они - охотники, мы - лисы

Жизнь Чонгука — сплошное разочарование, без преувеличений. Она напоминает бесконечную мышиную возню, одержимость желанием чувствовать хоть какую-то величественность существования. Пока всё упирается в никуда, голова Чонгука упирается в какие-то принадлежности на рабочем столе начальника. Сейчас его будут иметь, уже слышится звук расстёгиваемой ширинки. Каждый раз он успокаивает себя тем, что это делается не просто так, не зря, во имя чего-то. Что это имеет чёртов смысл. Все завязалось полгода назад, когда его матери диагностировали глиобластому первой степени. Узнав, Чонгук стал лихорадочно гуглить всё об этой болезни и облегченно вздохнул, выяснив, что да, лечится, причём успешно. Но для дальнейших обследований и операции нужны были приличные деньги, коих у него не было. Состояние мандража стало обычным. От отца помощи ждать было бесполезно, связей с ним не осталось никаких, он бросил их несколько лет назад, даже ничего не сказав. Остальные родственники обещали помочь, каждый тем, чем может. Но погоды это не делало, всё равно не хватало. Зарплата секретаря тоже мало чему способствовала. В голове тогда заела фраза: «Я убью, украду, но достану эти ёбаные деньги. Я спасу свою мать». К счастью ли, к сожалению ли, убивать и красть не пришлось. Однажды Чонгука застали плачущим. Тогда было особенно хуёво, некий пик отчаяния. Полились слёзы, задрожали плечи. Не хотел быть обнаруженным, а попался, да и ещё на глаза начальнику, который спросил: — Секретарь Чон, что случилось? Вам плохо? Жалкие попытки вытереть слёзы и отмахнуться. Не вышло. — Всё хорошо, директор Юн. — Вы плачете, что-то серьёзное произошло? — босс не отставал, даже подошел поближе. «Нет, нет, отойдите», думал про себя Чонгук, продолжая вытирать лицо. Он мужчина, он не должен уподобляться эмоциям таким образом. Не тут-то было. Через час они сидели в местном ресторане, окружённые множеством работников из соседних фирм и предприятий, потому что было время бизнес-ланча. Чонгук не хотел сюда идти, но директор Юн настоял, сославшись на то, что секретарю нужно успокоиться, поесть и рассказать, что случилось. Или не рассказать, но успокоиться так точно. Вообще, начальник Чонгуку казался приятным мужчиной, общение с которым было сугубо деловым, изредка разбавляемое вопросами о погоде и подобном. А тут позвал пообедать, надо же. Чонгука в очередной раз захлестнуло болезненной волной, и он решился рассказать о матери и её болезни, на лечение которой не доставало средств. Начальник внимательно выслушал и на мгновение задумался, а затем сказал, что поможет. — Но…как же так, директор Юн? Вы не должны, — проблеял тогда не веривший ни во что Чонгук. — Будь милостив, Чонгук, и прими протянутую мной руку помощи, — с расстановкой отвечал ему босс, глядя прямо в глаза. — Мой брат работает в одной из лучших поликлиник города, мы займёмся этим вопросом. Деньги не проблема. Жизнь длинная, рассчитаемся. Ты хороший парень и замечательный работник. Я не могу пройти мимо такой беды. Тем более ты так молод! Не гробить же здоровье на нескольких работах сразу... Наивность — второе имя Чонгука. Он поверил, доверился, не догадался. Не понял, что рассчитываться придется таким грязным способом, как секс. Думал, хватит одного раза, но перестал винить себя после десятого. Разговоры не помогали, директор Юн всегда скупо отвечал: «Ты мне должен, Чонгук». И эти слова словно прорезались на коже, заседали в мозгу, заставляли прогибаться вновь и вновь. Обращаться в органы нет смысла, сопротивляться тоже. Всё ради матери, ради её здоровья. У всего есть конец, и у этой вереницы дерьма тоже. Бог терпел и остальным велел. Однажды было настолько ужасно, что сидеть в четырех стенах стало невыносимо. Поехал в какой-то клуб с целью напиться и забыться ненадолго, жаль, не навсегда. Прошёл мимо каких-то двух парней, стоящих у входа, одного задел. Походил несколько минут по клубу в поисках свободного места, как вдруг кто-то резко развернул его на себя и произнес: «Какого хуя, парень?». То был Ким Тэхён. Тэхён, очаровательный парень с каштановыми волосами, родинками в неожиданных местах и многочисленными морщинками в уголках глаз. Тэхён, который тащился от Людей Икс и плевался от сладкого попкорна. Некий луч света в тёмном царстве Чонгука. С чего тогда в клубе завязался разговор никто из них не помнит, хоть убей. Но совместные посиделки запомнились навсегда. А ещё Чимин, друг Тэхена, тоже милашка, спасибо ему за ключи от той самой квартиры. Через считанные дни встретились и переспали. Чонгук был сверху, потому что чувствовал, что должен давать, а такому человеку, как Тэ, хотелось дать как можно больше и лучше, хотелось позволить ощутить весь спектр чувств, дать возможность захлебываться от удовольствия. Хотел, чтобы искры летали, а летали только слёзы. Первый раз на то и первый. Чонгук не гей, но с мальчиками бывало. Про еженедельные поебушки с начальником и говорить не стоит, но там другая роль, роль терпеливой жертвы, которая не борется, а рассчитывается. Не сразу он поделился откровениями с Тэхёном, не сразу рассказал о больной матери и о помощи, которая поначалу казалась безвозмездной. Как-то вскользь упомянул, что спит с боссом, да и закрыл тему. Тэ спросил как-то, может ли он помочь как-то деньгами, а Чонгук отмахнулся. Хватит с него, он и так задолжал, прибавлений ему не нужно. У него на душе лежит свой грех, у Тэхёна свой, нет смысла мусолить и пытаться исправить. Смысл в другом — он в прикосновениях, робких и не очень, в разговорах обо всём и ни о чем, в совместном сокрытии. Отождествлять себя с лисами казалось забавным. Бывали моменты, когда внутренний голос не затыкался и говорил, что этот подросток, спящий с богатой девчонкой и тыкающийся в углы, ему не пара. Незрелый, неуверенный, сомневающийся. Но Чонгук игнорировал эти посылы, потому что сам был не лучше. Оба прятали искренние чувства куда подальше, когда этого требовали обстоятельства, а настоящими становились только друг с другом. Наступит время, и всё разрешится. Сейчас главное собрать себя изнутри и действовать, стелиться под начальника дальше, оставаться прилежным секретарем, подрабатывать курьером и посудомойщиком и находить время для долгожданных и таких нужных сердцу встреч. Чонгук вот что понял и уяснил: таких людей, как Тэхен, нужно держать рядом и по возможности цеплять их как-то, чтобы они цеплялись в ответ. Тэхён цеплялся, но еще не совсем прочно, потому что прошло мало времени. Никакой речи нет о высоких чувствах, но Чонгук был абсолютно точно уверен в своей заинтересованности в этом человеке. Прогресс ощущался с каждой встречей, а еще резче ощущалась боль при расставаниях. Справятся как-нибудь, всё переживут, всех переживут. А сейчас надо отсосать и дальше садиться за бумажки. Когда ему изливаются в рот, хочется раствориться и самоуничтожиться, но еще больше — уничтожить самого Юна, возомнившего себя королем Вселенной, а на деле являющимся заплывшим салом мудаком. — Хорошо постарался, Чонгук-и, — раздается голос где-то сверху, пока Чонгук вытирает рот и руки. Задорная скотина. — Я могу идти, директор Юн? — спрашивает парень, приподнимаясь и пряча глаза. Он не может смотреть в физиономию напротив нормально с того самого дня, когда они обедали в ресторане. — Конечно. Может, доедешь до меня сегодня? Найдём, чем заняться, — играет бровями босс, вызывая в стоящем напротив Чонгуке желание уебать. — Нет, извините, директор Юн. Хочу сходить к маме в больницу, а затем помочь соседке. Как вы знаете, она сейчас плохо ходит, а её посылка с почты сама себя не заберёт, — разъясняется Чонгук и уходит прочь. В больницу сходит, про соседку пришлось наврать. Плохо ходить будет на следующее утро тот, к кому сегодня Чонгук обязательно направится. Достаёт телефон и набирает номер…