your poison

Октавия Блейк – это яд, постепенно разливающийся по венам, волнами проникающий в каждую клетку организма, и впоследствии тормозящий реакцию на внешние раздражители. Ей, впрочем, всё равно (она такая же пофигистка, как и старший брат); только вот Кларк это порядком надоедает до пульсирующей боли в висках, однако лекарства на чёртовой радиоактивной планете нет. Спасают исключительно импровизация и (не) самая лучшая актёрская игра (а Октавия не верит, разумеется, но поддерживает сказку, едва заметно ухмыляясь и кивая в такт словам головой). Улыбка у Октавии такая наглая-наглая, что сердце в груди почему-то бешено стучит, норовя проломить к чертям рёбра. Подруга (?) звонко смеётся и, прикусив нижнюю губу, делает вид, что внимательно слушает какого-то паренька. Гриффин сжимает пухлые губы в тонкую линию и чересчур туго затягивает повязку, вызвав шипение со стороны пациента; брюнетка удовлетворённо хмыкает и, похлопав расстроенного собеседника по плечу, спешит покинуть территорию лагеря. Кларк, разумеется, идёт следом, ведь иначе Беллами вновь поднимет на уши всю сотню подростков, а им сейчас и недовольных землян вполне хватает. Октавия Блейк – это яд, убивающий крайне медленно и неторопливо, приносящий перед самой смертью невероятный кайф. Она, поливая землю и камни брызгами, прыгает в воду, совершенно ничего не страшась, и смотрит на Гриффин насмешливо, с вызовом. Блондинка молчит; её оторопелый, растерянный взгляд буквально несколько секунд (младшей Блейк кажется, будто проходит целая вечность) блуждает по лицу подруги, пока она, наконец, не берёт в себя в руки. - Твой брат будет не в восторге, О, – произносит Кларк, сложив руки на груди, и наблюдает за тем, как маленькая капля воды стекает по лицу Октавии, направляясь прямиком к приоткрытым губам. – Давай, нам нужно вернуться в лагерь, – она отводит взгляд, остро ощущая, как начинают пылать щёки. - «Нам»? – насмешливо переспрашивает Блейк, вскинув брови. Ей хочется крикнуть, что нет никаких «нас», потому что она слишком свободолюбива, но предложение застревает в глотке, когда блондинка удручённо вздыхает. – Ты сама сюда пришла, принцесса, я тебя не приглашала. Но раз уж ты здесь, то могла бы расслабиться?.. Кларк задыхается от возмущения: о каком расслаблении может идти речь? Они находятся на радиоактивной планете, где на каждом шагу их поджидает опасность, где ошибка может стоить жизни. Смерть становится вечным спутником, неотстающим от глупых подростков, что захлёбываются предоставленной свободой. Неужели эта глупая девчонка не понимает, что подвергает их обеих смертельной опасности? Почему она отказывается принять реальность, предпочитая иллюзии? И почему из-за Октавии Блейк голос разума стихает, а правила поведения, вдолбленные ещё в детстве, вязнут на языке? Однако подруга взмахивает рукой, обрызгивая девушку водой, и игриво улыбается. Никаких «нас», конечно же, до сих пор нет (да и вряд ли будет, уж слишком пристально братец присматривается к своему со-лидеру), но ведь Блейки всегда получают то, что хотят, верно (даже если это девушка напротив)? Сердце Гриффин давным-давно уже выиграло это сражение, и Кларк, прикрыв на секунду глаза, осторожно заходит в воду, которая тут же приятно обволакивает нагретую кожу. Октавия Блейк – это яд, но противоядие Кларк найдёт как-нибудь в другой раз.