Project A.A.A./ Alpha And Anorexic

Он проснулся с ощущением, что это утро должно знаменовать его новую жизнь. Его совершенно ахуенно новую жизнь, в которой он начнет уделять внимание своему телу и внешнему виду. Жизнь, в которой он найдет себе пассию для долговременных отношений. Жизнь, в которой он будет беспечно счастлив и ни одного мрачного дня у него не случится. Он станет лучше с этим годом. Поразит учителей своими мозгами и умениями. Завоюет всеобщую любовь и расположенность к своей персоне. И вообще, он будет таким нереально классным, что все остальные на его фоне будут сосать. Он точно был готов к этому. Подорвавшись с кровати с первой трелью будильника, он выключил его, улыбаясь новой заставке на телефоне. Новый год – новые заставки на телефоне! Он чуть ли не вприпрыжку помчался в ванную, дабы привести себя в порядок и сиять, как чертова звезда! Он заткнет Джексона и его идеальную укладку за пояс! Он всех победит! Ой, то есть поразит... Принял душ, растирая кожу новым гелем с каким-то странным ароматом, вымыл волосы мятным шампунем, который отлично холодил, и почистил зубы. Он чувствовал, как от него разило мятой и гелем для душа с запахом дыни, а еще немного уверенностью и сексом. На дыню не тянуло, но если создатели сказали дыня – ничего не по пишешь. Да и уверенностью и сексом от него разило издалека. С вечера наловчившись делать себе укладку, он схватил фен, стоило полотенцу на его бедрах завязаться, и принялся гудеть, напевая противный мотивчик под нос и вращая руками в волосах, придавая им художественный беспорядок с элементами постапокалипсиса. Новая белоснежная рубашка была выглажена с вечера, черные узкие брюки лежали рядом на спинке стула. Парнишка включил музыку на полную громкость, забив на то, что он вообще-то в доме не один, да и на районе живые люди тоже есть. Ему плевать, у него тут новая жизнь, вообще-то, вовсю кипит! Впихнув свою задницу в узкие брюки, предварительно попрыгав в них, дабы натянуть, а потом чуть ли не разрыдаться от неприятных ощущений в области паха. Ничего, нужно просто походить и все как-нибудь уляжется. Рубашка села как влитая и парень довольно себя оглядел. Потом вытащил из шкафа небольшую коробку и извлек из нее консилер, который нанес под глаза, дабы скрыть вечные синяки. – Стайлз! – рявкнул отец с первого этажа так громко, что сын невольно подпрыгнул на месте и чуть не свалился на колени, что было чревато последствиями. Стилински, хоть и выглядел божественно сексуально, не был до конца уверен в том, что стоит ему нагнуться и штаны не разойдутся по шву на жопе. Что ж, оставалось верить в лучшее. – Иду! – крикнул в ответ Стайлз, и в пятый раз перепроверив свой рюкзак на наличие 5 ручек и тетрадок, с карандашом и ластиком. Была у Стайлза одна особенность (одна из тысячи): ручки он терял в лет, сам не понимая, куда они деваются (За то отец знал – ему выпадала нелегкая судьба находить их везде и всегда), а вот карандаши он никогда не терял. Те были с ним неразлучны, и если он намеренно их выкидывал, то потом обязательно находил. – Завтрак! – громко и грозно объявил отец Стайлза, ставя перед ним тарелку с овощной запеканкой и куском белого мяса. Стилински младший поджал губы в нерешительности и кивнул пару раз, зная, что отец внимательно за ним следит. Стайлз взял дрожащей рукой вилку и наколол на нее цветную капусту. Как бы он не старался, как бы тщательно не жевал и быстро глотал, моментально запивая апельсиновым соком, сладость которого просто душила, еда его желудка так и не достигла. Мальчишка, осилив почти половину мизерной порции, вдруг побледнел, потом посерел и, сорвавшись с места, умчался в ванную. – Стайлз, нет! – кричал отец и бился в закрытые двери, но ребенок всё равно его не слушал, склонившись над унитазом. Стайлзу было не до того. Овощная смесь, которую он так упорно жевал в течение десяти минут, выходила из него неконтролируемыми потоками. Когда желудок был пуст, и Стилински младший хотел перевести дух, его опять скрутило. Оранжевый сок лился не только через рот, но и нос. Когда эта пытка закончилась, и парень смог встать на дрожащих ногах и умыться, он почувствовал себя отвратительно хорошо. Стайлз корил себя за то, что так и не смог осилить еду, которую отец так старательно готовил, и в тоже время он был счастлив, что внутри него ничего нет. Стайлз был неисправимо болен. – Прости, пап, – парнишка вышел из ванной с низко опущенной головой. Отец громко вздохнул, оповещая сына, что он расстроен, и отпустил его в свою комнату. Стайлз вновь почистил зубы, прополоскал рот, выпив немного жидкости для полоскания рта,и принялся вновь наносить консилер под глазами и на скулы. К счастью, Стайлз ожидал подобного от себя, поэтому успевал закончить без лишней спешки. – Хей, подкинешь меня? – ребенок спустился на первый этаж, придерживая лямку рюкзака на плече. Отец, поправляющий галстук от служебной формы, кивнул и указал вторым кивком на банан. Стайлз вновь поджал губы, но фрукт взял, обещая отцу, что съест не только его, но и обязательно заглянет в столовую. Стайлз знал, что отдаст банан Мартин и от похода в столовую откажется. Стайлз врал, и отец это знал. Стайлз, сидя в служебной машине и дожидаясь отца, обещал себе, что этот год изменит его. Что он изменится. Стайлз обещал себе, что начнет выздоравливать. Он опять безбожно лгал.

***

Дереку всегда было тяжело просыпаться. В детстве ранние подъемы в школу и детский садик доводили его до слез и истерик. Потом мужчина начал тихо ненавидеть всякого, кто будил его по утрам. Вскоре это переросло в привычку: ненавидеть всех. Но всё же годы шли, и постепенно Дерека перестала будить мама или старшая сестра. Свой будильник он ненавидит, но, тем не менее, не разбивал его об стену каждый раз, когда он заходился мерзкой трелью. Как бы Дерек не менял мелодию на нем, по утрам любой звук казался самой отвратной вещью на свете. Поднявшись с мягкой и уютной постельки, он направился ванную, где вылил на себя несколько литров ледяной воды и с хмурым выражением лица вернулся обратно в комнату, падая на ходу на пол, выставляя руки вперед и вставая в стойку. – 100 отжиманий на кулаках, – громко произнес Дерек и принялся отжиматься. Психолог сказала, что если озвучивать свои цели, это будет хорошей мотивацией. Хейл так не считал, но делал то, что было велено. Отжавшись, мужчина, тяжело дыша, встал с пола и принялся подтягиваться на балке под потолком, озвучив сколько раз ему нужно. Только закончив с зарядкой, сделав приседания и прыжки, он открыл занавески, впуская в квартиру солнечный свет. Вместе со светом пришла небольшая легкость; музыка, заигравшая в телефоне, придала ему более радостное настроение и, позволив себе легкую улыбку, Хейл направился на кухню, немного расшатанной походкой. Он это называл танцами. Яичница из трех яиц и салат из свежих овощей ушли в лет, собственно как и большой бутерброд с куриным мясом и сыром. Диетолог сказал потреблять больше белков и меньше углеводов на этой неделе, поэтому Дерек отказал себе в привычных кашах на завтрак и решил сделать молочный коктейль, подозревая, что в студенческой столовой ничего полезного он не найдет. Синие брюки удобно облегали ноги, а вот новая рубашка оказалась не самой удобной. Дерек пару раз повел плечами, подвигал руками, но легкости в движениях так и не почувствовал, поэтому, скрипя сердцем и сетуя на мозг, который не все рассчитал и у него банально не хватало времени на то, чтобы нагладить старую рубашку, отправился в гараж. Только у самых дверей, забирая сумку с документами и ключи, Дерек увидел, что он к тому же не побрился. Вот уж молодец. Вздохнув и махнув рукой, мужчина покинул квартиру. Подъехав к университету, и оглядев себя в небольшое зеркальце, Дерек вздохнул и помолился (Волчий Бог, помоги мне это пережить) после чего вылез из машины и уныло направился ко входу. Этот год не предвещал ничего хорошего. Особенно учитывая то, что мероприяте во всю шло, а он безбожно опаздывал.