Русалочка

. О ней всегда остаются какие-то обрывочные воспоминания. Словно, кадры вырезанные из киноплёнки, немного неровные, нечёткие, но до безумия яркие. Милое чёрное платьице, открывающие острые разбитые коленки. Разбитые после того, как в первый раз встала на скейтборд. Густые волосы цвета молочного шоколада, иногда собранные в какие-то сложные причёски, но чаще распущенные, скрывающие лицо. А ещё алые туфли на небольшом каблучке. Настолько яркие и сияющие в лучах солнца, что туфли кажутся сделанными из карамели. Возможно, в том, что Ванда в воспоминаниях Курта, состоит из обрывочных кадров виноват Пьетро, который вечно мельтешит рядом с сестрой. Младшая Максимофф похожа на русалочку, со своими длинными волосами по рёбра и бесконечными ногами, которые часто заплетаются… Как в сказке, обменяла хвост на ноги. Ей всё ещё неловко находиться среди таких как она. Кто-то с третьего этажа с видов авторитета заявлял, что все девчонки без ума от звёзд. Курту кажется это глупым. Ну что может удивлять в звёздах, здесь внизу? Без телескопа смотреть на эти белые, светящиеся точки кажется сплошным абсурдом. — Полностью согласна, — голос Ванды вырывает Вагнера из его размышлений. — Извини, ты просто… громко думаешь. Красные всполохи словно, диковенные зверки вьются вокруг её пальцев, вокруг многочисленных колечек и перстней. Девушка заправляет выбивающуюся прядь за ухо и прижимает к груди немногочисленные тетрадки с докладами. — Мне кажется, цветы намного романтичнее, — собственный акцент звучит как-то по-варваски, но Змей старается не думать об этом. Ровно так же, как и о том, что бледная кожа девушки очень контрастно смотрится на фоне тёмно-синей кожи самого Курта. А её маленькие ладошки, наверное, поместятся в одной большой трёхпалой руке Змея. Он исчезает всего на пару секунд, для того чтобы вернуться с букетом полевых цветов: — Ландыши, ромашки, маки. Кажется, что-то из них означает чистоту и красоту? — Вагнер старается запечатлить в памяти этот момент. Такую Ведьму. Немного смущённую, радостную и такую искреннюю, видимо, это отличительная черта всех Максимофф. И Ванда, и Пьетро такие открытые в своих эмоциях. Русалочка быстро, почти целомудренно, приподнимается на носочки и целует Курта. Чёрт. По-настоящему. В губы. Курту кажется, что где-то вдали громко взрываются сотня салютов. Максимофф забирает букет, тихо посмеивается и пропадает в паутине коридоров, слышен лишь стук карамельных туфелек по полу. Пожалуй, он счастливчик. Нет. Он самый счастливый на планете. И да, даже если не считать Пьетро, который пообещал разбить ему нос, если он разобьёт сердце его сестре… Курт всё равно счастлив, потому что кажется слишком влюблён. И никогда не собирается разбивать сердце русалочке. Утром, на пороге комнаты, Ванда обнаруживает букет сирени.