***
Нежные прикосновения, лёгкие поцелуи, так приятно и тепло, как утром в воскресенье. Просыпаешься в объятьях любимого, оборачиваешься и видишь взлохмаченные волосы, сонные глаза напротив, а больше ничего не хочется. Только любить так же сильно. В душе теплом разливается нега, губы растягиваются в глупой улыбке. — Я люблю тебя, — слышит Бэкхён и прикрывает глаза, желая уловить последние ниточки сна, но как обухом по голове ударили воспоминания. Нервная дрожь пронзила его тело, и он перестал дышать, постепенно улавливая движение вокруг. Свет утреннего солнца гас, являя взору тёмные сырые стены того самого подвала. Тепло сменилось ознобом. Но ласковые касания не исчезли. — Что ты делаешь? — парень бегал глазами по комнате, пытаясь найти своего похитителя. — Ты проснулся, — констатировал Сехун, появляясь перед ним из-за спины. — Я не могу держать себя в руках рядом с тобой. Хоть мне это и претит, я всё же позволил себе маленькую шалость. Мужчина взял его за подбородок и аккуратно повернул голову в сторону, открывая себе же вид на метку соулмэйта, но теперь покрытую его укусами. — Так больно, когда природа клеймит твоё любимое существо другим. Ещё больнее, когда твоё любимое существо клеймит себя само, — фотограф наклонился и дотронулся до запястья левой руки, лежащей на колене Бэкхёна. Пленка с татуировки была снята, а сама кожа исцарапана в кровь. «Он развязал меня?» — заметил он только сейчас, но не подал вида, что удивлён. Пытаться бежать было бы неразумно сейчас. Спровоцирует агрессию. Было достаточно очевидно, что Сехун не в себе. — Зачем? — свёл брови к переносице О. — Зачем ты набил себе эту дрянь? Бэкхён поднял на него взгляд. Чего ожидать дальше? Место татуировки неприятно щипало и воспалялось. — В процессе нашей с тобой игры, — резко переменился в лице похититель и присел на корточки. — Я понял, что мне даже нравится наблюдать, как Чанёль тщетно пытается уберечь тебя. — Не трогай его, пожалуйста, — превозмогая сковывающий страх, Бэкхён старался быть максимально покладистым. — Тебе нужен я. — Почему ты так защищаешь его? — его глаза показывали, что он действительно пытался понять. — Почему он? — Се, — Бэкхён не особо хотел обсуждать свои отношения с этим ненормальным, да и что бы это дало? — Чего ты хочешь? — Почему он?! — резко гаркнул Сехун, вскакивая на ноги. Бэкхён дёрнулся, зажмуривая глаза. — О, нет. Я не причиню тебе вреда. «А наркотики, похищение, преследование — это благодать?» — чем яснее становилось сознание, тем больше тело начинало снова ныть. — Бэкки, маленький, ты любишь меня? — Се, отпусти меня. Мне нужно в больницу, — пытался достучаться Бэкхён, боясь представить, что может прийти в голову мужчине. — У тебя что-то болит? — он обеспокоено начал осматривать парня. — Я тебе помогу! — Сехун, пожалуйста, — стараясь говорить тихо и спокойно, он осторожно приподнялся со стула. — Сядь! — снова повысил голос Сехун. — Я сижу, — Бэкхён выставил руки вперёд, приземляясь обратно. — Сижу… Сехун сжал челюсти, заламывая пальцы. Неожиданно он схватил что-то с пола и обошёл пленника. Мужчина грубо взял его за плечи и завёл руки назад. Бэкхён закрыл глаза и тяжело задышал. Он мог вскочить, попытаться защищаться, вот только он знал, что силы неравны. И не только физические. Запястья зажало веревками, царапая, резко ставшую чувствительной, кожу. Чужие руки снова схватили его за плечи и грубо подняли со стула. — Я помогу тебе, я сделаю тебе хорошо, — будто оправдываясь, заговорил Сехун и толкнул Бэкхёна вперёд. Они оба упали на пол. Бэкхён повернул голову вбок, стискивая зубы. Вся кожа начинала гореть от боли, испепеляя до костей. — В этот раз всё будет быстрее, — видимо, из кармана мужчина достал шприц. — О, нет-нет-нет, Сехун-а, — попытался быть милым Бэкхён, с ужасом в глазах замечая мелькнувшую на мгновение иглу. — Я в порядке! — Бэкки, я знаю, что тебе нужно, не дёргайся, — Сехун нащупал вену на руке парня и осторожно пронзил кожу острием. — Нет! — отчаянно вскрикнул Бэкхён, ударяясь лбом об пол. — Нет, господи! — Тише, — почти ласково пропел О. — Ненавижу тебя! Ненавижу! — закричал Бэкхён, давая злобе выйти наружу. — Сдохни! Сдохни! Сдохни!!! Сехун округлил глаза, явно не ожидая такой реакции. Все его искренние чувства к этому парню затмились внезапной яростью. Он откинул шприц в сторону и схватил пленника за волосы, оттягивая голову назад. — Повтори! — процедил он сквозь зубы. — Что? — ехидно заулыбался Бэкхён, хотя его колотило от страха. Он ощущал, что весь контроль потерян. Он разозлил фотографа и сам не знал, что делать. — Я хочу, чтобы ты сдох! Я никогда не полюблю тебя, идиот! Наивный придурок! Сехуну будто шоры сняли, и он с силой ударил парня головой об пол, придавливая. Он наклонился к самому уху. — Бэкки, ты не понял. Мужчина отпустил его голову и отстранился, а потом взялся за пояс его брюк, потянув вверх. Силой он поставил его на колени, прогнув в спине, и начал расстёгивать ремень. — Стой! — уже теряя связь с реальностью, Бэкхён всё же понимал, что происходило. — Прости! Прости! Не надо! — Заткнись! — Сехун резко стащил с него брюки и бельё. — Умоляю! — похрипел Бэкхён, его тело отказывалось сопротивляться. — Пожалуйста. Сехун его не слышал, пребывая словно в трансе. Он так давно мечтал о близости с ним, он грезил о его теле. И сейчас, избавляясь от собственной одежды, охваченный душевной обидой и злобой, он хотел лишь одного — заткнуть парня, заставить его жалеть о сказанном. Он схватил Бэкхёна за бёдра, придвигая ближе, и плюнул. Бэкхёна передёрнуло, и он сильно закусил нижнюю губу, лишь бы заглушить отвращение в себе. Сехун неряшливо размазал слюну по сфинктеру и резко вставил два пальца. Бэкхён застонал, не в силах сдержаться. Ему хотелось закрыться в себе, всю боль, всю ненависть запереть, не произнести и звука. Он не хотел думать, он жаждал, чтобы метадон уже начал действовать в полную силу, унося его к чертям, чтобы не чувствовать, не жить. Сехун вытащил пальцы, растягивая его ягодицы в стороны. Он хотел заставить Бэкхёна почувствовал себя использованным, чтобы он ненавидел не его, а себя, хотел, чтобы он сломался. Не в силах больше медлить Сехун, кривясь от собственного дискомфорта, вошёл в парня. Смазки было слишком мало, но помутившееся сознание сталкера отказывалось об этом думать. Бэкхён закричал от неистовой боли. Толчок, как очередной круг ада, разрывал его изнутри. Ему хотелось умереть, перестать чувствовать, перестать быть таким слабым. Пальцы рук изогнулись в неестественном движении, пытаясь то ли схватиться за что-то, то ли удержать ментальный образ обидчика, сдавить его, уничтожить. Зад жгло огнём, слёзы текли из глаз водопадом, в голове стучало молотком. Он ненавидел. Ненавидел себя. Ненавидел Сехуна. Он ненавидел всё, что было вокруг. Ненавидел Всевышнего. Почему это происходило с ним?! Сехун, обезумевши, трахал парня, наслаждаясь видом крови, сочившейся из трещин сфинктера. Он собирал её пальцами и слизывал, закрывая глаза. Крики подначивали его, возбуждая сильнее. Весь образ Бэкхёна в его мыслях был светлым, непорочным, и сейчас он целенаправленно уничтожал его, топтал в угоду фантазии. Он чувствовал превосходство. Наказывать за такие колкие слова доставляло удовольствие. Бэкхён то терял сознание, то приходил в себя. Его голос хрипел, а боль была будто бы уже не его. Как сквозь толщу воды до него доносились какие-то отголоски жестокой действительности. Прижатый щекой к ледяному шершавому полу, он смотрел в одну точку. От толчков кожа щеки стиралась в кровь. В голове пустота и полное принятие ситуации. Он не готов больше сопротивляться. Калейдоскоп образов сменился одним конкретным. Сехун застёгивал брюки, из-под полузакрытых век разглядывая Бэкхёна, лежавшего полуголым в крови и сперме. Даже сейчас О находил его невероятно манящим. Мужчина достал из кармана телефон и приложил к уху. — Лу? — донеслось до Бэкхёна, и он с трудом перевёл глаза на лицо сталкера. — Привет, ты случайно не знаешь, где Бэкхён? — в трубке что-то быстро заговорили, и Сехун широко улыбнулся, но голос его звучал серьезно. — О, ужас, я сейчас приеду! — он подошёл к Бэкхёну, который остервенело вцепился ногтями себе в левое предплечье, желая услышать ту боль, что заглушил наркотик, и выйти из прострации. — Мы найдём его!***
Прошло не больше часа, и Сехун подъехал к дому Чанёля. Взволнованный Лухань открыл ему дверь. — Что случилось? — он буквально ворвался в квартиру друга, обращаясь ко всем. — Чем я могу помочь? — Пока что мы сами не знаем, что делать, — ответил Чонин, пытавшийся уже около трёх часов получить доступ к камерам в районе. — Как такое вообще могло произойти? — Сехун повернулся к Луханю, а тот вопросительно посмотрел на Чонина. Чонин вздохнул и кивнул. Пусть лучше он знает правду и сможет чем-то помочь. — У Бэкхёна был сталкер, — начал Лухань, обнимая себя за плечи, и пошёл ставить чайник. Рассказ предвещал долгое повествование. Сехун последовал за ним и сел рядом с Чонином. — А где Чанёль? — поинтересовался вдруг он. — Он поехал к Бэкхёну на квартиру, — проговорил Чонин, не отрывая глаз от монитора. Сехун напрягся, но сразу расслабился. Переживать не из-за чего, ведь он давно всё подчистил. Чанёль был спокоен, его руки не дрожали, пусть это и напускное. Его сердце болело от бессилия. Если бы он только знал, где искать. Он достал ключи и открыл дверь в квартиру. Его встретила тишина. Едва слышный скрип пола, и он заглянул в комнату. Всё было на своих местах, как и оставил Бэк. Казалось, сейчас он выйдет со стороны кухни и встретит гостя своей тёплой улыбкой. Но реальность была такова, что Бэкхёна здесь не было. Мужчина прошёл в комнату, свежим взглядом осматриваясь. На столе стоял открытый ноутбук. И ведь Бэкхён никогда не закрывал его. Пак нажал кнопку пуска, и техника подала признаки жизни. Загорелся экран, приветствуя пользователя. Пальцы навели курсор на «войти». Открылся абсолютно пустой рабочий стол. — Странно, — проговорил себе под нос он, видя в строке меню базовый браузер. Он открыл страницу поиска и зашёл в «историю». Ни одной вкладки. «Загрузки» — пусто. Жесткий диск отформатирован. — Чёрт, — выдохнул Пак, понимая, что сталкер замел все следы. Он достал телефон и набрал Чонина. — Да? — ответили сразу. — Ты сможешь восстановить файлы, если ноутбук полностью чист? — Совсем? Как новый? — Да. — Нет, — Чонин был бессилен. — Если всё чисто, то это не просто кнопочку «удалить» нажали. Его вычистили весь. Без шансов, не стоит время терять. Чанёль выключил телефон и издал тихий рык. Он был в бешенстве. До этого момента болевшую руку резко отпустило. Мужчина закатал рукав и подошёл к окну, чтобы разглядеть, что изменилось. Вся кожа, покрытая синяками и царапинами, не создавала ощущения сдавленности. — Я найду тебя, — прошептал Чанёль, прижимаясь губами к запястью и надеясь, что та связь, что была между ними, не потеряна. Не найдя ничего нового, Чанёль вернулся домой. Хотя кое-что он все же узнал — фотографии не были подсказками, сталкер играл с ними. — Наконец-то! — радостно воскликнул Чонин, оборачиваясь к друзьям. — Я взломал камеры, смотрите! Все четверо уставились в монитор, где высветилось девять разных изображений. Из одного в другое Бэкхён переходил, спускаясь из квартиры на улицу. Его лицо было спокойным. Выходя из лифта, он поднял взгляд прямо в камеру и остановился, будто знал, что друзья увидят это. Он печально улыбнулся и махнул рукой, а потом вышел на улицу. В кадре никого не было видно, а Бэкхён стоял спокойно с минуту, после чего вышел на середину улицы и сунул руки в карманы кожанки. Резко в кадр вбежал человек, приближаясь к нему. Он схватил того за плечи, прижав к себе, а Чанёль почувствовал, как его тело напряглось, готовое дать отпор. Камера снимала со спины, потому не сразу понятно, почему он почти не сопротивлялся, а обмяк. Неизвестный подхватил его бессознательное тело на руки и поспешил скрыться из объектива камеры. — Нужна ещё камера! Не мог же он на своих двоих скрыться, — первый очнулся Лухань, и Чонин снова забегал пальцами по клавиатуре. Лухань перевёл взгляд на Чанёля, когда тот прикрыл глаза. Сехун приобнял друга за плечи, сочувственно похлопывая. — Тут видно машину, — Чонин указал пальцем в новый открывшийся кадр. — Она похожа на каршеринг. — А номера? — оживился Лухань. — Сейчас восстановим, — победно улыбнулся Чонин.