Награда Платинового Дракона

      Крисания очнулась. Открыв глаза, молодая женщина потрясенно вскрикнула и зажмурилась. Ее губы зашептали горячую молитву Паладайну, а душу вновь наполнил молитвенный экстаз. Время для жрицы остановилось. Но вот последние слова замерли. Нерешительно Посвященная подняла веки, и… Чистые сверкающие слезы потекли по ее щекам.       Вокруг Крисании яркими красками жил мир! Зеленая шелковая трава щекотала кожу. Осиновый лесок, загадочно шумевший своими кронами, слепил буйством оттенков зелени. Небо было глубокого голубого цвета, по которому плыли воздушные облачка, переливавшиеся в ярких теплых лучах полуденного солнца.       Все еще не до конца поверив в чудо, вернувшее зрение ей, Крисания поднялась на ноги, от чего тихо зашуршали ее белоснежные одеяния Посвященной Паладайна. На тонкую ручку жрицы опустилась бабочка. Крисания с детским восторгом разглядывала маленькое создание. Ее глаза долгие года после спуска в Бездну были покрыты мраком. Но теперь они различали даже самые маленькие крошки пыльцы на крылышках насекомого.       — Неужели я умерла? — прошептала женщина, вступая в тенистый лес, манящий ее своей прохладой.       И мысли ее помимо воли, а может и по ее страстному желанию, устремились в прошлое. По лицу вновь заструились слезы, но на этот раз это были слезы горечи, а не радости. Не разбирая дороги, Крисания почти бежала, не обращая внимания на ветви, хлеставшие жрицу Света по лицу. Перед ее внутренним взором стоял образ черного мага, которому она отдала свое сердце много лет назад, и который теперь остался запертый в ужасной Бездне, обреченный на вечные мучения своей госпожой, Такхизис. В ушах звучал его тихий бархатный голос, раздирая сердце на кусочки с новой силой.       Внезапно Крисания остановилась и всем телом прижалась к дереву. Рука чувствовала шероховатость коры, тепло, исходящее от древнего ствола. По пальцам пробежал муравей.       «Почему? — вопрошала Крисания своего бога. — Почему, Паладайн? Почему я, ничтожная и неверная даже себе, после смерти получила покой, а он… Он, пожертвовавший собой в решающий момент, верный себе до конца, должен вечность провести в Бездне в невыносимых страданиях?»       Все еще прижавшись щекой к потрескавшейся коре, Крисания судорожно вздохнула. И почувствовала аромат благовоний, розовых лепестков и тлена. Из груди вырвалось глухое рыдание. Дочери Паладайна показалась, что это боги так вершат свое правосудие, даже здесь напоминая ей о том, кого жрице не суждено больше увидеть.       Что-то зашуршало совсем рядом, и Крисания почувствовала нежное прикосновение к своим волосам. Было во всем этом что-то безумно знакомое, но жрица боялась повернуться. Боялась увидеть пустоту у себя за спиной.       — Крисания, — раздался тихий, но такой желанный голос.       — О, Паладайн, — вся дрожа, прошептала молодая женщина. — На все воля твоя.       — Крисания, я… — голос говорившего запнулся.       Посвященная повернулась.       Он стоял перед ней таким, каким она его помнила по тому роковому путешествию в прошлое. Его красивое молодое лицо было бледно, полунасмешливая улыбка все еще пряталась в уголках его губ, длинные каштановые волосы, карие глаза, в которых Крисания неожиданно для себя прочитала глубокую печаль. Его тело было крепким и мускулистым, а мягкие складки черной накидки только подчеркивали ширину его сильных плеч. Молодой маг так же, как и десятки лет назад, был облачен в черную мантию с вышивкой магических рун.       — Рейстлин, — голос отказывался повиноваться Крисании. Но черный маг прочел свое имя по ее губам. Он сделал было шаг навстречу к ней, но остановился. Горькая улыбка появилась на его лице.       — Крисания, мы не должны просить друг у друга прощения. Во всем, что тогда произошло, виноваты были только мы сами. И мы поплатились за это.       Слушая его голос, Посвященная чувствовала, как ее сердце начинает биться сильней. В зеркальных зрачках Рейстлина Крисания увидела себя и поразилась. На ней было надето то же платье, что и в их встречу в Истаре. Только черные волосы мягкой волной рассыпались по плечам, а в остальном она выглядела так же. Молодость вернулась к ней.       — Я лишь хотел сказать тебе, Посвященная, — продолжал Рейстлин, не в силах оторвать взгляд от Крисании. Внутри него шла битва. И вот он это сказал. — Крисания, все то время, что я провел в Бездне, в этом долгом и мучительном сне, я мечтал о тебе…       Последние слова мага были не громче легкого шороха, словно он боялся признаться даже себе. Но Крисания все поняла.       Сделав шаг навстречу молодому мужчине, жрица обхватила руками его горячую ладонь и поднесла ее к губам.       — Я так ждала тебя, — прошептала она, вглядываясь в его карие глаза. Ее отражение в них замерцало, и Крисании показалось, что она успела увидеть ответное чувство, тщательно скрываемое Рейстлином от нее, от него самого, от всех.       Да, когда-то они использовали друг друга для достижения эгоистичных желаний, но они понесли наказание за свою непомерную гордыню и честолюбие. У них было время во всем разобраться. В первую очередь в самих себе.       И тут черный бархат окутал ее своей мягкостью и пряным ароматом. Вся затрепетав, Крисания почувствовала, как горячие руки нежно заключают ее в надежные объятия мага. Молодая женщина подалась навстречу. Его губы коснулись ее полуоткрытых губ. Увлекая жрицу за собой, черный маг опустился на шелк травы. Его такие изящные руки, касаясь ее обнаженной кожи, нежно ласкали ее, обжигая своим пламенем. Крисанию вдруг захлестнула волна такого жгучего желания, что она сама испугалась своих ощущений.       Словно почувствовав ее внутреннюю борьбу, Рейстлин откинул с лица женщины черные пряди:       — Крисания, если ты не хочешь…       В этот момент она была так прекрасна, доверчиво смотря на него своими огромными серыми глазами, в которых читалась бесконечная любовь и самопожертвование, что Рейстлин закусил губу, чтобы не застонать. За годы, проведенные в Бездне, он понял, что любит ее душу, гордую, но не чуждую состраданию, благородную и жертвенную. Но теперь маг хотел любить и ее тело.       Ее тонкая ручка легла ему на грудь, расстегивая застежки черной бархатной мантии. Но волшебник почувствовал, как дрожат ее пальчики.       Рейстлин наклонился к лежащей в траве Крисании, срывая с ее губ сладкие поцелуи. Его обжигающие руки скользили по телу молодой женщины, освобождая ее от ненужной одежды. Стоя на пороге нового мира, полного чувственной неги, огненной страсти и мучительного наслаждения, Крисания уловила нежные и уверенные слова Рейстлина, прошептавшего ей на ухо:       — Теперь нас никто никогда не разлучит. Теперь мы сами боги. Мы с тобой вместе навечно.       — Навечно, — как эхо откликнулась Крисания.       Старик в одеждах мышастого цвета и странной шляпе, отошел от влюбленных, не желая им мешать. Конечно, ни черный маг, ни жрица его не видели, потому что это именно он организовал их встречу.       Довольно улыбнувшись, старик забормотал:       — Что ж, они заслужили свое счастье в загробной жизни. Все-таки, они прошли все испытания, которые выдерживали не многие. Им удалось спасти свои души, а это главное. За свои грехи они уже расплатились. Паладайн я или нет, чтобы вознаградить их за все страдания, что они добровольно вынесли, разобравшись в своих заблуждениях? Хотя… Как его там… Ну как же… Ага! Фисбен! Фисбен мне нравится больше. Уж много приятных воспоминаний у меня с этом именем связано… Пойти что ли кендера проведать?