Обещаю, будет больно

      POV: Рита Отвлечься на посторонние вещи довольно проблематично, когда мысли против воли заняты иным. Я думаю о прошлом. Пыталась смириться с тем, что потеряла Артёма, но ночи было явно мало. Ещё Юля так тяжко вздыхает рядом со мной, будто её сострадание хоть что-то изменит. Я давно перестала верить в светлые намерения людей. Спасибо за это моему прошлому. Но Артём возродил капельку этой веры, вот только и сам же захоронил её заживо, не дав окрепнуть и вырасти. Ненавижу! Ненавижу его, Господи, как же я его ненавижу! За его гнусные слова, за его резкость, за его ярость и абсолютное равнодушие из-за того, что я чувствую! Сам меня оттолкнул! Сам! Вот почему всё так по-идиотски? Почему сначала нельзя показать своё отвратительное лицо, а потом уже меняться в лучшую сторону и становиться таким, каким был на первом этапе, во время знакомства? Лучше было бы начинать с конца. Так проще понять, нужен тебе человек или нет. Глупые мысли. Потому что злюсь! Брюнетка рядом со мной понятия не имеет, какого это, когда тебя втаптывает в грязь любимый человек, потому что её любимый человек по ночам гладит её волосы и бережно целует, не уставая повторять, что она у него самая лучшая. Конечно, рано или поздно, от такого сиропа затошнит, но зато она хотя бы попробовала этот сироп, а мне его дали только понюхать, раздразнили и отобрали, чтобы отдать кому-то более стоящему. Так хочется, чтобы больно было не одной мне. Пусть будет больно всем. А что? Зато справедливо! А больнее всего я хочу, чтобы было Артёму! Чтобы он изнывал от мук совести и чувств, чтобы его терзало не чувство вины, а разбитое сердце, вот только разбивать-то нечего. Там просто дырка. Бесчувственная дырка для глупых слов и глупых девушек вроде меня. Ещё эта неуютная пустота на безымянном пальце невольно мешает сосредоточиться на предмете лекции. Почему-то у всех вокруг на лицах безмятежность, слышен частый смех, а мне смехом только давиться приходится, потому что тяжело переваривать очередное разочарование. Второе капитальное разочарование в моей жизни. - Хватит грызть ручку! – Недовольно бурчит над ухом Юля, старательно фиксируя в тетрадке скучную болтовню препода. Я даже встрепенулась от неожиданности и действительно выудила изо рта уже прилично пожёванный предмет письма. Утираю рот, молясь, чтобы на губах не оказалось чернил. Тут повезло - не успела добраться до стержня и напиться сладковатой краски, щиплющей язык и красящей эмаль зубов. Мда-а… давно подобного не делала. С детства, пожалуй. Тогда бабушка отучила меня от этой вредной привычки, натерев все колпачки острым перцем-чили. Где же ты теперь, бабуля? Мне очень нужен хороший тумак за глупое поведение. Но, к сожалению, бабушка слишком далеко от меня - на расстоянии звонка и нескольких часовых поясов, а мне бы пригодилось её умение ругаться за любые мелочи. Прячу почти съеденную ручку в пенал и закрываю его от греха подальше. Не хватало ещё всю свою канцелярию сожрать на нервной почве. Но меньше грузиться я от этого не стала. След на пальце от колечка раздражает. Господи, ну, почему моя наивность проснулась опять? Снова привязанность, сопли, тоска… надоело! Ненавижу мужиков. Твари двуличные. Надо же, а я, оказывается, всё ещё умею злиться. - На этом всё. – Объявляет облегчённо лектор, утирая платочком лысину. Он ещё не успел умолкнуть, как весь поток дружно срывается со своих насиженных мест и тут же несётся по узкому проходу вверх - на выход из лекционного зала. Апатично наблюдаю за столпотворением в дверях, но всё же перебарываю дикое желание остаться здесь навсегда и поднимаюсь вслед за Юлей и одногруппниками, следуя их примеру и пряча неиспользованную тетрадь поглубже в сумку. И снова в общагу. К тараканам и суке-соседке. Зато хотя бы не скучно. Планирую уже начать искать квартиру. Ну, а что? Обеспечиваю себя всё равно сама. Уж лучше жить в стрёмной однушке у чёрта на рогах, чем с восстановленной дамочкой, у которой весна не прекращается вот уже несколько лет подряд, и плевать она хотела на время года. А ведь раньше от бесконечных мужиков моей соседушки меня спасал Артём своим угрожающим басом и широкими плечами, но, как говорится, что было, то прошло. Забудь уже его, Ритка. Забудь как страшный сон. Как Антона. Антона же ты забыла? Или нет? Но в груди больше ничего не ёкает от последнего имени. Даже не чешется, если уж на то пошло. Антон в далёком—далёком заброшенном городе под названием «Ничто» на задворках памяти, а вот Артём пока ещё обитает в столице-мегаполисе «Нужно». Даже «Очень Нужно». Я скучаю по его шуткам и улыбке. А ещё по его заботе. И как можно так резко было ко мне охладеть? Может, всё-таки я виновата? Нет, Рита. Прекращай. Не ищи оправданий тому, чего не было никогда. Он любил комфорт, а ты всё-таки не кресло-качалка с уютным пледиком, ты человек. Разбитый, сломленный, но человек. И чувствуешь ты гораздо острее боль, чем все остальные, потому что твоя душа не защищена от мира. Её обнажили, изуродовали и оставили умирать. А она выжила, хотя и не хотела жить. Много рубцов на её эфемерном теле рассосались, спасибо Артёму, но и из-за него же добавились новые. Я опять обожглась о человека. А душа опять умирает. Наверное, в этот раз шанса на спасение нет. Она слишком изувечена прошлым, чтобы вынести ещё и эти ошибки. А как смириться с этим - ума не приложу. Морщусь, сдерживая гортанный вой, которому надо выплеснуться в реальный мир, иначе меня просто разорвёт от переполняющих эмоций. Глаза ещё так невыносимо режет. Особенно от солнца и яркого света. Потому что проревела всю ночь, впервые за последний год. Но скоро всё завершится. Сегодня была предпоследняя лекция, скоро начнётся сессия. Сдам экзамены и, наверное, уеду домой. Здесь оставаться уже мне претит, ведь каждый закоулок практически всех моих маршрутов пропитан воспоминаниями об Артёме. Особенно почему-то мне хочется расплакаться от осознания того, что я любила его. На самом деле. Я чувствовала такой фейерверк из красок, запахов, звуков, что описать нельзя. Мне было сложно, мучительно, плохо, но радость от одного слова «взаимность» перекрывала всякие страдания, ревность, грусть. Он мне не изменял, был внимателен и честен, пока что-то не пошло не так. А что… понятия не имею. Своими проблемами меня грузить не хотели. Жалость, видите ли, его душит подобно виселице. А мне хотелось ему помочь, поддержать, утешить. Когда плохо ему – было плохо мне. Но парни не понимают подобного. Они любят казаться всесильными, крутыми, несколько циничными и смелыми. Но на деле именно это их и губит. А, как я уже успела выяснить на собственном опыте, это ещё и губит отношения. Устала думать о нём. Я устала! Хватит! Надоело! Любви моей не захотел – пожалуйста. Пусть теперь ищет другую дуру. А я без него проживу. Проживу назло! Не дожидаясь, замешкавшуюся на третьем этаже Юльку, которая зависла в объятьях своего новоиспечённого мужа, сбегаю бодро по лестнице, подталкиваемая вперёд какой-то непонятной решимостью. Я убиваю энтузиазмом собственную печаль. Натренировалась уже. Хоть в чём-то стала специалистом. На первом этаже уже почти никого. Толпа рассеялась, как пузырьки газа в незакрытом пробкой лимонаде. Быстро, однако. Да, чему тут удивляться. Лето же… жара, много красивых людей на улицах, лотки с мороженым, пончиками, кукурузой и сахарной ватой. Гуляй не хочу. Самой, что ли, мороженое слопать, а то от мысленных истерик уже ручками лакомлюсь. А тут как-никак эндорфинчик получу вместе с калориями вместо глистов. И плевать, что потом буду питаться обезболивающим из-за воспалившихся миндалин в горле, зато хоть немного побуду счастливой. Выскакиваю на крыльцо, тут же щурясь от слепящих солнечных лучей, и практически вслепую тороплюсь к ближайшему мороженщику, как вдруг резко вздрагиваю от оглушительного звука клаксона. - Рита! – Раздаётся справа от меня. Тут же цепенею и замираю на месте, чувствуя, как по спине заструился холодный пот. – Рита! – Снова тот же оклик, но теперь подкреплённый хлопком машинной двери. Пока глаза безумно вращаются, привыкая к дневному свету, ноги уже несут меня в противоположную сторону и чуть ли не бегом, старательно делая вид, что я вовсе не та Рита, которую так настойчиво требует обладатель машины. Нет-нет-нет! Слишком рано! Я ещё не готова к этой встрече, а тем более к разговору. Знаю, что потребует объяснений, но я планировала благополучно перетерпеть эту мимолётную вспышку «побеседовать» в общаге, куда не пускают посторонних. Да, и телефон не зря же отключила. Никак не думала, что меня столь бесцеремонно подкараулят на улице, да ещё средь бела дня. У него же работа в это время! Его святая и бесценная работа! Какого чёрта он здесь забыл? - Ну, что ты как маленькая? – Фыркают уже прямо рядом со мной и крепко хватают за локоть, разворачивая к себе лицом. Невольно вдыхаю приятный запах мужского одеколона, который стал настолько привычным, как запах книжной пыли в университетской библиотеке. Горло стискивает стальным захватом. Дышать тяжело, да и не следует – запах же с ума сводит потоком воспоминаний. Этот парфюм настолько неотделим от тела Артёма, что я улавливала его нотки даже во сне, даже после душа, даже когда парень болел. Катастрофа? Уже? Или ещё есть время развернуться настоящей драме? Пытаюсь выпутаться из его рук. Не хочу прилюдного ора. Да, и вообще объясняться не хочу. Ему Юля всё уже объяснила. Что ещё? Парень в мятой рубашке настойчиво тянет меня к своему серебристому Фольксвагену и явно не для того, чтобы в карты перекинуться. У него какие-то претензии и он собирается их обсудить. Ну, за что? Хочется разреветься от бессилия. Я не рискую смотреть на его лицо. Во-первых, ничего нового там не увижу, только свои чувства раззадорю, да сомнения включу. А мне этого не нужно. Спасибо, не голодная. Натерпелась на годы вперёд. А, во-вторых, просто боюсь. Артём будоражил меня одним только тембром своего голоса, что со мной станет, если я в его ореховые глаза рискну посмотреть? Точно разревусь. Как маленькая. Верно, он подметил. Однако пока я мысленно баррикадируюсь, меня всё-таки запихнули в машину. Ненавижу машины. Их запах, накалившиеся стёкла и сидения. Мне тут тесно. А ещё, меня укачивает от одного вида этого четырёхколёсного орудия смерти. Предпочитаю велосипеды, мотоциклы, самокаты на худой конец или же тупо ролики. Но только не автобусы и машины. Буэ-э. Артём всегда посмеивался над моим отношениям к этим железякам, но никогда не давил, пытаясь заставить сюда сесть. Ещё, специально для меня, он хранил в бардачке пачку мятных леденцов. Не скажу, что они сильно помогают, но забота она и в Африке забота. В сердце невольно шевельнулось что-то копошливо тёплое, даже нежное. Та-а-ак! Ну-ка стоп! Вспомни, сколько боли тебе причинили! Вспомнила? Вот и не смей даже растекаться от умиления. Всё в прошлом. Не ты всё оборвала. Он так захотел. Дай парню свободу и скачи в закат вприпрыжку. Нечего нюни распускать. Не впервой. Задумчиво изучаю вид за окном, пока рядом со мной сопят и от перенапряжения стискивают руль. - Рит, я понимаю, ты злишься, но, может, хватит устраивать цирк. Обижайся, сколько душе угодно, можешь даже покричать на меня, но давай продолжи этот бойкот дома. Возвращайся уже, а? Я всё осознал и понял. Прости меня. Почему-то это торопливое бормотание меня не трогает вовсе. Я лишь спокойно наблюдаю за тем, как на улице мальчик лет восьми пытается впихнуть в рюкзак воздушный шар. Интересно зачем? - Рит! – Улавливаю какое-то движение, а потом чувствую, как моего плеча касаются горячие пальцы. Дёргаюсь и отодвигаюсь подальше, лишь бы быть вне досягаемости его рук. Он ведь так же сделал, когда я взяла его за руку, чтобы успокоить? А, нет, он ещё оттолкнул меня и пнул стул. Тогда точно не надо мне этих мелодраматических выпадов. Просто покой, можно? Разве я так много прошу? Парень тяжело вздыхает. А потом ему, вероятно, начинает дико досаждать моё упрямое молчание, потому что через секунду, меня резко разворачивают на себя, заставляя встретиться с карими радужками практически в упор. И всё… какие, мать его, блоки сознания? Какое равнодушие? Я просто не в состоянии ничего сказать. Мне и больно, и обидно, и гадко. И всё это одновременно, и присыпано бесконечной сумасшедшей тягой. Любимые черты измождены из-за недосыпа и лёгкой небритости. В глазах плещется вселенская скорбь, почему-то какая-то слишком сильная. Наверное, пластмассовая, как и вся моя жизнь. Стоит чуть-чуть нагреть на солнце, и всё тут же расплавится. Фальшивка. Ещё и завоняет дешёвым китайским пластиком. Ни капли не сомневаюсь в том, что Артём прекрасно играет роль великомученика. Но, а как иначе? Либо у него проблемы на работе, либо он шикарно имитирует тоску по мне. Иного не дано. Было бы дано, если бы не одно важное неучтённое обстоятельство – от тех, кого любят по-настоящему, так легко не отмахиваются, как от назойливой мухи. А Артём именно так и поступил, причём не единожды. Но всё же… не могу выносить его взгляд. Он ведь мой. Мой родной любимый человечек, без которого так тяжело теперь засыпать по ночам. По которому я собираюсь реветь вторую ночь бесшумно в подушку, стыдясь собственной слабости. И он мне так нужен. Так сильно, что хоть вены режь. Закусываю нижнюю губу, потому что она предательски задрожала и начала портить мою бездарно слепленную маску бесстрастия. - Поехали домой? – Шепчет умоляюще Артём, протягивая к моему лицу ладонь и принимаясь нежно поглаживать щёку. Я даже не могу больше отстраняться, иначе хлипкий контроль за эмоциями прервётся. Я слишком сосредоточена на подавлении боли. Он не должен видеть, что я мучаюсь, иначе начнёт захлёбываться от жалости и топить в ней меня. А я тоже не люблю, когда меня жалеют. - Нет. – Разлепляю ставшими вмиг сухими губы и для пущей убедительности отрицательно качаю головой. - Но почему? Неужели на самом деле решила уйти от меня? – Он шокирован, но всё-таки пытается непринуждённо осклабиться. - Я не хотела этого, но у меня нет выбора. – Продолжаю гнуть свою линию, изнывая от температуры его кожи. Соприкасаясь с ним, я умираю, поэтому мягко отрываю его ладонь от своего лица и убираю её подальше. - Рита… - Он устало закрывает глаза, выравнивая дыхание. – Ну, хватит, пожалуйста. Сама же знаешь, что это чертовски глупо. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Люди не расстаются из-за одной пустяковой ссоры. - Что ты от меня сейчас хочешь? – Резко вскидываю брови, скрещивая на груди руки. Пустяковой, значит? Тогда и я всего лишь пустяк, где же логика? Зачем ты тогда та-а-ак по мне убиваешься?! – Я не собираюсь ничего выяснять, объяснять, пытаться восстановить. Смысла нет. Артём, хватит. Просто хватит. Я устала. Ты так рвался на свободу, что я решила, наконец, её тебе дать. Можешь прямо сейчас начинать радоваться и рассматривать новые открывшиеся перспективы. У тебя много работы, друзья, куча дел, увлечений, желаний, а я лишь обуза. Я не вошла в твоё расписание. И ты сделал верный выбор, дав мне исключительно мудрый совет: решать свои проблемы самой. Этим я и занимаюсь. Артём стискивает от ярости зубы. Мои слова грубы, резки, но не лишены обоснованности. А ещё он искренне удивлён. Чтобы я, да ещё и вела себя столь вызывающе и дерзко… и куда делась моя покорность? - Ты несёшь чушь! В смысле не вошла в расписание? – Парень с волосами цвета зрелой пшеницы резко подаётся вперёд, распахивает бардачок и выуживает на свет синенькую бархатную коробочку, от одного вида которой я мрачнею, а мои челюсти немеют. – Ты вернула мне кольцо! Ты вернула мне его!!! Ладно, остальные подарки, куда ни шло! Хотела продемонстрировать собственную обиду – у тебя получилось. Но кольцо… это уже за гранью! Серьёзно расстаться хочешь?! А как же наши планы? Ты же обещала выйти за меня! Ты же говорила, что любишь! И переехать ко мне поэтому согласилась! Мы хотели быть с тобой всегда вместе, что изменилось? - Я. – Смотрю прямо ему в глаза, замечая в них сумасшедшие искорки. – Я изменилась, Артём. И не кричи, пожалуйста. Это всего лишь кольцо. Я любила тебя. Люблю до сих пор, вот только без взаимности жить слишком сложно. Теперь собственных чувств мне недостаточно. Ты не замечал этого, наверное, но я тоже человек, а твоё пренебрежение порой делало мне очень больно. Ты мог сказать: отвали, не до тебя сейчас. Уставиться в компьютер, а потом забыть об этом, прийти ко мне, улыбнуться, и всё как раньше. А я и рада, что у тебя настроение изменилось… - Но почему ты молчала, если я делал тебе больно? – Перебивает меня он, выглядя чересчур поникшим. – Почему не обижалась? - Потому что хотела быть для тебя лучшей. Идеальной, понимаешь? Сам же сказал про пустяковые ссоры. За каждую скандал, что ли, надо было закатывать. Извини, но я просто не способна к подобному роду действий. Если ты на меня срывался, значит, проблема была во мне. Я пыталась исправляться, надеялась, что тогда ты тоже будешь меняться в лучшую сторону, но… - Устало вздыхаю, потирая ноющие виски. – В общем, будь я той самой девушкой, которую ты бы любил, ты бы боялся сделать что-то не так. Ты бы любил меня просто за то, что я есть, и нам бы этого хватало. Ты бы не срывался из-за всего подряд. Ты бы боялся меня потерять, но... я просто не та. Всё. Конец. Надеюсь, ты скоро обретёшь своё счастье. И как же хотелось подавиться последней фразой, но я лишь чаще заморгала и потянулась к ручке двери, отпуская на волю не только взгляд Артёма, но и его самого.       Конец POV: Рита.