У каждого свой ад

Шерлок Шерлок никогда не представлял себе ад таким. Хотя, впрочем, он вообще не представлял себе ад. Противоречивые картинки будущей загробной жизни и так разъедают мозг множества обывателей в соответствие с одной (а то и сразу с несколькими) из религий. Шерлок не из их числа. Но даже будь он обычным среднестатистическим жителем планеты, верящим во что-то там про Бога или про богов, Шерлок никогда бы не подумал, что ад — это огромное административное здание в тысячу этажей со сверкающими лифтами из стекла и хрома. О том, что он в ином мире, напоминает только стягивающий запястья узел, который, будто живой, сам по себе становится туже, стоит Шерлоку предпринять попытку высвободить руки. А еще об этом напоминает стоящий рядом демон. Внешне он совсем как человек — самый обычный парень с улицы — но отличать демонов от людей здесь так же естественно как дышать там. Персональный демон-надсмотрщик Шерлока. Хотя, впрочем, сами себя они называют сухо и по-деловому — кураторы. «Я Ваш куратор» — первая и единственная фраза, услышанная Холмсом от демона, несмотря на все попытки получить хоть немного больше информации. Так что, когда демон толкает его в сторону одного из лифтов, Шерлок скорее заинтригован, чем испуган. Он даже усмехается, когда лифт с бешеной скоростью летит вверх: «А еще говорят, что ад под землей». Когда движение прекращается, демон достает из кармана небольшой блокнот и сверяется со своими записями. — Этаж 819, кабинет 348ВС, — бормочет он себе под нос, во второй раз подавая голос. — Идем. Держа в руках конец веревки, надежно оплетшей запястья Шерлока, демон уверенно тянет его за собой по кажущемуся бесконечным коридору со множеством одинаковых серо-коричневых дверей с железными цифрами-буквами на каждой. 348ВС. Демон останавливается и подталкивает Холмса чуть ближе. — Клиент доставлен, — сообщает он в крошечную рацию, которую держит в свободной руке, и открывает дверь, одновременно легко касаясь веревки, отчего ее «хвостик» моментально отпадает. Таким образом, руки Шерлока по-прежнему связаны, зато «поводок» его больше не потревожит. Когда он переступает порог, сзади до абсурдного громко и гулко хлопает дверь, вынуждая обернуться под напором острого чувства опасности. Двери нет. То есть, ее нет совсем. И Шерлок пару секунд ошарашено рассматривает стену в замысловатых вычурных обоях, украшенную репродукцией Иеронима Босха. — Нравится? — позади доносится тягучий и такой знакомый голос. — На самом деле, я бы предпочел Веласкеса или Гойю, но… В защиту их можно сказать, что, в целом, меня устроили довольно неплохо. Он, рисуясь, нарочито медленно поднимается из дорогого офисного кресла, стоящего у еще более дорогого стола. — Ты… — Я, — Мориарти картинно разводит руками. — А кого ты ожидал здесь встретить? Самого великого и ужасного с рогами и хвостом? О, дорогой, ты, конечно, весьма себе занятная личность и, даже будучи мертвым, не лишен некоторой… э-э-э… притягательности, но для его персонального присутствия, извини, мелковат. Ну, ничего, — широкая хищная улыбка трогает его губы. — Зато у тебя есть я. — Ты… — Шерлок сглатывает. Если верить основным мировым религиям, Мориарти сейчас должен жариться где-нибудь на самом дне. Но на руках его нет петли, да и вообще, сам консультирующий преступник (или теперь стоит говорить «бывший консультирующий преступник»?) имеет вид абсолютно цветущий. — Не думал, что твои связи распространяются настолько широко. — О, — Мориарти с напускной скромностью опускает глаза. — Дело вовсе не в них. Он подходит ближе и нежно проводит пальцем по стянувшей запястья Шерлока веревке. — Знаешь, время здесь течет совершенно иначе. Я тебя заждался. Так что решил между делом закрепиться, коль скоро не получится в ближайшее время съехать. А если я хочу быть замеченным — меня замечают. В рекордные сроки я сделал здесь такую карьеру, что … ах! Мне кажется, — доверительно шепчет Мориарти, почти касаясь губами уха Шерлока.- Авадон уже всерьез опасается за свое место. И вот — Шерлок Холмс собственной персоной! Клянусь, я не радовался так даже именинному пирогу и новым игрушкам в детстве. — Зачем? — Шерлок совсем не уверен, стоит ли задавать подобный вопрос. — Наша игра окончена. Или… — Дин-дон, распишитесь, Вам письмо, — Мориарти заливается визгливым смехом. — Окончена, дорогой, окончена. Но ты даже не представляешь, с насколько разгромным счетом. Шерлока захлестывает ощущение катастрофы. Но если там оно могло подтолкнуть к решительным действиям, заставить мозг работать в режиме нон-стоп, то здесь оно не приносит ничего, кроме безмолвной паники и состояния беспомощности. Конечно, это не значит, что он совсем разучился соображать. Он понимает. — Ты дал слово… — даже сам Шерлок понимает, насколько наивно это звучит. — Слово? Слово?! О Шерли, ты знаешь, что безумно мил, когда вот так хмуришься? Ты же понимаешь, я, эм, — Мориарти щелкает пальцами. — Непредсказуемый. Да, именно. Не сердись, я так рад тебя видеть. А то я уже, как водится, «оставил надежду», ну, ты понимаешь — самопожертвование и все такое прочее, но грешков-то, видимо, накопилось немало, а? Он так близко. Казалось бы, чего проще — взметнуть сложенные щепотью ладони и ударить куда-нибудь в район трахеи. Но Мориарти только прикасается к его рукам и те словно наливаются свинцом. — Не смей, — ласково, как неразумному ребенку, шепчет Мориарти. — Ты уже не играешь. Здесь играют тобой. — Зачем я тебе? — О, я просто хотел бы поставить точку в наших с тобой отношениях, — он снова улыбается этой гаденькой улыбочкой. — Ты проиграл, Шерлок. Проигравших здесь не любят. Шерлок подавляет желание прислониться к стене или рухнуть в кресло. Мориарти прав. Он проиграл — и все они мертвы. Он проиграл — и прыжок с крыши теряет смысл. Он проиграл. Просчитался. Можно ли ударить еще больнее? — Ты и так слишком долго жил в кредит, — продолжает Мориарти, вновь приблизив губы к его уху. — Хочешь, открою секрет? Получив в ответ лишь молчание, он в раздражении слегка ударяет Шерлока по затылку. — Ну что же ты такой недогадливый, Шерли? Та пилюля, помнишь? Ты выбрал яд. — Ты лжешь! — очередная попытка добраться до горла Мориарти оканчивается позорным провалом. — Я не мог ошибиться! — О нет, я знаю это совершенно точно, — Мориарти разводит руками и отворачивается, рассматривая картину. — С трудом понимаю, как не разочаровался в тебе еще тогда. Ты же обычный, милый, ты же совершенно обычный… Джим Джим никогда не представлял себе ад таким. Иногда, под наплывом романтически-мистической меланхолии, он с чисто мазохистским удовольствием воображал себе, как его тело растягивают на дыбе под вопли миллиардов грешников вокруг. Сломался бы он? Вряд ли. Он не боится боли, раскаленных сковородок и котлов. Когда же он оказывается здесь, то, в первую очередь, ему хочется спросить своего демона-куратора, хрупкую блондинку, не запихнули ли его по нелепой прихоти небесной канцелярии в Эдемский сад или, скорее, в модерновую его копию — вокруг, насколько хватает глаз, расстилается огромный парк с аккуратно подстриженными газонами, буйной зеленью кустарников и деревьев и бесчисленным количеством деревянных скамеек по обеим сторонам пустынных заасфальтированных аллей. Усмехаясь, Джим думает, что для завершения тошнотворно-умиротворяющей картины по дорожкам парка, весело смеясь, должны бегать маленькие девочки в розовых платьицах и с разноцветными шарами в руках. Но парк пуст. Демон уверенно ведет его за собой, держа в руке конец веревки, туго затянутой на его запястьях. Они идут много часов или даже много дней — Джим совершенно теряет счет времени, потому что солнце в небе не сдвигается ни на градус, а совершенно одинаковый пейзаж вокруг начинает казаться нелепой декорацией. Так что когда он замечает на скамейке вдалеке человеческую фигуру, то первое время он уверен, что просто начал страдать зрительными галлюцинациями. Но, подходя все ближе, он убеждается — это человек, причем, смутно знакомый. Еще ближе. Черт возьми… — Клиент доставлен, — рапортует по рации девушка-демон, пряча в кармане джинсов кусок веревки, и истаивает в нагретом солнцем воздухе подобно Чеширскому коту, оставляя Джима наедине с Шерлоком Холмсом. Холмс, чуть прищурившись и склонив голову к плечу, лениво рассматривает «новоприбывшего». Выглядит он прекрасно: волосы золотятся за солнце, одежда в идеальном порядке, но главное — таким расслабленным и умиротворенным при жизни Джим его не видел никогда. — Вот и встретились, дорогой, — произносит Джим, чувствуя себя до странного неуверенным под этим рассеянным, почти равнодушным взглядом. — Ну, здравствуй, — спокойно произносит Холмс. — Рано или поздно я просто обязан был встретить здесь тебя. Игра окончена. Что ж, спасибо, что развлек. — Развлек? — сейчас Джим чувствует, будто его с размаха ударили кулаком в живот. — Я выиграл! Я обошел тебя! Ты мертв. Ты здесь. И они все тоже мертвы. Холмс ведь не мог ждать от него такого хода, верно? Но тот лишь раздраженно закатывает глаза, как если бы Джим был надоедливым ребенком, выпрашивающим очередную конфету. — Не будь идиотом. Ты просчитался, Джим. Все живы — я вычислил их еще до нашей памятной встречи. Однако опасность, что люди из Ярда могут не успеть, все же существовала, и вот, пришлось… Холмс вздыхает и достает из кармана пачку сигарет и зажигалку. — Да, я здесь, — продолжает он, глубоко затянувшись и выпуская в воздух струйку ароматного дыма. — Ну, а где же мне быть еще? Святоши в раю — не лучшая компания для меня. А здесь, о, здесь такая пища для ума: Джек-Потрошитель, Элизабет Батори, семейство Борджиа в полном составе. Кстати, я бы посоветовал познакомиться с Лукрецией — она бы дала тебе неплохой мастер-класс… К тому же, здесь можно курить. Джиму отчаянно хочется заткнуть уши, но мешает петля на запястьях. — Игра окончена, — эхом повторяет он. Он не знал, что может в принципе испытывать подобную беспомощность. — Ты мне больше не нужен, — резюмирует Холмс. Он откидывается на спинку скамейки и делает еще одну затяжку.— Теперь у меня есть другие. Здесь ты больше ничего не можешь. Ты слишком обычный для меня, слишком обычный… ***** Тоненькая блондинка, задумчиво теребя в руках обрывок веревки, идет мимо давно пустующих позорных столбов. Оборачивается, слыша короткое «эй!» в двух шагах. — Как ты? — спрашивает парень, облокотившись на гниющие колодки. — Разобралась со своим? — Как видишь, — отвечает она кратко. — Ты, я вижу, тоже. — Ага, — парень кивает. — Но я не понимаю, не понимаю, зачем для одного — ну надо же, всего лишь для одного — нужно творить целую реальность. Они там хоть знают, как это сложно? Почему бы просто не отправить их к тем, другим? — парень кивает в сторону ворот, из-за которых доносятся мерные удары кнутов и полузадушенные стоны. — Это нас не касается, — в голосе девушки прорезается сталь. — Начальству виднее. К тому же, это мне нужно держать иллюзию целую вечность, а за твоего все же молятся. Поработаешь с ним пару лет — и, может, попрощаешься. Не хмурься. Девушка усмехается и треплет парня по волосам.