***
Я задыхался от нехватки кислорода. Воздух был настолько горячий и тяжёлый, что от каждого вздоха горели лёгкие. Как мне хочется убежать отсюда на свежий воздух, хочется кричать и метаться, лишь бы выбраться отсюда. Мои слёзы насквозь намочили повязку у меня на глазах. Я так долго просил выпустить меня отсюда, кричал, умолял, что голос охрип. Теперь каждое слово причиняло боль в горле. Но эта боль не сравнится с болью в руках и ногах. Веревки впивались в кожу, причиняя невыносимую боль. Туго завязанные руки и ноги я давно уже не чувствовал. Вся эта боль полностью описывает моё положение. Я её заслужил, ведь я ничто. Я всего лишь раб, которого только что купил новый хозяин за огромные деньги. Я раб. Но что бы я не говорил, что бы сейчас со мной не делали, мне все равно повезло. Многих рабов заставляли работать до потери сознания, других же продавали на органы. А из таких, как я, делают элитных шлюх. Таких шлюх обучают с детства искусству обольщения, их главная ценность, за которую многие альфы готовы платить огромные деньги — красивая внешность. А самые элитные ещё и девственники. Я же немного другой. Меня продали за долги отца месяц назад. Лишь моё лицо и нетронутая задница спасли меня от разделывания на органы. Но будь моя воля, я бы выбрал второе. За этот месяц меня ничему не обучали. Лишь готовили тело. Экспериментировали с внешностью, избавлялись от мелких шрамов и ссадин, лишь бы продать подороже на аукционе. Этот аукцион полностью определил мою жизнь. Именно благодаря ему я сейчас в багажнике со связанными руками и ногами еду к хозяину. Сколько ещё омег в таком же положении, как и я? Вряд ли много. Сегодня продавали только десятерых. Как я знаю, были проданы все. Продавцы делали все ради большей наживы. Как сейчас помню, лампы светят так ярко, что даже с завязанными глазами я вижу их свет. Меня выявили на сцену. Тихий шепот среди присутствующих. Ведущий говорит, что я ничему не обучен, но с хорошим учителем я смогу удовлетворять любые требования хозяина или его гостей. Он говорит что-то ещё, но я его больше не слушаю. Я ежусь от холода. Человек сзади меня крепко хватает за плечо. Меня раздевают. Тихие всхлипы раздаются из груди, а по лицу катятся слёзы…***
Раздался звонок в дверь. На пороге стояли двое альф, одетых в строгие чёрные костюмы. У одного из них на плече был омега. Теперь уже мой омега. — Мистер Рочестер? — Да. — Ваш товар доставлен, распишитесь, — мне подали бумаги и я быстро черканул подпись. — До свидания. Омегу кинули на пол и зашагали к машине. Я взглянул на мальчика. Его руки и ноги были связаны, от веревок кожа протерлась до крови. Он такой маленький и хрупкий. Его кожа, казалось, светится в темноте, настолько она была бледной. Чёрные, как смоль, волосы были растрепаны и намокли от пота. Он свернулся калачиком и тихонько всхлипывал. Я взялся развязывать его. Веревки так просто не поддаются. Приходится резать ножом. Когда с веревками покончено, я хочу развязать глаза, но как только я начал делать это, омега отпрыгивает от меня. Его хрупкие ручки развязали повязку. Он смотрел на меня не отрываясь. Он был так напуган, что был похож на котёнка, которого загнали в угол. Потянулся к нему, не успел дотронуться до него, он сразу отскочил в ближайший угол и забился там. Его руки и ноги кровоточили. Их надо было срочно обработать, но он мне не дастся. Я так хочу помочь ему… Достаю телефон из кармана штанов, набираю. — Да, — тихий и сонный голос. — Джеймс, спустись срочно вниз, — я стараюсь говорить тихо, чтоб не напугать моего котёнка. — Хорошо… — в замешательстве произносит бета. Через несколько минут спускается Джеймс. Его рыжие волосы растрепаны, и он на ходу пытается их пригладить. Он не высокого роста с широкими плечами. Его лицо усыпано веснушками, и даже на плечах россыпью лежат. — Хозяин? — бета улыбается мне. Его глаза смотрят на меня с любопытством и нежностью. — Прости, что разбудил, тут просто такое дело, без тебя не обойтись, — я кивнул в сторону котёнка. Он все ещё сидел в углу с поджатыми ногами. Джеймс удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. — Раны стоит обработать, хозяин, — он нахмурился и кинул на меня взгляд. — Займись этим, я подойду позже. — Он кивнул и медленно подошёл к котёнку. — Привет, — ласково произнёс он. — Меня зовут Джеймс. Давай я помогу тебе? — котёнок испуганно посмотрел на меня и кивнул Джеймсу. Я пошёл в свой кабинет. В кабинете я начал читать бумаги на этого мальчика. Его зовут Дэвид, ему пятнадцать. Месяц назад его отца убили, а самого продали. Полностью здоров. Девственник. Что ж, хорошо. Вот только, что мне с ним делать? Видеть его испуганным из-за меня, когда я даже не трогал его, ужасно. Что же делали с ним, что он стал таким запуганным? Выходя из кабинета, я выкинул его дело, твёрдо решив его не продавать. Проходя в коридоре, я слышу разговор Джеймса и Дэвида. — Сколько всего вас? — охрипшим голосом спросил Дэвид. — Четверо, ты пятый. Трое омег. Генри хозяин купил через месяц после покупки меня. У него характер, конечно, жуть, но ты привыкнешь. Главное не принимать его слова близко к сердцу, он говорит всё, что думает, а особым умом не отличается, — Джеймс усмехнулся. — Ещё двоих хозяин взял из приюта. — Приюта? — В соседнем городе есть приют для омег. Хозяин спонсирует его. Обычно туда попадают омеги-сироты. После их совершеннолетия им ищут работу, например, слугой в доме каком-нибудь, а потом подыскивают какого-нибудь господина, готового взять себе омегу. — Неплохо, лучше, чем быть проданным на аукционе, — котёнок тяжело вздохнул. — Ну да. Криса и Ника он взял два месяца назад. Они близнецы — Близнецы? И оба омеги? — Да. Но Криса долго считали за бету, за несколько недель до того, как их забрал хозяин, оказалось, что он омега. — Мда… бедный, — котёнок немного замялся, — а какой хозяин? — спросил он осторожно. — Он хороший, не бойся его, он не такой грозный, каким кажется, но наказать может, главное… — Я вошёл на кухню. Котёнок ел хлопья, его ноги и руки были перевязаны. Джеймс сидел рядом. Когда я вошел, оба обернулись и уставились на меня. Котёнок смотрел на меня со страхом, хотя и с любопытством. — Как дела? — Все хорошо, хозяин, — ответил Джеймс. — Сейчас Дэвид доест и я уложу его спать. — Зайди ко мне после, — сказал я и вышел.***
Дэвид долго не хотел спать. Он все спрашивал про хозяина, про близнецов, во сколько все встают и какие у него обязанности. Он казался очень усталым и мне пришлось сказать, что я могу отвести его к хозяину и пусть спросит у него. Как ни странно, это подействовало, и он наконец-то улегся. Как он уснул, я пошёл в комнату хозяина. Я шёл по коридору, думая, почему он меня к себе позвал. Он редко спал со мной, отдавая предпочтение омегам. Мне становилось грустно от этой мысли. Я его люблю, а он любит омег. Ведь где это слыхано, чтоб альфа выходил замуж за бету. Но я стараюсь не думать об этом и не огорчать хозяина. Я постучался в дверь. Он ответил, чтоб я входил. В комнате было темно, он стоял у окна и пил виски. Он всегда перед сексом пьёт виски со льдом. Но никогда не допивает стакан. Иногда это делаю я. Когда никто не видит. Когда пьёшь, легче смириться с мыслью, что твой любимый человек спит с другим. — Уложил? — его голос такой мужественный, у меня от него мурашки по коже. — Да, он спит. — Как ты додумался сказать напуганному омеге, что его новый хозяин наказывает своих мальчиков? — когда он посмотрел на меня, у меня подогнулись коленки. — Хозяин, я не… — Молчать. Я не давал тебе слово, — он смотрел на меня. Его голос тихий, но такой сильный. Я тихо стоял, отпустив глаза. Вот я идиот. Додумался же ляпнуть такое. Дебил, что ещё сказать. Хозяин грубо схватил меня за подбородок и повернул к себе. Теперь я смотрел в его глаза. Его хриплое дыхание с запахом виски… он стоит рядом со мной, мы одни в этой комнате… только мы и больше никого. Сердце начало стучать в два раза быстрее, в штанах стало тесно. Его губы накрыли мои. Он целовал грубо, я старался не отставать. Он целовал меня в шею, оставляя засосы и следы укусов. Моё дыхание учащалось с каждой минутой. Хозяин повалил меня на кровать. Он срывал с меня одежду, покончив с ней, он перевернул меня на живот и подложил под меня подушку. Его три пальца были у меня во рту. Я сосал их, стараясь как можно больше смазать слюной. Его вторая рука прогнула меня в пояснице. Он высунул пальцы изо рта и вставил их в меня. Из меня вырвался то ли стон, то ли всхлип. Было больно и одновременно приятно. Пальцы двигались во мне, я стонал громче и громче. Волны удовольствия разливались по телу. Член стоял колом, пару движений, и я бы кончил. Но хозяин не разрешит. Он высунул пальцы. И приставил свой член. Одним толчком вошёл. Из меня вырвался крик. Он меня разрывал. Из глаз полились слёзы. Мне было больно, я просил остановиться и дать привыкнуть. Хозяин двигался все быстрее и быстрее. Моя шея и плечи были искусаны. По спине россыпью были засосы. Боль начала отступать, а удовольствие подступало с новой силой. Его движения эхом отдавались у меня в теле и в паху. Я стонал как последняя шлюха. Через несколько минут я кончил, а хозяин ещё через минуты. Он крепко сжал мои бедра до синяков и укусил в шею, ставя ещё одну метку. Хозяин встал и потянулся за виски. Он сидел ко мне спиной. — Можешь идти, — хрипло произнёс он, отпустив голову на руки. Я тихо встал и оделся. — Спокойной ночи, — шепотом произнёс я. Он не ответил. Он никогда не отвечает. Он никогда не разрешает остаться спать с ним. Он никогда не станет целовать меня при всех. Он никогда не представит меня своим друзьям… По моим щекам катятся слёзы. Почему я не достаточно нравлюсь ему? Что со мной не так? Дойдя до своей комнаты, я опустился по двери и зарыдал.