Падение

Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая громадина стонет, корчится. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется! Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце — холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское. Владимир Маяковский, "Облако в штанах"

Где-то совсем недалеко послышался взрыв. Вижн очнулся от подобия некоей легкой дремы - кажется, она заменяла ему человеческий сон. Он тут же "просочился" сквозь пол, поднявшись на этаж выше. Прямо рядом с Ней. Ванда.Защитить. Робот, тихо лишь кинув что-то предостережительное девушке, устремился на улицу, чтобы дать отпор храброму, но глупому врагу. Сканеры пока что не обнаружили людей на территории. Это настораживало. Сзади. Странные ощущения появились у Вижна в затылке, когда он отлетел на несколько метров. Люди называют это, кажется, предчувствием. На самом деле больше походило на легкое раздражение, как от дуновения прохладного ветра. Робот обернулся. В четко отбивающее свой ритм металлическое сердце закралась холодная ярость. - Клинт! Тебя не должно быть здесь. Лучник держал Ее за руку. Он уводил Ее отсюда, от Вижна, к новой опасности, новым смертям... Неужели он не понимает, на что он обречет Ванду, как только она переступит через порог? Какая мерзкая бравада раздается из его уст. Раздражает. Нет, в целом, Вижн нейтрально относится к Клинту Бартону, но тот переступил через предел допустимой наглости. Сжимающая в напряжении волна гнева растекается от сосредоточия разума по вибраниумным тканям к самым кончикам пальцев. Робот пробует это новое чувство на вкус, будучи уверенным в своей победе. Да, он выиграет эту битву - наверняка все закончится быстро и слишком просто. Герой в отставке будет повержен, а красавица достанется рыцарю в ало-зеленых доспехах, как в старых добрых сказках, которые почему-то люди так любят. Шаг. Волна электричества согнула Вижна жестким и резким спазмом. Боль? Кажется, да. Впрочем, терпимая, как если бы ему сделали укол. Надо распрямиться и действовать. Ради Ванды. Забыть про самодовольство, про глупые попытки доказать, что саркастическое чувство юмора здесь ни к чему. Он здесь, чтобы охранять ее, беречь эту усталую, хрупкую девушку от чужих лап, чужих прикосновений, чужих мыслей. Бедная, она даже не понимает, как обманывает ее Бартон, в какие сети, грязные, порочные, он хочет ее заманить. Жаль, что Ванда не видит этой очевидности. Но разве не затем Вижн теперь рядом с ней? Не чтобы ли отгородить ее от того, что она в упор не замечает? А, может, и заметила, ведь повременила же, остановилась, захотела остаться... И ради нее он сделал еще один шаг, усилие, сбрасывая с себя оковы мимолетного электрического плена. Бартон не находит ничего лучше, чем стрелять и драться. Как же глупо с его стороны... Выстрел. Перекатился и, лишившись лука, вступил в рукопашную. Вижну было даже его жаль. Бедного, дерущегося за свои ошибочные убеждения, слабого человека, похожего на досадливого москита, которого так легко прихлопнуть. Но робот этого не сделает. Он пытается самому себе напомнить Зоковию и то, как все они были вместе и дрались на одной стороне. Больше нет гнева внутри Вижна, только усталость от того, что людей, существ странных и в высшей степени сложных, так трудно понять и, тем более, показать им истину. Они так сопротивляются тому, чтобы ее увидеть... Захват. Вижн позволяет себе мимолетную ухмылку - драка закончилась, даже почти не начавшись. Еще пару минут, и в особняке Мстителей все будет так же спокойно, как и всегда. Они с Вандой продолжат вечерние дремы, а Соколиный Глаз отправится отсюда в сопровождении органов правопорядка. Может, даже навсегда. - Клинт, ты меня не одолеешь. - Знаю, что нет, - внутри робот недоумевает. Почему в его словах проскальзывает едва заметная усмешка? - А она - да. Вижн едва сдержал себя, чтобы не рассмеяться. Его юная ведьма, его прелестная, нежная Ванда, его цветок... Неужели Клинт и впрямь думает, что это прекрасное существо предаст единственного, кто хоть сколько-нибудь ее понимает? Неужели и вправду считает, что их легкое, как весеннее солнце, тепло, их близость, незаметная постороннему глазу, но понемногу крепчавшая, будут рассеяны суровым ветром надвигающейся войны? Ванда так не поступит. Вижн поднял глаза на девушку. Внутри что-то обрушилось. Упало. Где-то на месте предполагаемого сердца образовался тугой и болезненный комок. Предчувствие очевидного, рождаемое яркими алыми всполохами магического пламени, отражавшегося в холодных, угрожающе острых зрачках глаз. Она предала. Больно. - Вижн. Все, хватит. Пусти его. Дай нам уйти. Ни за что. Он должен поплатиться за скверну, которой очернил твою душу, Ванда! - Это невозможно, - произносит Вижн, хотя явно хочет сказать больше. Но теперь не может. Алый шар пульсирующей энергии не дает ему произнести главное, потому что она наверняка не захочет услышать... Резкий взмах руками. Боль стала более отчетливой. Клинт Бартон прошел сквозь руки, словно вода меж пальцев. Вижн почти удивлен, но где-то в его подсознании, возникла, расширяясь, пожирая изнутри, как черная дыра, все светлое и оставляя после себя только выжженную пустоту, выдранную, вырванную, мысль... Ванда никогда его не полюбит. Она не поймет, то, что ощущает он, наверное, потому что считает, будто роботы ничего не чувствуют. Что вибраниум лишь холоден, как внутри, так и снаружи. Алые всполохи растекаются подобно яду по металлическим венам, обнажая разбивающуюся на осколки душу. Горечь, невыносимая, с привкусом страдания, стала ощущаться физически. Вижна вдавливала в пол невиданная сила. Ощущение такое, словно тысячи раскаленных иголок проходят сквозь сопротивляющееся из последних сил тело. - Прости. Ему уже плевать на себя. Его битва уже проиграна. Любовь, которую он так мечтал, словно подросток, обрести среди людей, разрезана, растаскана. Нет больше любви. Но спасти Ванду... Надо попытаться спасти ее во что бы то ни стало... - Если не остановишься, люди всегда будут тебя бояться. Робот становится на колени перед Алой Ведьмой. Ее голос дрожит от напряжения, когда она ответит: - Все, что я могу - быть сильней своих страхов. А потом лучезарный прежде ныне падет в черную пропасть. До этого ему на миг покажется, что у девушки на глазах блестят слезы сожаления. Но он уже не верит. Ведь через секунду она спокойно уйдет отсюда "взрослеть". Вижн не мог подняться. Ему казалось, что внутри сломалась какая-то деталь, словно в тонкий механизм попал убийственная песчинка, которая хуже кислоты вдруг выела что-то... Или нет. Кажется, робот даже впал в забытье, если такое было возможно. Он внезапно вспомнил тот смутный аромат металла (крови?) и полевых цветов, исходивший от волос Ванды в тот день, когда погибла Зоковия. Когда он вынес ее из руин умершего города на руках. Когда она была близко... Столько замутненных воспоминаний, похожих на видения или призраки, пронеслось перед ним за несколько секунд во тьме. Многие были связаны с отцом. Альтрон... За секунды до смерти их разумы слились воедино вновь, как то отец и задумывал. И перед вспышкой ослепительного света, погубившей этого неудавшегося тирана, Вижн ощутил то, что чувствовал Альтрон. Ощутил смерть, этот странный всплеск, состоящий из эмоций и чувств, которые прежде не были ему известны. Боль. Разбитость. Усталость. Бессилие. Страх. Так странно почувствовать их снова.