Шоколадный угар

Фото: https://pp.vk.me/c636917/v636917479/2c461/2LVp2D74FR8.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/10cc7/-ssKJqe2GA8.jpg https://pp.vk.me/c636917/v636917479/2c450/sR4a-Jljky8.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/10bd4/TJXocsFdIL4.jpg https://pp.vk.me/c636917/v636917479/2c459/_S6rBLR3vPU.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/1082c/QGBNifRUWJU.jpg Аудио: dom!no – В его глазах ведь этот мир простой рой посторонних рук, тебя излапали щедро со всех сторон вокруг. я даю слово, что тебя пойму, если ты поставишь на таймер взрывать эту тюрьму. ты опустила снова взгляд - твой девственный обряд. я знаю, что будет потом: тебя, наверное, оскорбят, так сильно оскорбят в поцелуе с языком. и войны кричат нам так сильно, чтоб мы проснулись. я бы хотел тебе рассказать, как в наши окна смотрит война. Скриптонит – Притон моя любовь, ты не знаешь, где я? я на самом дне притона, я в хламину. я кричу им всем, они улыбаются. я кручу, верчу сигу в грязных пальцах... Chet Faker – 1998 take my good word turn it backwards turn your back on me is it absurd for me to hurt when everything else is fading Snow Patrol – You Could Be Happy you could be happy and I won't know but you weren't happy the day I watched you go most of what I remember makes me sure I should've stopped you from walking out the door. do the things that you always wanted to without me there to hold you back, don't think just do more than anything I want to see you girl take a glorious bite out of the whole world Луна – Бутылочка твои глаза не видят зла в его глазах, твои глаза совсем не спят... твои глаза опять горят... твои глаза в них нет дна... на неё, на неё, на неё ты не смотри... у неё, у неё, у неё кристалл внутри...

      Сколько из них считали нас странными, помешанными на всю голову? Сколько раз ты была на грани гибели? Сколько раз я тебя спасал? Сколько раз они стреляли в нас? Сколько раз ты щипцами доставала их пули из меня? Сколько их лиц ты оплевала? Сколько ударов приняло – моё? Сколько раз мы отправляли их всех к дьяволу, не зная, что они его приспешники? Сколько битв мы выстояли? Сколько проиграли? Может, мы уже мертвы? Я успел тогда? Ты не утонула? Я не прыгнул с моста? Мы с тобой ещё живы? Мне нужно было расслабиться. Мне нужен был дым. Мне нужен был твой смех. Мне нужно было забыть нашу смерть. Я заходил в комнату, слушал её и смотрел, как ты смотришь на неё. Единственное, о чём я думал, глядя, как ты всем своим телом прижалась к ней, - виноват ли в этом я? Ты тонула. Я не помог тебе. Я столкнул тебя с того моста. - Никит, Ник? – послышалось в трубке. - Да, - опомнился парень. - Ты куда пропал? – спросила девушка. - Да так, задумался, - потихоньку приходил он в себя. - Чем ты занимаешься сейчас? – решила узнать она. - Ничем, - соврал он, держа сигарету в руке. - Ты подумал? – с надеждой в голосе поинтересовалась девушка. - Да, подумал, - сказал он, - завтра обсудим. Устал очень, хочется спать. - Ладно, - разочарованным тоном произнесла она, - до завтра, люблю тебя. - Приятных снов, - прикрыл парень глаза и оборвал звонок. Он сделал одну затяжку, затем вторую, третью… Сумерки сгущались, наступила кромешная тьма. Из дверного проёма лился жёлтый свет, Никита поторопился укрыться в нём и закрылся на все замки. Парень зашёл в комнату и остановился на пороге. - Ты так пахнешь, - протянула Катя, положив голову на плечо Оли, которая сидела к ней спиной. - Как? – испуганно спросила Серябкина. - Как любовь, - произнесла Кищук и оставила скорый поцелуй на её коже. - И как пахнет любовь? – поинтересовалась Оля и, поддавшись Катиному напору, наклонила голову. - Как ты, - сказала Катя и смело провела своим языком по её шее. Серябкина на ощупь нашла её руку и сжала своею. - Подожди, остановись, - на выдохе произнесла она. - Что? – взглянула на неё блондинка. - Не надо, - попросила Серябкина. - Почему? – развела руками Катя. - Давай не будем устраивать друг другу сложности, и так нелегко, - твёрдо сказала Оля и поднялась с пола. Кищук уже придумала, что ответить ей, но Никита решил вмешаться и громко сказал: - Ну, как вы? - Я не уверена, - засмеялась Серябкина и взглянула на него. - А ты как? – присел он на коленки перед Кищук. - Хорошо, - ответила девушка, натянув улыбку, а затем вдруг нервно рассмеявшись. - Точно? – шепнул парень, прижав её к себе. - Точно, - сказала Катя и вышла на балкон, остальные последовали за ней. - Наверное, я больше не буду пробовать, - решила Оля. - Видимо, не то настроение, - сказал Никита. – Извини. - Ты-то за что извиняешься? – с грустью улыбнулась Серябкина. - Не знаю, - вздохнул он и смотрел то на Катю, то на Олю. Между ними тремя нависло молчание, которое нарушила Кищук, весело сообщив: - О, мой плевок в виде сердечка! - Дурочка, - рассмеялась Серябкина, когда они взглянули на её шедевр. - Это искусство, - сказала Катя и, бросив на них надменный взгляд, отвернулась. - Искусство должно порождать какие-либо эмоции, - ввязался в разговор и Никита, - а не мысль, что автор – дурак. - Да красиво же! – воскликнула Кищук. - Это плевок! – закатила глаза Оля. - Красивый плевок! – спорила блондинка. - Плевок изначально не может быть красивым, - не сдавалась Серябкина. - Красота – это субъективное понятие, - встал между ними парень. – Вот, например, ты, - кивнул он Кате. – Я скажу, что ты самая красивая девушка на планете; мой сосед сверху… - Твой сосед сверху – гей, - перебила его Кищук. - Вот именно! Он тебя даже не оценит. - Почему это? – удивилась Оля. – Если ему нравятся парни, не значит, что он не может оценить внешность девушки. - Но она его не привлекает в сексуальном плане, - заметил Никита. - А тебя привлекает? – прямо задала вопрос Серябкина. - Нет, - ответил парень и усомнился в логичной схеме, которую продумал, казалось, до малейшей детали. – Но у нас-то другая ситуация. Мы лучшие друзья. - Занимательно получается, - озарило Олю. – То есть лучший друг приравнивается к гею. - Вы чего придумываете вообще? – нахмурилась Катя. – Начали о красоте, а закончили физическим влечением. - Так всё-таки, - не успокоилась Серябкина, - если лучший друг в твоём сознании автоматически переходит в раздел геев, то любой ли гей может стать твоим лучшим другом? - Да никто никуда не переходит, - отмахнулась от неё Кищук. - Подождите, ребят, то есть вы хотите сказать, что между вами ничего не было в романтическом плане? - Нет, - одновременно ответили они и отбили кулачками в знак такой синхронности. - И никогда не хотелось? – допытывалась Оля. - Мне нет, - сказала Катя. - Что значит «мне нет»? – повернулся к ней Никита. – Ты так это сказала, будто «мне-то нет, а вот ему – да». - Я просто сказала, что мне нет, - ответила блондинка. – За тебя я же не могу отвечать. - Что значит «нет»? – продолжал парень. – То есть я недостоин или что? - Ты чего истеришь? – легонько ударила она его по руке. - Да ничего, - насупился он, а затем ответил Оле: - Мне – нет. - И как же мне теперь с этим жить, - как можно драматичнее выговорила Катя и получила в ответ гримасу. - Вы забавные, - рассмеялась Серябкина. - Я замёрзла, - сказала Кищук. - Пойдёмте внутрь, значит, - ответил Никита и пропустил их вперёд. Все трое упали на кровать. - Кать, - протянула Оля. - Что? – отозвалась девушка, приподняв голову. - Нам завтра на работу? – спросила Серябкина. - Репетиция, - напомнила ей Кищук. - Ладно, это не так страшно, можно и проспать, - решила Оля и зевнула. - Как думаете, какая профессия самая важная? – спросил Никита, перевернувшись на спину. - Врач-акушер, - недолго думая, ответила Катя. - Почему? - Как это почему? – не поняла суть вопроса Кищук, ответ на который для неё лежал на поверхности. – Они принимают первое участие в жизни младенца. - По твоей логике, - задумчиво произнесла Серябкина, - тогда это не врачи-акушеры, а мамы. - Тогда уж отцы, - усмехнулся Никита. - Природа! – воскликнула Катя и легла удобнее, приблизившись к Серябкиной. - А я думаю, - продолжала Оля, обняв блондинку, - что это педагог. Знаете, настоящий педагог, который не просто ставит оценки и следует учебным планам, а вдохновляет на твой дальнейший путь. Неважно, что он преподаёт: алгебру или литературу, биологию или физику. Это неважно! Главное, что он может вдохнуть желание жить и добиваться своих мечтаний. - Начнём с того, что всё же его будут ставить в рамки эти же самые учебные планы, - начал свои размышления Никита. – Школьная отчётность всё-таки существует, хотя она, наверное, по-другому называется. Но не в этом же суть. Почему кто-то посторонний должен вдохнуть в тебя желание жить? Учитель тебе ничего не должен, кроме того, чтобы поместить в твою голову первоначальные, а, может, и углубленные знания в своей сфере. - Учитель – человек в первую очередь, а уже потом профессионал, - сказала Оля. – Не у всех детей есть человек, с которым они могут обсудить волнующие их проблемы. - Психолог тогда это школьный. - Ты невыносим! – толкнула его Серябкина в плечо. – Ты-то сам ответишь? - Конечно, - улыбнулся он и легко сказал: - Фотограф. - Фотограф?! – опешили Катя с Олей. - Да, - ухмыльнулся парень. – Я же не говорил «самая важная для человечества», я сказал просто «самая важная». Для меня – она. Кто бы меня фотографировал? - Эгоист, - сказала Кищук. - Радует, что вы альтруистки, - засмеялся он, и все снова умолкли. - Кать? – шепнула Серябкина спустя минут пять, но та не откликнулась. - Заснула что ли? – тихо спросил Никита. - Кажется, - ответила Оля. - Вечно она первая уходит с вечеринки, - засмеялся парень. - Так ты действительно никогда не хотел с ней отношений? – спросила Серябкина. - Не хотел, - пожал плечами Никита. – А что тебя так удивляет? - Не знаю, наверное, не верю в дружбу. - Между парнем и девушкой? - Вообще, - сказала Оля. - А в любовь? - А в любовь верю, - кивнула Серябкина. - Странно, - произнёс он. - Почему? - А с любимыми людьми ты не можешь сказать, что дружила? - Видимо, не могу, - с горечью заметила Оля. - И вышло из этого что-нибудь хорошее? – поинтересовался Никита. - Нет, - вздохнула Серябкина, - ни в первый раз, ни во второй… - Хочешь сказать, что в твоей жизни было только два романа? – решил уточнить он. - Серьёзных – да, - кивнула Серябкина. – Знаешь, я рассталась недавно… Хотя, по идеи, давно. Чёрт, не умею отпускать людей и заканчивать с ними отношения, как все нормальные люди. - Что это значит? – усмехнулся он концовке фразы. - Что для всех конец – это конец, а для меня – продолжение для ещё одного начала. - Но, если не получилось уже в первый раз, думаешь, что получится во второй? - А тогда зачем всё это было? – спросила Оля. – Тогда мы просто потратили кучу нашего времени друг на друга. - И ладно, - легко произнёс Никита. – Я вообще не считаю, что любовь – это то, о чём нужно говорить целую вечность. Всё равно лишь одно пустословие получается. Бывают общие увлечения, бывают увлекательные разговоры, бывает шикарный секс, бывает стабильность в будущем, бывает юношеская глупость, бывает долг. Зачем усложнять? Приписывать чудеса? Люди просто пересекаются, знакомятся, общаются, находят подходящих, живут с ними целую жизнь или расходятся. Круговорот. - А где же чувства? - А кому они нужны? – усмехнулся парень. - Может, и не нужны, но возникают, - с грустью сказала Оля. - Вы, девушки, поддаётесь только эмоциям, разум же отключаете полностью. Это меня в вас убивает. - Для нас это важно, - отозвалась Серябкина. – Знаешь, о моём случае. Когда человек уходил в последний раз, мне было так больно. Я сама отпустила, потому что посчитала, что без меня будет лучше, что я являюсь первопричиной несчастий, что с кем-то другим будет удобнее, комфортнее, спокойнее. А теперь я просыпаюсь и засыпаю только с одной мыслью: была ли я права? - Ответа нет, - сказала Никита, - перестань задавать вопрос. - Ты всегда так холоден? - Я всего лишь думаю, что любовь переоценивают. - Но любовь движет этим миром, - вступила в спор Оля. - Вряд ли, - усмехнулся он, - точно не любовь, особенно в последнее время. Это всё сказки. А мы уже не дети, чтобы в них верить. - Может, в этом и проблема? Что мы перестали верить? - Я не знаю, - пожал он плечами, - но в любом случае убиваться из-за отношений – это глупо. У Кати тоже было депрессивное состояние, когда её парень бросил. Не помню уже, сколько они встречались, но Катя была такой счастливой, всё шло хорошо. А затем он вдруг собрал свои вещи и ушёл. Самое моё яркое воспоминание о нём – это его кровь на моих руках. Я избивал его и не мог остановиться. Если бы меня не оттащили, я бы, наверное, до смерти его избил и не пожалел. Знаешь, почему он ушёл? Потому что наткнулся в мусорном ведре на положительный тест на беременность. Когда я узнал подробности, то оказалось, что это был тест её подруги. Я так и не рассказал ей причину, хотя она мучилась от незнания. Просто сказал ей, что он мудак. А её прям тянет на таких. Которые вроде как и любят, но оставаться с ней не собираются. Будто она нечто временное; будто быть с ней – это не важно и не обязательно; будто разбить ей сердце – это не сделать что-то предосудительное и плохое; будто она ничего не чувствует; будто она кукла. Но она – человек. Человек, за причинение боли которому я готов разорвать другого на части. Даже сейчас… Она влюбилась в того, кто не может ответить ей так, как она того достойна. Я надеялся, что мне показалось, но нет… Проблема в том, что, кажется, в этом виноват я… - Да… Оль… Ау, - услышал сквозь сон Никита и с трудом открыл глаза. - Зайка, расслабься, - попросила Серябкина. - Не могу, - сказала Катя и спрятала своё обнажённое тело под одеяло. Оля придвинулась к ней и обняла сзади, шепча: - Чего ты стесняешься? Ты же сказала, что он крепко спит. - Да дело же не в нём, - ответила Кищук. - А в чём или в ком? - В тебе. - Ты меня стесняешься? – удивилась Серябкина. - Да, - кивнула блондинка. - А зачем будила? - Я не думала, что так будет… - Как так? – не понимала её Оля. – Ты сама хотела, я тебя не заставляла. - Я знаю, я же не обвиняю тебя. Просто… не знаю, мне страшно. - Не бойся, - шепнула Серябкина и поцеловала её, а затем убрала одеяло и вошла в неё одним пальцем. – Я не сделаю тебе больно.       Парень лежал и смотрел, как Катя прикрыла глаза, как первый раз тихонько вскрикнула, как напрягся её пресс, как Оля добавила ещё один палец и увеличила темп, как положила свою левую руку Кате на грудь. Кищук стонала, уменьшая громкость тем, что прикусывала нижнюю губу или же зарывалась лицом в подушку. Одна её рука лежала на Олиной, другой – она придерживала Олю за шею. Никита взглянул на Серябкину, которая перехватила его взгляд и, широко улыбнувшись, укусила девушку за мочку уха. Катя сильнее уцепилась за неё и, уже не сдерживая эмоций, кончила с громким криком. Оля аккуратно вышла из неё и нежно поцеловала в губы, когда девушка повернулась к ней лицом. Оля открыла глаза в поцелуе и продолжала буравить взглядом парня, который, растерявшись, впал в оцепенение. Катя опустилась губами на её шею и пока занималась этим, Оля вытянула свою руку в сторону парня. Сначала он ничего не понял, но затем она оставила вытянутыми только два пальца, которые блестели от смазки. Он приподнялся и, придвинувшись, дотронулся языком и, почувствовав вязкую жидкость на вкус, облизал её пальцы. Закрыв глаза, дотронулся рукой до Катиной спины, накрутил прядь её волос на свой указательный, а, открыв глаза, увидел на нём чёрные волосы. Он убрал свою руку и присел подальше. Оля так и не сводила с него глаз, целуя другую, которая вскоре повернулась к нему лицом. - Привет, - сказала ему Темникова, - понравилось?       Он вскрикнул, упал с кровати и проснулся.