Обещаю, будет больно

- Вы очень закрытый человек с невероятно интересным мышлением. – Светловолосая короткостриженная женщина с необычным именем Алевтина кладёт одну ногу на другую, сцепляя пальцы в замок на коленке. – И, тем не менее, Вы здесь. Что же произошло, Маргарита? Мы не виделись с Вами, - она задумчиво подняла глаза к потолку, точно считая, сколько я не посещала её консультации. - Шестнадцать месяцев. – Вцепляюсь до побеления костяшек в подлокотники мягкого кресла и устало закрываю глаза. Она вежливо улыбается и согласно кивает. - Моя жизнь… - кривлюсь от этого словосочетания, всегда раздражало каким пафосным словом приходится обозначать своё существование. – В общем, всё так же, как и было раньше. Разочарование сорвало в очередной раз джек-пот. Вероятно, я не очень хороший игрок в покер, особенно если приходится играть против таких профессионалов, как Боль и Любовь, а на кон ставить лишь собственную душу, чья стоимость уже отнюдь не так высока как раньше. Надо мной будто смеётся собственная карма. Алевтина заискивающе склоняет голову и немного хмурит свои идеально выщипанные брови. - Я правильно понимаю, что Вам снова разбили сердце? - Вряд ли это можно так назвать. – Грустно хмыкаю, смыкая веки и восстанавливая привычный ритм дыхания, который сбился в ту же секунду от одних воспоминаний. – Скорее, разбили и попытались склеить вновь, только перепутали кусочки, а скотч оказался китайским и расплавился от температуры крови. - Думаю, Вам стоит рассказать всю историю с самого начала. – Женщина резко выпрямляется и тянется к тумбочке, подвигая мне упаковку бумажных салфеток. – Я знаю, Вы никогда не плачете на сеансах, но это на всякий случай. – Под моим недоумённым взглядом поясняет она. Делаю глубокий вдох, будто сажусь на поезд «Прошлое» и тут же отправляюсь далеко-далеко, в события, произошедшие год назад, о которых и теперь вспоминаю с грустью. - Это случилось ровно шестнадцать месяцев назад, я как раз решила начать новую жизнь. Моя романтичная натура всё ещё пыталась реинкарнировать и переродиться во что-то определённо жизненно важное, и я дала ей эту возможность, выделив небольшой уголок в своём сознании и разрешив там поселиться по старой дружбе. Я начала верить, что можно форматировать собственную память и заново выстроить всё, что рухнуло под ураганом "Антон" несколько лет назад. Но как же я ошиблась. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что должен чувствовать человек, который осознанно наступает на те же грабли только от другой фирмы. Формально, грабли уже другие, ручка отличается, возможно, даже качество и производитель, вот только сделаны они из того же материала, да и используются для тех же целей. А если на них наступить – древко ударит столь же сильно по лбу. Конечно, если наступить неправильно. Что снова я и сделала. Задумчиво улыбаюсь и уставляюсь взглядом в окно, почему-то желая сесть на раму, свесить вниз ноги и поболтать ими в воздухе, наслаждаясь видом, открывающимся с пятнадцатого этажа этой новостройки. - Я любила черешню и прогулки по ночному городу. Спросите, а кто подобного не любит? Тут, пожалуй, соглашусь. Вкусы нулевой специфичности. Но, а что скажете Вы, если я сообщу, что есть черешню, гуляя по ночному городу совсем иной уровень удовольствия? Вот и я о том же… неплохой аналог семечек, не так ли? В ту ночь было довольно жарко, как перед предстоящим ливнем, а ещё было чертовски много комаров. Я сидела на лавочке около городских прудов, в руках был пол литровый стакан с ягодой, вокруг не наблюдалось ни ветра, ни прохожих, а над головой светил яркий жёлтый фонарь. В это мгновение я жалела лишь о том, что живу в общежитии, и у меня нет собаки. Такое чувство острого умиротворения, наравне с которым любое одиночество кажется незначительным пустяком. Я была абсолютно счастлива. Но если бы у меня получилось довольствоваться только этим. – Печально моргаю, подпирая ладонью голову. – Но, к сожалению, людям надо слишком мало для счастья, вот только хотят они этого «мало» в каких-то сказочно огромных количествах. Он бегал каждый вечер по дорожкам в парковой зоне, что расположена вокруг прудов. Довольно обширная местность, сказать по правде. Однако пробежки для него становились вечерним глотком кислорода после тяжёлого трудового дня. В тот вечер он был невероятно утомлённым и раздражённым, поскольку начальник поругался с женой и весь день отыгрывался на своих сотрудниках. Не самое честное снятие стресса, но и наркотики в нашей стране не легализованы, поэтому возмущаться никто и не думал. На первом круге он удостоил меня мазнувшим, ничего не значащим взглядом, поскольку злость на работодателя ещё кипела в его венах. На втором – меня словно заметили и заинтересованно прикоснулись на миг глазами, к слову сказать в ответ словили не менее заинтересованное прикосновение. У меня уже оставалось меньше половины стакана черешни, да и комары заели практически до костей, поэтому я откровенно начала подумывать отправиться уже домой, как вдруг третий круг случился слишком неожиданно. У меня выпал из кармана телефон и пока я с озадаченной гримасой отчаяния пыталась отыскать его глазами в траве, грустно пялясь на ничего больше не значащую лавочку и проклиная про себя собственную рассеянность, мимо меня промчался порыв тёплого летнего ветра, а потом вернулся и человек, который его принёс. - Что-то потеряли? – Хрипло и вежливо, как всегда правильно знакомятся в красивых американских сериалах. - Мобильник выпал, а я в темноте его найти не могу. – Почему-то захотелось пожаловаться, что я необдуманно и сделала. Конечно, как бывает во всех романтичных сказках, легкоатлет в толстовке и шортах оказался настоящим рыцарем и набрал мой номер на своём телефоне. Конечно, мобильник обнаружился почти под ногами, бодренько светя своим потрескавшимся защитным стеклом в темноте. Конечно, я сказала «спасибо», благодарно улыбнулась и пошла на выход из парка. Я уже подходила к своему общежитию, на часах было без десяти десять, как мой мобильник зазвонил повторно, сияя тем же длинным номером, коим сиял в парке. Удивленно ответив на звонок, я запустила цепь самых счастливых минут в своей жизни и самых несчастных дней после неё. А тот номер... Боже, я до сих не могу стереть его из своей головы, как и его обладателя. *** Артём был волшебным. Не прошло и двух недель, как наши милые еженочные прогулки переросли в дневные встречи. Он был старше меня на шесть лет, следовательно, уже устоялся в собственном мировоззрении в отличие от моих сверстников. И я просто попала под сшибающую с ног волну обаяния и улыбчивости. Он был тёплым, как майский день, добрым, словно ребёнок, и самым восхитительным в своих суждениях о мире. Он верил в чудо и чувства. Никогда не отзывался дурно о своих бывших девушках и друзьях, любил семью, хотел самосовершенствоваться и не стеснялся просить помогать ему, а ещё он был очень серьёзен во всём, что касалось его работы. Даже слишком серьёзен. В моей грудной клетке порхали настоящие ласточки, я жила ожиданием встречи с ним, и пыталась хотя бы засыпать в раздумьях о чём-то более важном и стоящем, но с каждым днём он становился всё более значимым, чем что-то или кто-то в моём настоящем. А ещё он любил брать меня за руку. Просто так. Но к этим действиям легко привыкнуть, как оказалось. Мне катастрофически не хватает его горячих сухих ладоней. Без них мир серее и холоднее, и страшно из-за того, что такой мир мне теперь нравится. Месяц общения, и я сдалась. Его настойчивость и хорошее отношение ко мне подкупали. Банально подкупали. Я хотела видеть его в прохожих и знакомых и, чёрт возьми, это удавалось без особого труда. Странно, но именно так он говорил и обо мне. Я редко слышала от него слова о чувствах и прочей ерунде, касающейся отношений. Да и о привязанности он не предупреждал. Нам было просто хорошо вместе. Мы вместе читали в парке, вместе учились готовить какие-то абсолютно непонятные блюда, которые потом боялись есть. Он научил кататься меня на велосипеде, я его – плавать. А потом… а потом наша дружеская взаимность перекатилась через грань дружбы. Мы были в походе с его друзьями. Те подшучивали над нами: мол, везде вместе, столько друг о друге ушей прожужжали, он заботливо отряхивает мне ручки, когда я упаду, а я постоянно ему за это улыбаюсь и что-то мило на ухо шепчу - так почему же вы спите в разных палатках и друзьями называетесь? Честно, ответить на этот вопрос было несложно. Так было проще. Не хотелось всё усложнять, а, если ещё честнее, то мы просто притирались друг к другу, привыкали, старались отыскать в наших характерах все подводные камни, чтобы быть готовыми пробить днище собственных кораблей-душ. И именно Артём решил закончить это привыкание. Именно он с решительным лицом пришёл ко мне ночью, когда я, дрожа от ужаса, пыталась спастись от огромного медведя, которому почему-то приглянулась именно моя палатка. И именно Артём крепко обнимал меня, пока я тряслась от страха уже у него в палатке, именно он заглушал стоящий в ушах рёв медведя своими успокаивающими словами, именно он отпаивал меня тёплым чаем, укутывал в плед, а потом поцеловал. Осторожно, чувственно, шепча при этом что-то оглушительно нежное, настолько нежное, что я продолжала плакать уже не от зашкаливающего по всем параметрам адреналина, а от какого-то противоестественного облегчения, потому что, как оказалось, это неопределённое подвешенное состояние наших странных отношений всё-таки меня напрягало, правда, я не подозревала насколько сильно. Как выяснилось, очень сильно. Потому что после этого похода я просыпалась с глупой улыбкой и словно обожжёнными губами и сердцем. Меня точно клеймили поцелуи, которые Артём начал бережно вручать мне на прощанье. И так томительно было каждое ожидание, так волнительна каждая встреча, так тоскливо каждое прощание, что я сама не поняла, как начала доверять ему. Полностью и безоговорочно. Как начала страшиться лишиться его в одночасье. Я боялась чем-то расстроить его или разозлить. Я стала идеальной. Я никогда не злилась, говорила ему, что скучала, если он этого хотел, тем более, что так оно и было на самом деле. Я пыталась не надоедать ему своей заботой, не ругать его за легкомысленность или беспечность. И я дарила ему нежность. Столько нежности, на сколько была только способна. Все те, кто были до Артёма, не значили для меня ровным счётом ничего, хотя и для них я старалась быть как можно лучше, вот только они этого не ценили. А Артём ценил, как мне казалось во всяком случае. Он был моим. Моим самым-самым. Близким-близким. Таким родным, что я держалась за все его недостатки и достоинства с каким-то патологическим страхом. А Артём спокойно принимал мою любовь, даже говорил, что я лучшее, что было и есть в его жизни. В жизни, понимаете? Опять пафосное слово, но дающее так много надежды. Он попросил меня переехать к нему несколько месяцев назад. Точнее, попросил об этом на Новый Год, но я никак не могла решиться. Не хотела обременять его собой. К тому же этот Новый Год был каким-то невероятным. Во-первых, я была так счастлива, как не была уже давно. Я много смеялась, даже позволила себе бокал шампанского, которое не показалось таким отвратительным как прежде. Во-вторых, я была с любимым человеком, который ни на шаг от меня не отходил, обнимал и постоянно смеялся. А, в-третьих, Артём подарил мне подарок. Мне даже родители не дарили подарков. Ну, дарили, конечно, просто так давно, что и не вспомнить. Просто я не нуждалась в них, что ли, а Артём настоял. Это было обыкновенное золотое колечко с символом бесконечности. Я была так рада, что не расставалась с ним до июня. Оно было немного большевато, всё время страшно было его потерять, но от этого я берегла его ещё сильнее. А потом наступила весна. Артём всё больше пропадал на работе. Я старалась его не тревожить, звонить ему не так часто, чтобы не докучать. Каждый раз я спрашивала, как он, а в ответ получала лишь усталое «нормально, на работе - завал.» Я успокаивала его. Помогала, чем только могла. И приходила в такой дикий восторг, когда он звонил сам и просил прийти. Когда говорил, что соскучился. Но каждый мой приход знаменовался какой-нибудь провокацией. Начальник Артёма оказался заразным. И со мной начали поступать так же нечестно, как когда-то с моим парнем поступали на работе. На мне срывались, говорили обидные вещи, а я терпела. То ли от глупого страха, что своей реакцией спровоцирую ещё большую бурю и потеряю его, то ли просто из-за того, что не хотела делать ему больно. Лучше больно пусть будет мне. Я прекрасно понимала, что у него проблемы и не могла его за это винить. Встречам со мной в выходные он предпочитал встречи с друзьями, потому что ему требовалась мужская солидарность, а от меня требовался лишь комфорт. Так получалось, по крайней мере. Я понимаю, что виновата сама. Слишком много позволяла, слишком сильно любила, слишком им дорожила, но любовь слепа. Я пыталась всё исправить. Давать больше, чем давала до этого. И на мгновение показалось, что мои труды были не зазря. Артём снова начал меня замечать, прекратил кричать, снова звал к себе переехать, говорил, что любит, кажется, говорил. В мае он неожиданно переодел подаренное на Новый Год кольцо с левой руки на правую, аргументируя это тем, что его намерения в отношении меня абсолютно серьёзны. Конечно, в это верилось слабо. Зачем ему брак, тем более со мной? На тот момент я была настолько высушена морально, что начала захлёбываться собственной вывернутой наизнанку душой. Я чувствовала себя использованной и жалкой. Как я ни просила Артёма рассказывать обо всём, что его гложет, он отнекивался, говоря, что это мне ни к чему, что моя жалость делает только хуже. А это была вовсе не жалость! Это была одна из последних попыток вернуть угасающие чувства. Любовь теплилась еле-еле. Ей хватило бы просто дуновения, чтобы погибнуть окончательно и породить из пепла бесконечные муки сердца. Я проигрывала по всем параметрам. Но сдаваться было так страшно и всё же, наверное, необходимо. Надо было отступить пока не стало слишком поздно, но я решила идти ва-банк, хотелось спасти свою душу, выкупить её у этой чертовой Любви, которая готова умереть лишь бы лишить человека счастья и заполучить в свои руки нового разодранного на клочки человека. Однако я совсем забыла про то, что Любовь обычно идёт рука об руку с Ложью и Яростью, а потом к ним подключается Ненависть. Я совсем забыла, с кем села играть. Последний козырь в рукаве не сумел спасти, он просто был жалким, абсолютно бесполезным. Я дала своё согласие на совместное проживание, даже не зная толком, на что рассчитывала, а через неделю, когда собрала и упаковала все вещи, осторожно попросила Артёма помочь мне с переездом, тем самым, не ведая, что запустила другой процесс. Процесс гибели Любви, которая потянула следом за собой и меня. Умолкаю, переводя дух, и трясу головой, пытаясь отогнать от себя гнусные обрывки прошлого. - Он не помог, да? – Алевтина нервно заёрзала на одном месте, точно ждала продолжения. Даже усмехаюсь такой заинтересованности. Психологам обычно плевать на истории своих пациентов, они не принимают их близко к сердцу, зачем им чужие переживания и боль, вот только Алевтине реально интересно. Даже смешно. Мою боль почему-то любят примерять на себя. Эта женщина не одна такая. Все мои знакомые, посещающие подобные консультации, жалуются на абсолютное равнодушие со стороны своих консультантов, а я же, наоборот… я ловлю такое безграничное сочувствие, что ещё чуть-чуть и мне придётся подвинуть коробку с салфетками обратно к психологу, дабы она утёрла свои щёки. - Не помог. – Соглашаюсь я и смотрю на часы. – Я что-то устала на сегодня. Давайте продолжим в другой раз? Алевтина словно очнулась и нацепила вновь свою холодную маску трезвомысленника. Да уж… непроницаемости их, видимо, ещё на первом курсе Университета обучают. Поднимаюсь со своего кресла, снимаю с вешалки сумку и шарф, который обматываю вокруг горла, а потом берусь за ручку двери. - Вы же ещё придёте? – Осведомляется как бы невзначай женщина, зачем-то беря в руки блокнот. Скорее, для виду, я же знаю, что в таких она обычно рисует карикатуры, когда к ней приходит очередной пациент со своими проблемами, однако на мне листы всегда остаются чистыми. Даже грустно, что я такой запущенный случай. Хоть диссертацию пиши, хоть художественный фильм снимай. И ведь причина, по которой приходится посещать подобные беседы, довольно прозаична. Хочу слить хоть чуть-чуть собственных страданий, потому что устала засыпать лишь под утро от бесконечных процессов самокопания. Со мной точно что-то не так, но никто не может сказать, что именно… Поступаю не очень честно. Говорю же, заразно. - Придёте? – Повторяют нетерпеливо, поднимаясь следом за мной. - Да, - просто киваю я и выхожу в тёмный коридор, даже не оборачиваясь, просто быстрым шагом направляясь к лифту, оставляя у этой «спасительницы чужих душ» надежду на удовлетворение собственного любопытства, чем же закончится моя история. И всё же не удерживаюсь, добавляя про себя такое простое, с небольшим смыслом слово «наверное», когда уже давлю на кнопку вызова. - Наверное…