Асаучи

Джен
G
Завершён
28
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
28 Нравится 8 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
За окном утомительно моросило и неприятно дождило. Серые тени, на тон темнее всего остального, скользили призраками по полу и стенам. Прислушиваясь к шороху дождя в листьях, к мерной барабанной дроби по крыше и глубоко, полной грудью, вдыхая сочный запах дождя, Сару лениво жмурилась, то и дело щурилась и изо всех сил старалась не зевать. Хеби, мелкий стервец, начавший этот развлекательный флешмоб, сопел уже в обе дырки, удобно устроившись теплым клубочком где-то у неё в ногах. Подперев ладонью подбородок, женщина устало вздохнула и бросила косой взгляд на Ренджи, старательно заполнявшего отчётность. И если бы не ленивые попытки Забимару наладить общение, то можно было бы выдать их лейтенанту картонную звёздочку, медальку за усидчивость. — Нэ-э, Ренджи, — она оборачивается к нему, убирая ладонь из-под подбородка, запускает пятерню в пушистую гриву волос, — Мне вот интересно стало. Не то чтобы очень, но молчание рождало либо слишком философские, либо слишком унылые мысли. А то, Ками-сама, и то и другое сразу. — Ты никогда не думал, почему именно «Король бабуинов»? — Чего это ты? — поднял голову Ренджи, до этого чуть не клюнувший носом в стол. — Нет, я тоже думал об этом, но... Дело же не в названии, а в форме. Мечи рождаются вместе с шинигами и умирают вместе с ними. И каждый — каждый! — уникален, если только перестал быть асаучи. Получая отпечаток души своего хозяина, они обретают не только имя, но и личность и характер. Глядя на Ренджи легче представить себе действительно короля. И действительно бабуинов. Нечто огромное, слишком сильное, бесхитростное и местами откровенно тупое. Но никак не ребёнка и женщину, змею и мартышку. Похоже на халтуру. — Когда ты с нами впервые познакомился ты… был разочарован? — неумолимо продолжает Сару гнуть свою линию, совершенно бесхитростно заглядывая шинигами в глаза. Врать бесполезно — почует. Да и есть ли во лжи смысл? Ренджи не успевает поразиться честности, с которой вопрос застал его врасплох. Мысль, над которой он усиленно корпел, оттачивая нужную для заполняемой им графы формулировку, бесследно растворилась, приказав долго жить. Он раздраженно припечатал перо к столу, забрызгав край бланка. От досады хотелось взреветь. — Я знаю, — словно прочитав его мысли, прерывает поток новых и бессвязных Сару, — Что тебе и без того хреново. Но все-таки. — Хреново, — соглашается Ренджи, — Что все это так не вовремя. — Самое время, — строго пресекает нытье Мартышка, — Хватит оттягивать. И ждать подходящего момента. Всегда тебе говорила... Даже при нашей первой встрече ты думал, что не готов. Откуда в тебе это извечное "не сейчас"? Ренджи смутился. Желание вступить в словесную перепалку отпало как-то само собой. От этой женщины не скрыть правды, сколько ни старайся. — Да не знаю я, — вздохнул он, сминая испорченный лист. — Ты готов, — чуть мягче, но при этом убежденно вещает Сару, — К тому, чтобы стать сильнее, к подаркам судьбы и невзгодам, — кивает она на стол, наводненный отчетностью, — И, что бы я у тебя не спросила, глубоко в душе ты знаешь ответ. Потому что никто, кроме тебя, не знает нас лучше. — Да? А готовы ли вы? К тому, что услышите?  — Слушай, хозяин, — шерсть у нее на затылке встала дыбом, показались клыки, — Я готова даже умереть за тебя в схватке и терпеть каждый день твое нытье. Парочка слов явно не скажутся на моей мотивации. Ренджи с сомнением покосился на сопящий комочек. — Спать надо. А не вот это всё, — вздохнул Ренджи, делая вид, что собирается переписывать бланк. Занесенное перо, которое забыл макнуть в тушь, уставилось в незаполненную графу, не спеша неказисто станцевать на бумаге. — Как хочешь, — фыркает Сару и аккуратно передвигает затекшую ногу, стараясь не разбудить при этом «братишку». Видимо, она поспешила. А ведь такой подходящий момент подвернулся, когда еще ей повезет остаться с Ренджи наедине и расспросить о таком, пока Змейка беспечно дрыхнет вместо того, чтобы мелькать перед глазами и подслушивать. С некоторых пор взгляды, которые хозяин бросал на них, стали ее тревожить и терзать когтями сомнений. Подходят ли они друг другу? Не завидует ли Ренджи товарищам, у которых нет никаких проблем с совместимостью? Разве не хозяева выбирают себе мечи? Не мечи — хозяев? И уместно ли говорить вообще о выборе, если одно определяет другое. Назревала неловкость, не замечать которой было невозможно. Под давлением и влиянием усталости вкупе с легким раздражением Абарай был готов сознаться, что женщина как воплощение Занпакто — не лучшая идея. Очень своенравная и жесткая. Крикливая. Но мудрая. Женщина-мартышка, значит. Звучит… и впрямь как неудачная шутка. Как имя одного из героев комиксов, да и воплощение — прямо по всем канонам жанра. — Ну. Как бы тебе сказать, — Ренджи, будто ища подсказки, в который раз посмотрел в окно, почесав за ухом деревянным кончиком кисти. Сухая щетина лизнула его в щеку, оставив лихой боевой росчерк на лице. Ренджи тушевался во всех возможных смыслах. — Как есть, — отмахнулась Сару. А за напускной небрежностью, в сердцах — ушки на макушке и вся во внимании. Стараясь не замечать размалеванной чужой щеки, хоть это и непросто. — Вас двое, — поражал своей наблюдательностью Ренджи, — Это вроде как большая редкость? — Не скажи, — скептически прозвучал ответ. Хотя, на самом деле Мартышка прекрасно поняла, что это так. Две личности в одном Занпакто — это сама по себе диковинка. И это при том, что сам клинок Ренджи представлял из себя нечто целое и неделимое, так что сама идея «разделения» отнюдь не лежала на поверхности, как может показаться изначально. — Но что-то в этом есть. Две души на один клинок, да? Даже звучит безумно… — А может, одна? — Хочешь сказать, по раздельности сойдем лишь за полдуши? — Мартышка с вызовом вздернула подбородок. — Какой там! От вас шума как от семерых! — усмехнулся Абарай, — И вообще, не говори глупостей, хитрая Королевская Мартышка! Цепь, покоящаяся на полу, угрожающе заскреблась. — Король. Бабуинов, — напомнила Сару, призвав на помощь всё своё терпение, чтобы не накостылять горе-хозяину, который вечно дразнил их вот так. — Ах да, я забыл, — Абарай почувствовал, что разговор идет в нужном направлении, и что не так страшен чёрт. Во всяком случае, стоило придерживаться той непринужденности, что закралась в беседу так негаданно и приятно, помогая сгладить углы. — Видимо, Змей за Короля, а ты — за бабуинов в этом имени? На секундочку, задевает, конечно. Но все возможно. Даже она не знал всех ответов, а тайны имен — это вообще из тех вещей, что предрешены и столь загадочны. — Не думаю, что тебе стоит принимать это всерьёз, — произнесла Сару после недолгой паузы, — Мужчины, женщины… Для нас — это лишь условности. Мы сущности другого порядка, если угодно. — Странно это. Зачем тогда все эти условности? — Абарай невольно покосился на меховой воротник Сару, окантовывающий шикарный по человеческим меркам бюст. Можно смело сказать, что «условностями» Мартышку природа наградила приличными. Определяя ее не иначе, как Женщину. Ренджи засмотрелся, Ренджи каялся в этом самому себе. От любой другой… женщины он за такое давно бы уже отхватил. Всё же были основания верить прозвучавшим недавно словам, как бы обидно не было и горько. — Чтоб таким дурням, как ты, было проще, — оскалилась она, но однако же не прикрылась и не зарделась. Действительно, было б чего стесняться! — К тому же, видимо, ты сам захотел, чтобы было так и никак иначе. Больной ублюдок. — Я ничего такого! — замахал руками Ренджи. Ему, между прочим, и другие девушки нравились, иного склада и комплекции. Но то другая история, с несчастливым концом. — Хотя, впрочем, я мог... Мартышка закатила глаза и вздохнула. Ками правый, и почему она и впрямь не родилась мужчиной? — Значит, можно считать, что ты рад? — осторожно поинтересовалась Мартышка, до последнего вытягивая однозначный ответ. Так, чтобы чётко. Без всяких недомолвок. — Тому, что так сложилось? — В каком-то роде, — признался Абарай, и сам оказался недоволен своим ответом. От него веяло какой-то половинчатостью и бредом. — Просто я думал, — «Думал!» — фыркнула в сердцах Мартышка, — До встречи с Вами я был просто уверен, что мой занпакто — мужицкий. — Ну вот, начинается! — Нет, послушай. Ты же часть меня. Мартышка кивнула. — И вот откуда во мне взяться бабе? — Ренджи покосился на всеми забытую вторую «часть». — Это я ещё могу понять. Звучит как одна из заумных фраз, — усмехнулся он, — О том, что в каждом из нас живет ребёнок. Мартышка кивала, одобряя столь неглупые выводы. Казалось бы, пропустив мимо ушей упоминание себя как «бабы». — Но неужто я один такой? Может в доспехах Сенбонсакуры тоже прячется шкет? А то в иной раз, выслушивая капризы тайчо, я подозреваю что и он тот еще ребенок. Мартышка снисходительно улыбнулась. — Неужто задевает? — спрашивает она напрямую. — Озадачивает, — поправил ее Ренджи. — Не дрейфь, — отмахнулась она, — Вон, у Укитаке вообще двойня. — А у Маюри — жуткий младенец, — вдруг осознал Ренджи. — А я о чем? — хохотнула Сару, — Будешь во всем искать смысл, с ума сойдешь. Чего только не таит в себе человеческая душа. — Ничего у меня нет за душой, — бубнит Ренджи, окончательно запутавшись. — Вы — просто лик моей силы. Все лучшее, что есть во мне, — Ренджи помедлил, — Наверное, лучшее. — Ой, не говори так. А то еще в краску вгонишь. Отнюдь она не выглядела смущенной. Лишь нахально самодовольной. Вот уж действительно, сболтнул глупость... — Тебя-то? В краску? Сомневаюсь, что такое возможно. Как же Сару хотелось встать и задать профилактическую трепку этому... треплу. Но все это по-прежнему не стоило покоя мальчишки, который она всеми силами берегла. Возможно, не было бы ничего страшного в том, чтобы он тоже был ему свидетелем. Лишь малая часть из того, что здесь уже прозвучало, входило в ряд каких-то немыслимых откровений. Даже пытаясь быть предельно серьезными, они неизбежно терпели фиаско. — Жаль, что мы так и не услышали ответа, — подводит она скучный итог, — Просто, иногда кажется, что ты достоин большего. Ренджи застыл, с красным расчёсом на щеке — попытки вывести пятно от туши, которое он заметил в отражении чернильницы. — Думаешь, мы сами горды собой? — она сжала в кулаке воздух, расслабив хватку следом, восхищаясь слаженной работой мышц, суставов. Это тело — замечательное, послушное, наполовину человеческое… оно прекрасно, но не идеально, как ни посмотри. Почему пальцы, а не лапы? Почему женское лицо, но этот басистый голос? Всё, что слилось воедино, кажется лишь набором случайных признаков, которые кто-то собрал воедино от скуки. Забавы ради. За неимением богатого воображения и желания хоть немного сгладить контрасты. Она продолжала: — Нас всегда было двое, вот и всё, что мы знали друг о друге. Нам нельзя расставаться, для этого мы скованы одной цепью. И это мы тоже знали, едва появившись на свет. У нас есть хозяин, которому мы должны предано служить, пока ты сам этого хочешь и пока ты этого достоин. Вот и все, что мы знали. Ренджи слушал, затаив дыхание. — Ты пришёл к нам за силой, и ты её получил. В один прекрасный день ты наконец услышал наше имя. Ты так уверенно нарек свою силу, что мы решили, будто тоже знаем тебя. Знаем, какими ты нас видишь. В этом нет ничего хитрого, просто материализованная мысль, импульс, гротескное подобие того, что тебе привычнее было бы видеть рядом с собой. Ренджи действительно всегда ощущал некий комфорт, будто пребывает в ладу с той мыслью, что именно такими должны быть его братья по духу. То, что мы ищем в других людях, это отнюдь не то, чем мы являемся сами. Не свое отражение. Не странная и порой даже пугающая нас самих правда о нас. — Ты лишь на половине пути, ты об этом помнишь? Я дала тебе многое, но, — Мартышка говорила так, словно вот-вот исчезнет. Это немного пугало, — И он ждёт, когда ты наречёшь силу, которую он способен тебе дать. Ренджи смерил взглядом свернувшийся калачиком комочек: от кончика хвоста до кончиков ушей. Нет никаких сомнений в том, что это не тот случай, когда можно судить по обложке. Этот мальчишка еще всем покажет... Он силен и ловок. И когда-нибудь действительно поделиться с Ренджи частью своей силы. — Не разочаруй, Ренджи. И не разочаровывайся в нас. Взгляд Сару становится легче, что говорит о том, что на душе не осталось ни сомнений, ни груза невысказанных слов. Даже если возможности поговорить вот так, запросто, больше не будет, можно с уверенностью сказать, что все остальные разговоры подождут. Подождут столько, сколько потребуется. — Я сделаю все для этого, — обещает Ренджи. — Не сомневаюсь. Мы заодно, что бы ни произошло. Твои сомнения — и наши сомнения тоже. Так что не будь слабым, и если нужно, приходи за силой. Проси о чем угодно женщину-мартышку и мальчишку в шутовском наряде, — в усмешке сквозит легкая грусть и ирония. Этого просто невозможно не подметить. Ничего тут не добавишь. Как и в Волшебнике Изумрудного города, лучше было бы не заглядывать за кулисы. Лучше до конца оставаться обманутым, чтобы не усомниться. Не знать, что за этим стоит. Но для кого лучше-то? Для него важнее честность и отсутствие заблуждений. И в общем-то, никакие они для него не волшебники. Для него они как брат с сестрой — ничего не остается кроме как принять такими, какие есть. — Попросишь ли снова? — спрашивает Мартышка, отчего-то робея. Уверенность в своих силах тает. С каждым словом и вопросами, что остаются без ответов. — Хоть раз? Ренджи решительно подходит и глядит в упор. Зачем ответы между ними? Если они уже — часть друг дружки. И нет ничего, с чем бы он был не согласен, иначе бы их просто не существовало. — Ренджи, — смотрит она, забывшись, снизу вверх. Чего редко кому позволяла, — Храбрости или мозгов, конечно, не обещаем. Но. Ты обязательно приходи и проси. — Прошу, — перебивает его голос, — Прошу, не отрекайся от меня. И хватит уже думать о себе, как о вещи. Женский взгляд смущенно косит в сторону, скользит по рисунку татуировок. Бегом, словно по строчкам в песне, которую помнишь с самого детства. Пока последний росчерк, над бровями, не будет прочтен, и тогда, словно досчитав до десяти, она почувствует покой. И настоящую уверенность в том, что нет никакой ошибки и недоразумений. — Ну все, устал я от всех этих разговоров знатно! — нарочито небрежно проныл Ренджи, разминая затекшие от занудной писанины пальцы, — Пора бы и примеру Змея последовать. И, чтобы хоть как-то смягчить переход, он опустил ладонь на косматую гриву, торчащую в беспорядочности на бедовой мартышкиной голове. В точности такая же бедовая, как его собственная. Точь-в-точь. — Я и представить не мог, что когда-нибудь смогу вот так говорить с вами, — улыбается он, — Но я всегда знал, что вас двое. Уж прости, слишком конфликтная вы личность, когда вместе. — И по отдельности такие же, — не удержалась она от поправки, пока Абараева ладонь вовсю зарывалась в космы на затылке, причиняя нестерпимую… нежность. Если бы только она была достаточно смелой, чтобы ответить на это взаимностью. Но лучше уж так, привычно скалить зубы и не краснеть. Ни на грамм. — Пускай, — беспечно согласился Ренджи. — Спи давай, Королева Мартышек. — Король Бабуинов! — словно очнувшись от сна, привычно рявкнула Сару в ухо Ренджи, который устроился спать прямо тут, на диване, закидывая ей на плечо свою выпачканную в туши руку. Хоть бы умылся, ей-богу... Она достаточно сильная, чтобы стерпеть целых двух нахалов, которые решили использовать ее в качестве подушки. Она достаточно устала, чтобы отправиться в мир снов за ними следом. Только убедившись в том, что их покою ничего не угрожает. Такая уж она есть. И ничего с этим не поделать. — Спи, наш Король, — шепнула она, боднув в плечо тихо сопящего ей в затылок Ренджи. — Спи. А за окном по-прежнему утомительно моросило и, знай себе, до самого утра, дождило.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.