Уэйд, руки!

      — Паучоооок! — громкий шёпот нарушил только-только подступающий сон. — Хей, Паучок, Спайди!       Питер закутался с головой в одеяло, отвернувшись от ночного гостя к стене.       — Уэйд, свали в туман! — было больше похоже на нечленоразборное бормотание, состоящее из гласных.       — Ну, Паучок! — заканючил Уилсон уже прямо над ухом сонного парня.       — Уэйд, свали в туман! — голос окреп, но капли сна всё равно проедали каждое слово.       — Ты ж меня знаешь — не отвяжешься, душка, — он завалился рядом с Паркером.       Кровать надрывно заскрипела под центнером живой массы, а наёмник, положив одну руку за голову, придвинулся ближе к Пауку.       — Ты не думал, когда покупал мебель в свою комнатку, что тебе в будущем понадобится кровать побольше? И вообще, я говорил тебе, что вид сзади намного круче вида спереди? Нет, мордашка у тебя тоже ничего! Но, боже мой, эта задница меня с ума сведёт!       Питер уже привык к выходкам болтливого Дэдпула, даже ночные визиты (не считая те ночи, когда Уилсон присоединялся к нему во время патрулирования города — то было уже обыденностью) стали настолько частыми, что Паркер удивлялся, если гость не являлся. Трёп Уилсона можно было заткнуть лишь на время, в которое ты сам что-то говорил ему, да и это не всегда срабатывало.       — Тебя не было прошлой ночью, — пролепетал уже почти заснувший парень.       — Ооо, он о нас заботится! Питти, тебе точно ничего не прилетало вчера по головке? Может, к доктору? У меня есть, кстати, такой хорошенький костюмчик медсестры! Может, устроим ночь ролевых игр? Ты да я. Это будет заебенно, Спайди, я обещаю!       — Завали, Уэйд!       — Ты не думал, почему я тебя так часто достаю? Потому что ты так сладко произносишь моё имя…       — Что?       — Что? Я, что, это вслух сказал? Ой, как неловко! Хотя нет, мне насрать.       — Завали, Уэйд.       — Вот, прям как бальзам на сердце!       Питер сам никогда не сказал бы наёмнику, но засыпание под его болтовню и, как это ни странно, в одной с Уэйдом Уилсоном кровати было самым чудесным завершением тяжелого геройского дня.       Привычно сказав «Уэйд, руки», Паркер заснул, а Дэдпулу оставалось лишь начинать свою ночь в вечных разговорах с самим собой. Спящий Питер, казавшийся наёмнику вот сейчас совсем ребёнком, был для мужчины самым светлым, как бы заезженно это не звучало, существом в жизни. Самым главным событием и настоящей отдушиной. Убедившись, что тот точно спит, мужчина осторожно перевернулся к Питеру и обнял его одной рукой.       После очередного заказа или миссии от Щ.И.Т.а, Уилсон приходил к Питеру, ложился рядом и порол абсолютную чушь, в это время как в голове происходили мыслительные процессы, совершенно далёкие от того, что он говорил. После того как Дэдпул безвозвратно влюбился в парнишку, и тот, доверившись ему через некоторое время [Мы год ждали, Карл! ГОД, КАРЛ!], раскрыл свою личность сам, наёмник души не чаял в этом смышлёном и молодом супергерое. Нет, конечно Уэйд в первые же дни после не очень приятного для Питера знакомства узнал и его имя, и учебное заведение, и адрес, и место работы, и любимые кафешки-парки Паучка. Дэдпул не был бы Дэдпулом, если бы он не выяснил о своей цели всё.       О личной цели Дэдпула.       Питер Паркер — личный сорт чимичанги [Какое же это ласкающее слух слово. Ещё раз - ЧИМИЧАНГИ!] самого опасного наёмного убийцы в Нью-Йорке, если не во всех Штатах. (Где же мы слышали похожую фразу? Ах да — в таком же идиотском тинейджерско-сопливом фильме про вампиров и овечек. Ну там точно что-то такое было. И тоже про чимичангу.) Само доверие и подобное тёплое, доброе отношение к себе Уэйд не получал ни от кого, кроме, может, матери, хотя он её уже и не помнил. Но и своё расположение, что там таить, влюбленность… Нет, всё же любовь он показывал весьма странно. Хотя что могло быть НЕ странно, когда речь заходила о болтливом наёмнике? Он вставал под пули, бескорыстно спасал людей, восхищался, каждый раз восторженно матерясь, когда Питер соглашался его подбросить куда-нибудь, подвешивая на паутине, перелетая от одного здания к другому. Дэдпул великодушно не убивал рядом с ним преступников, иногда даже откладывая исполнение заказа, оставлял ему пиццу и брал специально для своего Паучка отдельный тако! Даже пришивать конечности он тоже приходил к Питеру, потому что своё охренительное тело и безрассудную голову он мог доверить только ему. Ну и знаете ли вы, как трудно самому пришивать правую руку?!       Но всё равно Уэйд понимал, что он недостоин даже процента такого отношения к себе от кого-либо, тем более от Паркера. Он знал, что Пит всегда всё делает от чистого сердца, но мерзкие голоски в голове постоянно убеждали Уилсона, что каждое благосердечное действие Паука совершается им из жалости, да и только. Он, конечно, точно знал, что мальчик совершенно искренен, но не мог убить в себе мысли, что на самом деле он никому не нужен, и его никогда не полюбят по-настоящему.       Питер сильнее прижался во сне к Уилсону, чему тот был безгранично удивлён и, естественно, рад.       — Что же тебе снится, Питти? — задумчиво произнёс наёмник, но тут же вернулся к привычной пустой и пошлой болтовне с самим собой.       — Уэйд Уилсон, — сонно пробормотал Паук.       — Да-да, руки, я понял, — Пул вернулся в положение лёжа на спине, но всё равно смотрел на встрепанные волосы на макушке. — Нет, Паучок, нельзя так взрослого дядьку с ума сводить. Вот ай-ай-ай тебе за это!       Мужчина думал, что парень уже заснул, почему продолжил трепаться о самом «охерительно и невъебистически упругом заде во всем штате».       — Уэйд Уилсон.       — Да ладно тебе, ты под этот трёп каждый раз мирно посапываешь себе в стенку. Ты спи-спи, я тут дяденька старенький, сам себя буду развлекать. Ты не переживай, я в этом деле собаку съел.       — Уэйд, мать его, Уилсон! Сними ты эту маску! Жутко сопишь в затылок, — не поворачиваясь проговорил уже более-менее бодрый голос.       Тут наёмник по-настоящему заткнулся: ни он сам, ни голоса не производили ни звука.       — Да хватит сопеть! Я сейчас сам сниму, — и Питер сделал самое неожиданное для взрослого мужчины (нет, в его снах и фантазиях Пит и не такое вытворял, но Пул точно знал, что это не сон) — быстро оказавшись лицом к лицу с ним, он сдернул с его головы чёртову чёрно-красную маску.       Светло-карие глаза встретились с голубыми, и Дэдпул затаил дыхание. Питер не раз видел его без маски, но наёмник старался не портить видом своей физиономии психику парню лишний раз. Но Питер даже не обратил внимания на безобразное лицо и опять повернулся к своей излюбленной стенке. Будто всё так и должно быть.       — Поставь будильник на полвосьмого, будь добр, — спокойно попросил Паркер.       Уэйд послушно нажал на кнопки будильника. Его мозг, да и его вечные друзья-голоса пытались перегрузить систему после произошедшего.       — Что. Ты. Сделал. С моим. Паучком. — Дэдпул смотрел на неподвижный затылок.       — Завали, Уэйд.       Пул привычно стал обсуждать сам с собой происходящее, не решаясь больше приближаться к Паркеру: может, сумасшествие заразно? Но его монолог снова прервал голос Питера:       — Это был ответ на вопрос: Уэйд Уилсон. Мне снится Уэйд Уилсон, — он опять повернулся к мужчине и с такой нежностью посмотрел ему в глаза, что голоса разом заткнулись, — я спать. А ты, Уэйд, верни руки на место.