проектов. Праздником были охвачены все учебные и административные корпуса, общежития первокурсников, дома братств… Все так ждали этого дня. Нам был нужен человек, который бы согласился участвовать при сочетании пар, а значит, провести весь день на ногах и никуда не отходить от алтаря, обвенчать сотни пар и уделить внимание каждой. Мистер Валентин – наш новый охранник – с радостью поддержал наше предложение. Он даже написал прекрасную речь, которую должен был произносить перед каждой парой. У нас, конечно же, и без этого были люди, которые не хотели этого праздника, но это были единицы, даже одиночки в этот день могут встретить своего единственного. Мы организовали службу знакомств, которая работает уже месяц. Но за неделю до праздника всё пошло прахом, эта истерия захватила буквально всех. Мне едва удалось уговорить администрацию не отменять праздник, а многие люди из их состава были на нашей стороне, когда мы только начинали. - Эшли, ты сказала, что мистер Валентин появился здесь недавно, - уточнила Ив. – Как давно? - Примерно полторы недели назад, - девушка переложила свои книги на подоконник и достала из сумки массивный ежедневник, - даже две, мы подошли к нему с предложением на той неделе, а до этого он уже некоторое время работал. Мистер Мэдлтон – наш предыдущий охранник – попал в больницу, и Валентин подменяет его. Вы думаете, что он настраивает студентов против праздника? – с подозрением спросила она. - Нет, конечно! – поспешила опровергнуть её подозрения Кассандра. – Мы… - Это невозможно, - твердо сказала Эшли. - Мистер Валентин один из немногих, кто действительно болеет душой за наш праздник! Он подал нам замечательную идею сделать "Состязание рифм", где люди могут написать и озвучить стихи по заданным рифмам. Эшли уходит на лекцию, тепло прощаясь со всеми, она даже пожимает руку Стоуну, хотя весь разговор старалась не обращать на него внимания. - Я думаю, что мы должны расспросить этого мистера Валентина, - предложила Берт, когда девушка скрылась за поворотом. - А я думаю, что мы должны узнать у Стоуна, кто такая эта Эшли! – дернул друга за рукав Изекииль. – Что? – откликнулся он на недоуменные взгляды коллег. – Неужели вы не заметили, как он пожирал её глазами? Кто она? Школьная любовь? Безответная любовь? Девочка с соседней улицы, которой ты таскал букетики в детском саду? - Джонс! – сурово нахмурился на него мужчина. - День сегодня такой, дружище! – весело откликнулся он. – Любовь-любовь-любовь! Давай, признавайся! На этот раз его предала даже строгая полковник Берт, что уж говорить о Кассандре, у которой только сердечки в глазах не мелькали от любопытства. - Эшли моя старая знакомая, мы много общались, пока я не уехал, - отстранённо ответил Джейк. - Да неужели! Она так удивилась, когда увидела тебя здесь! И даже мне показалось, что вы не просто "общались", - заметила Кассандра. - Мы встречались некоторое время, - выдал ещё порцию правды Джейк. - Только встречались? – предательница Ив посмотрела на него так, что стало понятно: так просто его не отпустят. - Мы были помолвлены, - зло сказал он, поняв, что придётся вытащить на поверхность всё, что так долго хоронилось и оплакивалось. - Был назначен день свадьбы. Мы уже поселились в одном доме, но четырнадцатого февраля Эшли сказала, что разрывает помолвку и бросает меня. Весь наш город стоял на ушах из-за этого, отец бесился, кричал, что я настолько плох как мужик, что невеста меня бросила. Через месяц я уехал на нефтяную вышку, подальше от них. От знакомых узнал, что Эшли тоже покинула наш город и больше не возвращалась. Кассандра смутилась. В отличие от всех них, у Джейка был серьезный повод ненавидеть этот праздник. - Прости… - прошептала она. - Я знаю, что тебе жаль, - низкий голос пробирал до костей. – Да, это было больно. Да, я любил Эшли. Да, я сам решил сделать ей предложение. Нет, я не знаю, почему она так сделала! Я на все ваши вопросы ответил? - Хорошо, мы закрыли эту тему, - отрезала полковник Берт. – Возвращаемся к расследованию. Что мы имеем? Праздник, к которому готовился весь Университет. Нового охранника, который появился в самый разгар подготовки. Запредельное количество злых студентов, готовых разрушить всё, что строилось руками их заботливого оргкомитета. - И мисс Коул, которую эта ярость не коснулась, - добавил Джонс. - У нас есть двое подозреваемых: Эшли Коул и Валентин, - решила Ив. – Джонс и Стоун, я видела у Эшли пропуск в общежитие, постарайтесь найти её комнату, поговорите с соседями. Я и Кассандра проверим этого мистера Охранника. Джейк хочет поспорить, но понимает, что Берт сделала это не по своей прихоти. Он знает Эшли достаточно давно и сможет первым увидеть, если что-то изменилось, если она как-то связана с магией или кто-то использует её. Джонс найдёт способ проникнуть в комнату. Берт лучше поладит с представителем охраны общественного спокойствия. Ему очень хочется, чтобы дело было не в Эшли. В памяти она осталась светлым человеком, немного наивной и легкомысленной. Из неё растили настоящую техасскую женщину – жену и мать. Хорошая репутация, хорошее воспитание, добрая, скромная и тихая, хотя могла и в коротких шортах на механическом быке достаточно времени продержаться, чтобы получить бесплатную выпивку для Стоуна. Да и её родители могли помочь деньгами бизнесу его отца, поэтому это был ещё и выгодный брак, стал бы его папаша так сердиться из-за разорванной помолвки. А Джейк… Джейк любил её без памяти, и не интересовали его деньги и воспитание. Он бы любил, будь она последней распутницей Техаса. Закрыл все книги, бросил свою ночную учёбу, стал реже отвечать на звонки с просьбами обследования находок, купил кольцо. Строил планы, которые рухнули проклятого четырнадцатого февраля. Странно видеть Эшли в Университете архитектуры, на последнем курсе с дипломной работой и свернутыми в рулоны чертежами. Как же он не заметил, что она была не той, кем казалась, что её тоже не радовала перспектива потратить всю жизнь в захудалом городишке, где только средняя школа, а старшая в сорока километрах. Читать по ночам, а потом придумывать причины, почему круги под глазами и вид такой, будто кутил всю ночь. Оглядываться и прятаться. Не знать, как отреагируют другие на то, что ты интересуешься не только кабацкими драками. Как он не понял, что Эшли лицемерна, словно… словно он сам. Эшли Коул, дамы и господа, обманула самого большого обманщика! Поэтому Джейк… Джейк любит её без памяти. Студенты сквозь зубы, но показывают им дорогу до общежития, а Джонс ломает систему, чтобы узнать номер комнаты, пока Стоун отвлекает коменданта. Старшекурсники имеют небольшие привилегии в виде отдельных маленьких комнат на последнем этаже, поэтому им можно не бояться соседей. Временное место обитания Коул похоже на саму хозяйку, такую, какой она предстала сейчас. Идеальный порядок, заправленная постель и одежда в шкафу. Ровные стопки книг на столе корешками вперед, чтобы быстро найти нужную, аккуратные распечатки, сколотые отдельно, стакан с карандашами и большая установка для рисования чертежей. Джейк помнит вечный бардак в их доме, особенно после переезда, но они не обращали на него внимания, всецело поглощенные друг другом и радостью, что теперь можно оставаться вместе на ночь, что можно целоваться в любом уголке дома и не оглядываться, прячась от строгих родителей. Ты отлично скрывалась, Эшли Коул. Поразительная многоходовая комбинация! Джейк стоит посреди комнаты, ищет что-то подозрительное, но здесь подозрительно для него все. Изекииль выдвигает ящики, стучит дверьми. Пытается не нарушить строгий порядок, касающийся даже мелочей в тумбочке. Никаких магических предметов, текстов на неизвестных языках. Серая и невзрачная жизнь старшекурсницы, погруженной в написание дипломного проекта. Ни ярких платьев для вечеринок, только строгие костюмы и рубашки, ни фотографий, развешанных по стенам, ни мишуры, ни бантов. Даже чертовы обрезки розовой бумаги в мусорной корзине выглядят так, будто их аккуратно сложили, а не смахнули со стола. - Она всегда была такой скучной? – вырывается у него. - Нет, никогда не была, - растерянно отвечает Джейк. Расскажи он всё в тот день, когда Эшли сказала "да", когда они сняли свой дом, как бы она поступила? Обрадовалась ли тому, что кто-то еще разделят её интересы, или продолжила бы играть свою игру? Пустила бы его в свой мир архитектуры и чертежей, строгих линий и порядка? И что сделал Джейк не так, что она бросила его, в какой момент он заигрался в роли туповатого нефтяника, чтобы она поняла, что не сможет жить рядом с ним? Вопросов много, задать бы их все, но один крутится каждый день и час, и на него Джейк больше всего боится получить ответ: любила ли ты меня вообще, Эшли? Стоун осматривает пухлые подшивки на полке, листает собранные в файлы бумаги. Коул собирала и подшивала все материалы, что были полезны ей на разных курсах. Листочек к листочку, предметы по годам и датам. Первый семестр первого курса, второй семестр первого курса… По контрольным и тестам Джейк прослеживает её успеваемость, как с двоек и троек она поднимается выше и к концу первого года ниже четверок оценок нет, а к третьему он видит только "отлично". График успеваемости, который Эшли рисовала сама, собирая все свои оценки и за текущие работы, и за экзамены. Она писала заметки, что нужно сделать, если яркая линия не достигала максимума, и оставляла без внимания, когда та тянулась строго поверху. На отдельных буквах, под росчерками карандаша виднеются прорывы бумаги, выдавая злость, если вдруг линия на единицу падала вниз. Её родителям не был нужен диплом с высшими баллами, их вполне устраивал школьный аттестат с любыми оценками, только бы умела считать, читать и писать. Да даже этого было не особо нужно, все, что нужно, прочитает и напишет муж. Только на первой странице подшивки с графиками и табелями написано жирно и зло (у букв острые края, как пики) чёрным маркером: "Всё для…". Но для кого, Эшли? На распечатках статей, тех, что на столе, его поддельные имена, тот же доктор Оливер Томпсон фигурирует несколько раз. Не все они перекликаются с её темой, но все они – его. Это греет душу, пусть так, но Эшли всё еще имеет связь с ним, даже если этого не знает. Джейк думает, что вывернется и следующую статью напишет так, чтобы захватить тему её диплома, но дать ей возможность развиться. Пусть Эшли и разбила его сердце, но у них были несколько лет беспробудного счастья и любви, за которые он благодарен. - Нашел что-нибудь? – спрашивает Изекииль. - Нет, идём назад, - Стоун возвращает бумаги на место и идёт к выходу.***
Пока Джейк и Изекииль обыскивали комнату в общежитии, Ив и Кассандра искали Охранника. Странно, но на месте Валентина сидит щуплый рыжий паренек в форменной куртке охранника. Он играет в телефоне, судя по характерным звукам - Angry Birds, и уверенно расшибает птицами постройки свиней. - Где мистер Валентин? – спрашивает Берт. - Знать не знаю, - грубо ответил он. – Попросил меня посидеть за него немного и ушел на улицу. Не хочу идти в северное крыло, там этот мерзкий розовый вокруг, - он изображает крайнее отвращение, высовывая язык. - Это не повод пропускать лекции, - говорит Кассандра. - Тебе-то что? Ненавижу этот праздник, скорее бы вечер, мы с парнями сорвём всю эту мерзость и сожжем к чёрту. Девушки выходят на улицу, следуя указанию парня. Кассандра перебирает в памяти всех известных ей магических существ, которые бы могли быть виновны в сваливающей с ног ненависти, что облаком застыла над огромной территорией Университета. Перевертыши или те, кто питается человеческой злобой? Насколько сильным нужно быть, чтобы превратить праздник любви в чествование вандализма и злости? - Вот он! – тихо говорит Берт, указывая на пышные кусты и мелькнувшую на мгновение кудрявую шевелюру. - Это странно, – отмечает Киллиан. – Кажется, он наблюдает за теми студентами. Ив щурится на солнце, но видит двух молодых людей, что сидят на лужайке. Расстояние между ними довольно большое, они развернулись друг к другу спиной, и кажутся совершенно чужими друг другу. - У него пистолет! – Ив, как опытный борец с террористами, бежит широкую дугу и валится всем весом на мистера Валентина, выбивая из его рук оружие до того, как он стреляет. Парни на лужайке оборачиваются на шум в кустах. - Всё хорошо! – кричит им Кассандра, пока полковник, скрытая густой листвой, прижимает охранника к земле. Молодые люди быстро собирают свои вещи и убегают, отчего-то начиная кричать друг на друга. - Тебе не кажется, что устраиваться охранником к студентам, чтоб убивать их в День Влюблённых - это шаблон на шаблоне? – шипит Ив в ухо извивающемуся охраннику, сжимая его руки стальной хваткой. - Вы не понимаете! – тот отплёвывается от земли, попавшей в рот, и пытается скинуть упрямую женщину. – Я не хотел их убивать. - Ты хотел в них выстрелить! - Ив… - задумчиво тянет Кассандра, указывая на отброшенный в сторону пистолет. Оружие больше похоже на игрушку. Нет, это выглядит, как настоящий пистолет, но из дула торчит небольшая розовая присоска, как в игрушечных пистолетиках. - Это что еще такое?? – теперь Ив точно в замешательстве. Валентин, насупившись, сидит на бордюре, его руки скованы наручниками за спиной, пока Ив осматривает его пистолет. Тот тяжелый, будто настоящий, но обойма забита розовыми мягкими пулями из непонятного материала. - Зачем вы хотели выстрелить этим? Что за шутки? - спрашивает она. - Это не шутки. Это моя работа, - ворчит Валентин. - Это еще один из ваших фокусов? Стреляете в студентов розовой краской, – смеётся Джонс. – Типа, в тебя попал сам Купидон! Валентин укоризненно смотрит на него. - Этого ведь не может быть? – веселость разом слетает с весельчака. - Ну почему же. Вы библиотекари, и если вы именно те, за кого я вас принял, то для вас это не должно быть такой уж неожиданностью, - с лёгкой улыбкой сказал он, складывая руки на коленях. Его необычный пистолет тут же оказался в ладонях, рядом с застёгнутыми наручниками, Берт только удивлённо вздрогнула. - Вы Купидон!? – хор выходит нестройным, каждый вкладывает свою интонацию, но так слаженно одна и та же мысль не посещала одновременно всех. Мужчина закашливается неожиданно, крупно вздрагивает и чуть не заваливается на бок, Стоун едва успевает его подхватить. - Я сам в последнее время в это не верю, - хрипит он, поднимаясь на ноги. - Расскажите, что случилось? – просит Кассандра, когда они доходят до корпуса и прогоняют рыжего мальчишку с места охранника. – Если вы соединяете влюблённых, то как получилось, что все перессорились и ненавидят праздник, к которому так долго готовились? Валентин дышал, как после долгого бега, по его лицу катились крупные капли пота, сам он выглядел так, будто готов был умереть на месте. - Любовь, мои друзья, любовь и ничего больше, - сказал он, чуть отдышавшись. – Как Купидон, я не только соединяю влюблённых, но и питаюсь их жизненной энергией. Когда соединяются два сердца, энергии бывает так много, что буквально хлещет через край. Вы называете это влюблённостью. Скоро это явление проходит, и чувства чуть успокаиваются, становятся ровнее и стабильнее. Избыток же их бывает опаснее, это приводит к непредсказуемым последствиям. Еще несколько дней назад это место было наполнено любовью, светило мне, как маяк. Столько чувств, столько волнения, столько любви… Каждое сердце пылало, как крошечный огонёк. Но было сердце, в котором сильная любовь граничила с настолько жгучей болью, что энергия отравлялась и отравляла всё вокруг. А для меня это словно яд. - Чья-то боль отравила вас, поэтому ненависть и злоба расползлась по всему Университету? – с сомнением уточнила Ив. Не то, чтобы она ставила под сомнения слова Валентина, но слышать об этом было всё же странно. - Ненависть это еще та чума, поверьте… - И вы пытались всё справить при помощи пистолета с резиновыми пулями? – с еще большим сомнением прозвучал голос Кассандры. – И вообще, купидоны выглядят по-другому. - Попробовали бы вы, мисс, пройтись по улице в одной набедренной повязке, которая одновременно и колчан, с луком в руке. Я, при всём моём самоуважении, всё же не Джереми Реннер. "А жаль…" – тихо выдохнула она, представив актера, сыгравшего Соколиного Глаза, в подобном образе. Могла же девушка иметь свои небольшие слабости. Впрочем, она была не одинока. - Так, не отвлекайтесь, - шикнула, придя в себя из мира фантазий, Ив. – Что будем делать? - Разве нужно что-то делать? – подал голос Стоун. – Стоит чего-то эта любовь. Слова одни, да мусор. - Джейк, - одёрнула его Кассандра, заметив, как побледнел мистер Валентин. - Кто мне скажет, что я не прав? - Слушай, если тебя бросила невеста… - начал Джонс, но друг схватил его за ворот свитера и занёс кулак для удара, заставив замолчать. - Джейк, да что с тобой?! – Кассандра и Ив вдвоём повисли на нём, стараясь разнять с Изекиилем. - Если тебя бросила невеста, то радуйся, что она у тебя вообще была, - всё же закончил тот. - Видите, ненависть уже проникла даже в вас, - с горечью произнёс Купидон. Привлеченные так и не начавшейся дракой, студенты медленно расходятся, оборачиваясь, со слабой надеждой, что драка всё же будет. - Главная ошибка людей в том, что вы пытаетесь понять любовь, вместо того, чтобы отдаться ей полностью, - грустно говорит охранник, поочередно рассматривая библиотекарей. – Любовь нельзя украсть, нельзя высчитать математически и, уж точно, вы никогда не спрячете от неё сердце за бронёй стального характера. Любовь прячется в разных вещах, зачастую мы даже не можем её опознать, но всё это – она. Любовь к жизни даёт нам надежду, любовь продолжает наш род, любовь к знаниям и познанию дала нам университеты и нужные вещи… День всех Влюблённых это день не только для захваченных романтической любовью. Это день, когда ребенок может сказать "люблю" своим родителям. День, когда мы можем показать нашим друзьям, как они дороги нам, - Валентин потянулся к карману на рубашке и достал маленькие валентинки, - и какое счастье, что они рядом. Кассандра ойкнула и быстро опустила руку в карман юбки, и не нашла там ничего, потому что её открытки для друзей неожиданно оказались в руках Купидона. - Это день, когда слова любви, такие редкие и смущающие в другие моменты, мы можем произнести и не бояться того, что будем отвергнуты. Стоун только горько усмехнулся. - Любовь всегда принимает разные формы, даже те, где, как мы считаем, её нет. - Она сказала, что терпеть меня не может, - вдруг сказал Джейк. – Она кричала, что ненавидит, что ей не нужен такой ублюдок, как я. Я… даже не понял, в чём провинился. Вся грязь, которой я не заслуживал, всё это вылилось на меня в этот проклятый праздник. Это тоже было любовью? - Думаете, причина в том, что она вас не любила? - В чём же тогда? – почти рычит Джейк. - Стойте, а где все? – вдруг озирается Кассандра. Вокруг становится необычайно тихо. Тишина такая, что страшно, будто все люди разом ушли, оставив четырех библиотекарей и почти мертвого Купидона одних. Но через секунду они слышат гул на улице, будто десяток людей созывают силы на бунт. Сквозь двери, сквозь уже спускающиеся сумерки видно, как несколько парней в кожаных куртках ходят по площади перед корпусом и что-то кричат, как присоединятся к ним еще студенты. - Это уже плохо, - говорит Ив. – Нужно позвонить Дженкинсу. - И о чём ты спросишь? – нервно бросила Кассандра. – Как остановить волну ненависти? Или как вернуть любовь? Но из динамика телефона уже раздавались приглушенные гудки, а через несколько секунд послышался бодрый голос жителя Пристройки: - Добрый вечер, мисс Берт! Как вам праздник? - Мы пытаемся предотвратить студенческий бунт, Дженкинс. Праздник любви тут даже не планируется. - Что случилось? Купидон не справился со своей задачей? – веселья в голосе стало меньше, но всё равно слышно, что он шутит. - Купидон говорит… - начала полковник, но была перебита голосом из телефона: - Постойте, вы нашли настоящего Купидона? - Мы нашли настоящего Купидона, - терпеливо объяснила она. – Купидон говорит, что раньше это место было наполнено любовью, поэтому он пришёл сюда, чтобы взять жизненной энергии. Но кто-то отравил его, превратив любовь в ненависть. И теперь у нас на руках умирающий Херувим и студенты, громящие Университет. - Это плохо. Во все времена любовь и ненависть шли рядом, и только Купидоны могли создавать баланс между двумя стихиями. Нарушение баланса неизменно приведет к катастрофе мироздания и Концу Света. День всех Влюбленных - один из опаснейших дней в году, потому что именно тогда мы осознаём своё одиночество или свою привязанность. А эмоции - страшная сила, они могут свести с ума, так же они являются пищей для различных низших сущностей. - Конец Света, Дженкинс? – переспросил Стоун. - Для начала все низшие сущности слетятся сюда на пир, наберутся силы, а затем, да, будет Конец Света. - И что нам делать? Найти источник этой злобы? – задала вопрос Кассандра, но Купидон её поправил: - Здесь не злоба, здесь сильная боль. А охватившая всех ненависть только последствие. - Найдите источник, - продолжил Дженкинс. – Это может быть кто-то, кого ненависть не коснулась, потому что зачастую носители самых сильных эмоций не понимают их. Выясните, в чём дело и постарайтесь исправить положение. В крайнем случае попытайтесь изолировать его, может, тогда ситуация наладится. Я посмотрю, что еще можно сделать. Телефон резко пищит, когда звонок заканчивается, и между ними повисает тишина, прерываемая только звуками с улицы. - Я могу рассчитывать на вашу помощь? – спрашивает Валентин и, не дожидаясь ответа, творит свою магию. Он проводит пальцами над валентинками Кассандры, ссыпает на них розоватые искры. Бумажные сердечки будто просыпаются, неуверенно всхлопывают округлыми краями, как крылышками, и поднимаются стайкой вверх. – Мисс Берт, вы согласны ненадолго занять моё место? Мне нужен опытный стрелок, чтобы немного рассеять гнев, пока ваши коллеги не найдут источник. - Я в роли Купидона? – Ив редко можно было удивить, но мистеру Валентину это удалось. После замены Санта Клауса она решила, что больше не будет становиться на место волшебных существ. - Вы умеете стрелять, а цели вам подскажет сердце. - Какое сердце? – запротестовала Ив. – Я не романтик! Возьмите лучше Стоуна, он тоже умеет стрелять. И у него была невеста, а мои романы заканчивались на третий-четвертый день! Бабочки из открыток стайкой летают вокруг Джейка, нервно порываются лететь и показывать дорогу. Мужчина смотрит на Купидона и вдруг понимает, что ничего нельзя сделать, кроме как поступить так, как говорит чертово волшебное существо, несущее в мир любовь. Потому что чёртов Купидон знает такое, что не известно им. Они находят магию не просто так, что-то случается, едва они соприкасаются с ней, и это приключение посвящено Джейкобу Стоуну. Валентин улыбается, так широко, насколько это вообще возможно в его состоянии. Он хватает Ив за руку, несильно сжимает. - Я могу положиться только на вас, мисс Берт. Ваше сердце увидит любовь, как вы к нему не справедливы. В итоге, после недолгих споров, Ив получает в руки пистолет с мягкими розовыми пулями и оставшуюся силу Купидона. Её светлые волосы завиваются в локоны, она вся будто светится изнутри, даже кожа золотится. Она солнечно улыбается, так, как никогда прежде не улыбалась. Хорошо, что мистер Валентин уходит с ней на крышу раньше, чем она начинает вещать о ценности любви. Слышать такое от полковника антитеррористического отдела всё же странно, пусть и работает она теперь в службе по охране магических артефактов. На крыше Ив выбирает удобную позицию, рассматривая озлобленную толпу внизу. Студенты всех курсов, даже несколько преподавателей в строгих костюмах объединились в одном стремлении стереть весь праздник. - Боже, что это?! – вскрикивает Берт, когда замечает в воздухе, чуть ниже уровня их засады, неясные темные сущности, периодически погружающиеся в толпу как в океан. - Как раз те самые существа, питающиеся злобой, - говорит Валентин. – Они уже здесь. Стреляйте же, Богиня Любви, соединяйте сердца!***
Наполненные любовной магией алые вырезки из бумаги стрелой срываются с места, едва им дают команду к поиску. Они летят друг за другом так быстро, что люди едва поспевают за ними по широким пустым коридорам. И останавливаются, падают бездушными открытками в подставленные ладони Стоуна, когда находят свою цель. - Значит, там? – Изекииль берется за ручку двери, но Кассандра его останавливает, едва открывается тонкая щелочка. Они вновь в крыле архитекторов, за дверью с табличкой "Класс для самостоятельных занятий" раздаётся шуршание бумаги и негромкое мурлыканье, совпадений в сегодняшнем дне слишком много, им пора бы уже понять, что ничего случайного не бывает. - Джейк… - девушка понимает взгляд на мужчину. - Да, я понял, - отвечает тот и широко распахивает дверь и заходит, оставляя Изекииля и Кассандру снаружи. Джейк понимает, что ничего нельзя сделать. Он знает источник и знает причину. Вот только чего в его догадке больше: правды или личной выгоды, желания узнать, что случилось в тот день? Он хочет знаний больше, чем когда-либо, он раздирает свою рану с той минуты, как увидел "Эшли Коул" в списке на стенде. Это не она, это не она, нет никого, кого бы она любила так сильно, и кто бы причинил ей боль. А если есть, то Джейк лично разорвёт его на части. Эшли стоит около большой чертежной установки, больше, чем собрана в её комнате. Она проводит по специальной линейке карандашные линии, отходит на шаг, взглянуть на работу, и безжалостно стирает половину рисунка. Вместо костюма, который бы на неё утром, на ней свободная светлая рубашка, с пятнами туши и чернил на рукавах и какие-то джинсы, и в этом она больше похожа на Эшли Коул, которую помнит Джейк. В её ушах наушники, девушка чуть покачивается в такт музыке, поэтому не обращает внимания на то, что в чертежной она не одна. - Эшли… - зовёт Джейк, голос дает петуха и хорошо, что она не слышит. – Эшли! Девушка вздрагивает, оборачивается резко, дергая за провода маленьких наушников. Она мимолетно удивляется, но через секунду удивление сменяется тревогой. Вид у него действительно больной, он мучает себя целый день, может, и дольше. Но больше, чем желание узнать правду, его беспокоит то, что Эшли несла в себе такую боль, что поставила под угрозу весь их мир. Что Эшли может быть причиной опасности, что она сама может быть в опасности. - Джейк? – спрашивает она. – Твоим коллегам нужна помощь? – она быстро собирается и превращается в незнакомую студентку последнего курса Университета Искусств. – Я сейчас закончу чертеж и приду к вам. - Ты из-за этого меня бросила? – спрашивает он. Эшли отворачивается к чертежу, кладет руки на линейку, но не продолжает рисунок. Девушка замирает, опустив голову, как-то разом став меньше. - Ты боялась, что я не позволю тебе учиться? – делает попытку Джейк. Она отрицательно качает головой. - Тогда почему? – Стоун подходит ближе, прижимается грудью к спине. Ладони почти против воли привычно ложатся на её плечи, чуть сжимают. Эшли каменеет, боится. Видит Бог, он ни разу не обидел её, ни словом, ни делом, и не обидит сейчас. - Я не думаю, что готова говорить об этом, - отвечает она сухо, прячась за своим образом строгой и уверенной в себе личности. - Ты не любила меня? – но мужчина гнёт свою линию, идет дальше. За окном вот-вот наступит Конец Света, но его волнует не это. Эшли вскидывается, оборачивается, обжигает болью. И Джейк мысленно выдыхает: любила. - Я бы понял, расскажи ты мне об этом. - Но ты ведь этого не сделал, - зло огрызается девушка. - Боги, Коул! – гнев поглощает его, ослепляет, только собственная выдержка и крик разума не дают ему сорваться. – Ты согласилась выйти за меня замуж! Ты согласилась жить вместе! Ты думала, что это помешает тебе? Думала, что я буду ненавидеть тебя за то, что ты не та, кем казалась! - Джейкоб Стоун! – высокие ноты её голоса отрезвили, он пришел в себя, вцепившийся пальцами в её плечи. - Просто скажи, что было не так! Я имею право знать. Эшли горько усмехается, проводит рукой по лицу, снимает очки и растирает переносицу. - Я тоже имела право знать о том, кто ты, Джейк. Но ты предпочел быть тем, кого в тебе видели другие, - девушка отходит к стульям, садится, будто все силы разом покинули её. Она откидывается на спинку и рассматривает своего собеседника. – Я же знаю, что ты не водитель, и даже не нефтяник, - со снисходительной улыбкой говорит она. – Когда мы переехали, и я начала разбирать вещи, ты сказал, что есть несколько коробок, которые мне не стоит трогать, что там твои инструменты, ты хотел отнести их в гараж, но коробки так и стояли на месте. Я случайно открыла одну из них, когда тебя не было дома, или не случайно, я сама не понимаю, что на меня нашло. - Ты нашла книги, - Джейк присел рядом, посмотрел в зеленые глаза, утратившие былую зоркость. - На немецком, французском, итальянском, даже на китайском языке, если не ошибаюсь. Толстые тома, я такие даже в руки брать боялась. А ты зачитывал до дыр, судя по тому, как обтрепались страницы. Откуда у обычного нефтяника такие интересы? – она отмахнулась, когда ей попытались ответить. – Я заметила, что тебе часто звонили, даже по ночам, ты уходил в другую комнату, чтобы поговорить, ты долго сидел за ноутбуком, но едва я заходила в комнату, тут же сворачивал окна. Это было подозрительно. И я попросила одного знакомого взломать твой компьютер. Что я нашла в почте, было много страшнее другой женщины, мужчины или чего-то еще, в чем подозревают в таком случае. Ты доктор Оливер Томпсон, Кристофер Мур, Эдвард Линкольн… Ты кто угодно, но не Джейкоб Стоун. Кто же ты? Кажется, что Эшли требует ответа, но Джейк понимает, что он ей не нужен. Он опускает взгляд и даже не ищет слов оправдания. Остается только один вопрос, точнее, два. - Ты могла бы спросить. Я бы рассказал. - Зачем? Я и так всё знала. Мой жених гений, который знает несколько языков, часть из которых не имеет носителей. У моего жениха несколько ученых степеней и уровень интеллекта, как у всей нашей школы вместе взятой, включая преподавателей и старика-библиотекаря. К нему обращаются галереи и музеи. Я жила под одной крышей с человеком, который разбирался в живописи, архитектуре, скульптуре, письменности, истории… Я нашла несколько твоих статей в интернете, скачала из почты, я читала, не понимая половины слов и терминов, если не больше, но даже так я поняла, что ты… - девушка улыбнулась, потянулась к Джейку, заставила его посмотреть на себя. – Ты любил это дело. Ты жил этим. И это то, что получалось у тебя лучше всего. Но если бы ты женился, если бы ты прекратил это делать и занялся только нашей семьёй, взял на себя ваш семейный бизнес, то что же? Я, может, и была глупой девчонкой, скачущей на механическом быке за кружку пива, но не настолько. - Ты бросила меня, чтобы я дальше мог заниматься научной работой? - Я сделала это, чтобы ты занимался тем, что было для тебя действительно важно. Я знаю, что это было эгоистично, и больно, но это единственное, что я могла сделать. Ты создан для этого, ты добился больших успехов, даже будучи простым техасским парнем, ты стал уважаем во всем мире. У тебя должна быть красивая, умная жена, вроде той милашки, как её? Кассандра, верно. Она случайно не миссис Стоун? – Эшли улыбается, её улыбка становится чуть шире, когда Джейк отрицательно кивает. – Но ты понимаешь, о чём я. И уж точно, у тебя должен быть красивый дом, обставленный со вкусом и построенный по всем канонам, - она встаёт и подходит к своему рисунку. Джейк не обратил на него внимания, когда зашел, но теперь видит красивый жилой дом. Два этажа, простая планировка, но всё равномерно и правильно. Он смотрит, и видит макет в своём воображении: маленький замок, и одновременно красивое гнездо для большой и счастливой семьи. - Архитектура, Эшли? Ты выбрала архитектуру? - Порядок, Джейкоб, - она берет карандаш и возвращается к работе. – Попытка разобраться в себе. Я хотела быть тебя достойна, вначале мне казалось, что так стану тебе ближе, потом втянулась. Мне нравится. Меня приглашает архитектурное бюро в Нью-Йорке, буду проектировать дома богатых горожан, - он чертит линию за линией, добавляя детали, создавая дом своей мечты. Но не для себя. - Архитектура - это искусство, в котором мы живем, - тихо говорит Джейк. Мир за окном разрушается, но Джейк начисто забывает об этом. То, что терзало его все годы после размолвки с Эшли, её гнев и непонимание оказались лишь болезненной заботой, желанием сделать всё возможное для человека, которого она любила, даже ценой собственного благополучия. Мир за окном разрушается, его коллеги ждут за дверью, Ив превратилась в Купидона, а сам Купидон умирает. Но в огромной комнате для самостоятельной работы, с установками для чертежей и тихого, едва различимого шороха музыки в наушниках, только они двое. И это всё, чего Джейк когда-либо желал. - Я не хотел потерять тебя, Эш, - тихо говорит Стоун. – Я так боялся. Дурак, да, прости. Девушка тихо засмеялась, продолжая чертить на бумаге, только проворчала еле слышно: "Просто гениальный дурак". - У тебя есть кто-нибудь сейчас? – серьезно спрашивает он, откашлявшись. – Нет, я не для интереса спрашиваю, должен же я знать, у кого мне тебя отбивать. - Джейк? – вот теперь Эшли удивлена не меньше, чем в их встречу. - Я серьезный авторитетный ученый, уверен, что у любого студента здесь нет шансов против меня. - Стоун, ты с ума сошел? - Я могу переехать в Нью-Йорк, моя работа подразумевает частые командировки, но я уверен, что мы разберемся. - Ты серьезно думаешь..? – о, такого тотального удивления Джейкоб не видел никогда. - А я не думаю, - передергивает он плечами. – Я планирую и делаю. Может, я и ученый-историк, но, как техасец, я вижу цель и не вижу препятствий. Хотя, да, ты права, слишком много слов. Джейк резко дергает её к себе и целует. Просто делает то, что подсказывает ему сердце и неуёмное желание узнать насколько тяжело будет вернуть своё обратно. Эшли прогибается вперед, она еще помнит, как нравится обоим, как приходиться тянуться за ним, как нравится дразниться, и как она сдается, цепляется за ворот его рубашки. Мужчина цепляет её ногу, закидывает себе на талию, растирает бедро, приноравливаясь. Потом дергает за ряд пуговиц на рабочей рубашке, чтобы добраться до шеи. Но через шум крови и захлестывающее возбуждение он ощущает не только ответную реакцию Коул, но и то, что происходит. Энергия идет волнами, сметая всё на своём пути. Эшли думала о нём, готовя праздник, и вкладывала всю свою любовь, но вместе с этим она всё еще страдала от того, что сделала, разбив ему сердце, пусть даже это и было правильно. Как столько чувств вместилось в ней, что поставило мир на грань? Не важно, важно, что теперь всё закончилось…***
Ив умеет стрелять по людям, она занималась этим достаточно много времени. Но она никогда не делала этого с подобными целями. Пистолет в её руках словно вибрирует, сам направляет на цель, ей остается только нажимать на спусковой крючок. Если после каждого предыдущего выстрела Берт ощущала легкий укол вины – всё же, она отнимала чью-то жизнь, - то сейчас это было чувство легкости и даже радости. Пуля, вращаясь в воздухе, раздваивалась и попадала сразу в две, только ей ведомые цели. Первый выстрел соединил тех самых молодых людей, за которыми следил Купидон, когда его схватили. Парни пробрались друг к другу через толпу, ринулись навстречу, их сердца сияли так ярко, наполненные любовью, что аморфные тени облетали их стороной. - Это потрясающе, не правда ли? – Валентин едва держался на ногах, но жадно вглядывался в бушующую толпу, в горячие сердца. – Сколько веков я занимаюсь этим делом, столько повидал, но каждый раз я испытываю безумную радость. - Если всё так, как вы говорите, то почему люди сражаются вместо того, чтобы любить? Почему зло еще торжествует? – женщина целится и стреляет вновь, теперь получается проще. Буря недовольства чуть стихает, меньше выкриков гнева несется над толпой, но тени всё летают и летают. - Купидонов мало, ничтожно мало. Люди чаще руководствуются разумом, и почти никогда – сердцем. Так страшась боли, они закрывают его, обороняют от наших стрел. А в сердце без любви зарождается страх, и ненависть, и прочее, что не должно быть. Я всегда прислушивался к своему сердцу, потому что оно - символ жизни. Появившаяся ниоткуда мощная сияющая волна отталкивает все сущности, те еще пытаются бороться, но силы неравны, возрожденная любовь сметает их на своём пути. Валентин и Ив только успевают заметить, что сияние распространяется далеко за пределы двора, университетской территории и уходит за горизонт. - Он это сделал, - Ив оборачивается на веселый голос и видит выздоровевшего, сильного купидона. Вместо формы охранника на нём белая тога, расшитая золотом, на золотом поясе колчан со стрелами, а в руке белый лук. - Он? Джейк? Так вы знали, что дело в Эшли? – полковник опускает пистолет, но мужчина поддерживает её за руку, направляет вперед. - Я ощутил, откуда идет отравляющая боль, - он достает две стрелы и кладет их одновременно на тетиву. – Я попытался помочь, привел к ней хорошего молодого человека, подумал, что он сможет утешить её, пусть и ненадолго, но всё было тщетно. После вашего прихода всё изменилось, тогда я и понял, что все исправить может только тот, с кого это началось. - Вы едва не убили себя, поставили мир на грань уничтожения только для того, чтобы… Чтобы Джейк и Эшли встретились? - Всё ради любви, мисс Берт, всё ради любви…***
- Может, мы пойдём? – тихо спросила Кассандра, когда звуки из-за двери начали раздаваться совсем неприличные. – Можно, мы пойдём? – жалобно просит она. – Боюсь, что я не смогу смотреть Джейку в глаза после того, что уже услышала. За дверью раздается отборная ругань, вкупе с воззванием всех святых, и Кассандра затыкает уши. Джонс вздыхает и уводит подругу дальше по коридору, в холл. Полученной информации хватит на два или три месяца подколок. - Кассандра… - вдруг зовет он. – Знаешь… Это для тебя, - он поспешно вытаскивает из кармана несколько конфет в блестящих обертках и протягивает девушке, отчаянно краснея и пряча глаза.***
- Стоун, ну, прекрати, - просит Эшли, когда осознаёт себя лежащей на большом чертежном столе. Её рубашка расстегнута до конца, Джейк увлеченно возится с ремнем на её джинсах. Желание зашкаливает, хочется больше, и ближе, и слаще. Девушка на мгновение теряется в ощущениях, когда покрасневшего следа на коже касаются горячие губы, царапаются щетиной, но все же тянется вперед, пытается схватить его за волосы, оттащить от себя. Пальцы проскальзывают через отросший ёжик, Джейк прикусывает бедренную косточку, Эшли стонет и выгибается, только слышно, как запрокинутые руки ударяются о край стола. - Волосы зря обрезал, - задыхается Эшли. - Вот потому и обрезал, чтобы никто больше не таскал, - мужчина, наконец, расстегивает узкие джинсы с чертовой заедающей молнией, цепляет пальцами тонкое кружево нижнего белья. - Что, прямо здесь!? – возмущается она. Что вначале казалось обычными ласками, не обещающими ничего такого, быстро превратились в прелюдию к горячему действу. Не то, чтобы Эш этого не хотела, очень даже, как увидела Джейка в коридоре, вспомнила всё разом, утонула в панике и желании. Но это, черт подери, храм наук, это чертежная комната, где она проводила много времени, погружаясь в мир линий и знаков! За непристойное поведение могут и выгнать (на последнем-то курсе!), и никакая репутация отличницы и члена студсовета не поможет. - Похотливое животное, помнишь же, как называла меня твоя мамаша-католичка, - Стоун улыбается, но в противовес словам оглаживает низ живота и застёгивает джинсы. – Подозреваю, что с твоим отцом она спала всего пять раз, по количеству детей. - Больше уважения к этой потрясающей женщине, которая до сих пор тайком от отца переводит мне деньги! – Коул соскальзывает со стола и чуть не падает, так расслабилось от полузабытых ласк тело. Дрожащими от предвкушения пальцами она застегивает пуговицы на рубашке, приводит себя в порядок. Но на шее ощущаются горящие засосы, так что скрыть что-то будет сложно. - Она обвиняла меня в твоём развращении, а я бы поспорил, кто кого развратил, - усмехнулся Джейк. - Ты обтер мною все стены в нашем доме! – возмутилась Эшли, собирая с подставки карандаши. - Если мы немедленно не уйдём отсюда, то я сделаю то же самое, - мужчина помог ей открепить лист с чертежом от доски, колющая боль от кнопок в ладонях чуть отвлекла от жалящего желания. - А мама-то была права! – девушка перебросила через голову тубус, потом сумку. – Идем в холл. Там должен быть праздник. В конце коридора действительно играет музыка и слышится веселый смех. Радостная толпа встречает их, выносит к танцующей Ив. Та еще не освободилась от магии Купидона и расточает свет и радость, подталкивает людей друг к другу, хлопает в ладоши, когда видит поцелуи. - О, я вижу у вас всё хорошо! – подмигивает она Джейку. – А у нас праздник в самом разгаре! - Эшли, это потрясающе! – к ним подлетают другие студенты и благодарят за вечеринку. Кто-то трясёт её за руку, целует в щеку, обнимает и бежит дальше, увлекаемый музыкой и магией любви. Около алтаря раздаются аплодисменты, означающие, что еще одна пара соединилась в шутливом браке, но как знать. Коул тянется туда, посмотреть, во что вылилась их идея. - Мистер Валентин, отлично выглядите! – говорит она в промежутке между церемониями, пока очередная пара готовится, придумывает клятвы. - Любовь, мисс Коул! Это всё любовь! Я вижу, что вы тоже не одна! - О, - она смущается, но руки из захвата Джейка не убирает. – Это давняя история, которая сегодня, наконец, закончилась. - Тогда добро пожаловать ко мне. Когда заканчивается одна история, должна начаться новая, и лучше начинать её с чистого листа. Джейк кивает Купидону и тащит свою невесту дальше от толпы, где они смогут поговорить. - Соглашайся, Эш, - говорит он, пытаясь перекричать музыку. - Соглашаться? На что? – это даже не вопрос, попытка понять, о чем он говорит, выиграть себе время на раздумья. - Выходи за меня! – Стоун убивает на корню все двусмысленности. – Ты согласилась несколько лет назад, мы и так затянули со свадьбой. Давай сейчас, пока есть возможность, и ты не сможешь утром сказать, что это было ошибкой. - Мы расстались четырнадцатого февраля… - И вновь будем вместе в этот день. Ты ведь сама сказала, что эта история закончилась сегодня. Эшли улыбается и целует его… - А теперь клятвы! – улыбается Валентин, когда проходит их бракосочетание. – Джейкоб? Мужчина отряхивается, собираясь с мыслями, и нужные слова сами приходят в голову: - Я клянусь тебе, Эшли, что никогда не буду скрывать от тебя того, кто я. Клянусь делить с тобой свою жизнь без остатка. И я построю для тебя дом мечты, для нас, для нашей семьи. Коул улыбается, кивает, произносит свою клятву: - Я клянусь тебе, Джейк, что буду разделять все твои увлечения, я буду гордиться тем, кто ты, и никогда не пойду против тебя. И я спроектирую для нас дом мечты. - Прекрасно! – радостно говорит Валентин. – А теперь обменяйтесь символами вашего брака… Джейк роется в карманах, достает бумажник и вытряхивает из кармашка на ладонь золотое кольцо, в котором Эшли с удивлением узнает… своё. Полоска золота занимает своё почетное место на её пальце, садится, как влитое, даже после стольких лет оставаясь её. Эшли в свою очередь судорожно думает, но отцепляет от ключей кольцо и дарит его Стоуну. - Объявляю вас мужем и женой! – громко произносит Валентин. – Можете поцеловаться!...***
Кассандра, Изекииль и Ив, которой еще кружит голову магия любви, возвращаются в Пристройку. - А вот и вы! – приветствует их со второго этажа Дженкинс. – Разобрались с Купидоном? - Да, всё в порядке! Баланс восстановлен! – отвечает Кассандра. - А где мистер Стоун? - Празднует первую брачную ночь! – смеется Джонс. Ив находит среди оставленных утром бумаг ту самую Валентинку, используя остатки магии, посылает ответ, надеясь, что где бы ни был её неугомонный поклонник, он получит сообщение. 14.02.2016 – 24.04.2016