Вот только не надо грубить, Самин

Когда Машина дала Шоу прикрытие фифы в косметологическом отделе Блумингдейла, её тешила только одна мысль: Ризу могла достаться работенка похуже. Она надеялась, ждала, молилась, чтобы Джона сделали официантом или баристой, но карма та еще сука, и сейчас Самин стояла и морщилась, переводя взгляд с тряпки в руке на не менее мерзкого вида стол. Было время, когда она завидовала Рут, меняющей личности и работу, словно одноразовые стаканчики. Сейчас, правда, она увидела обратную сторону медали. Работа в Блумингдейле уже казалась отдыхом. Там, по крайней мере, витал аромат парфюма, вместо въевшегося в местные обои запаха кухни вперемешку с кофе. Но она так и не смогла определиться, что было хуже: высокомерные разукрашенные курицы или молодые нищие студенты, пытающиеся склеить её по тридцать раз на день. Если ад существовал – один из его филиалов находился именно здесь. Работа, заключающаяся в том, чтобы разносить еду, а после убирать со столов по десять часов подряд за мизерные чаевые, так ещё и делать это в мерзком фартуке с цветочным орнаментом. Ни черная футболка и джинсы, ни брутальное выражение лица, ни даже пистолет в кармане не давали Шоу почувствовать себя более уверенно. Все три дня работы в этой самой настоящей пощечине человечеству она представляла, как снимает ненавистный кусок ткани и запихивает его по самый локоть в задницу администратору, по чьей вине она застряла в такой дыре. Их новый номер. Точнее, её новый номер – дотошный и самый скучный человек во всём Нью-Йорке. Слегка за сорок, суетящийся полноватый мужчина, заискивающий со всеми нечастыми клиентами. Кажется, каждый раз, когда Самин грубила, с него градом катился пот. Иногда Шоу казалось, что если его жизни что-то и угрожает, то это она. – Ванесса. Ванесса! Ванесса!! Шоу обернулась, вспоминая, что на ближайшие дни это её имя. Администратор стоял почти вплотную к ней и явно был раздражен. – Посетитель ждет уже пять минут, а ты даже не подошла! – недовольно прошипел мужчина. Самин сжала зубы, сдерживаясь от хлесткого ответа, и проследила взглядом за рукой босса. И правда, над одним диванчиком виднелась чья-то макушка, и Шоу с низким рыком направилась туда. – Во-первых, кухня закрывается через десять минут, а во-вторых, не советую…– бывшая оперативница застыла на месте. – Ну уж нет. Хрена с два. Шоу физически чувствовала, как её наполняет раздражение. Рут сидела, закинув ногу на ногу. Невинно хлопая глазами, она перевела взгляд с меню на официантку. – Добрый вечер, – женщина наигранно нагнулась вперед, пробегая глазами по табличке на груди Шоу, – Ванесса. – Рут, – Самин оглянулась и, не найдя администратора в поле зрения, прошипела: – Какого хрена ты тут делаешь? Только не говори мне, что случайно забрела в эту дыру. Гроувс с невинным видом удивленно пожала плечами: – Вот только не надо грубить, Самин. Шоу видела. Шоу всегда видела, когда за этим миленьким обиженным выражением лица таилась насмешка. Пусть кого и могли обмануть надутые губки Рут, но Самин всегда замечала этот огонек в её глазах, словно там танцуют черти. – Рут, сейчас не время для этого, – Шоу оперлась рукой на стол и склонилась ниже, почти шепча, чтобы администратор не услышал её. На губах Гроувс появилась хищная ухмылка, и Самин сглотнула. Это не к добру. Это никогда не предвещало ничего хорошего. – Может быть, я просто проголодалась и решила зайти перекусить? – спросила Рут ровным голосом, без намека на подтекст, и приподняла одну бровь. Шоу даже на секунду расслабилась от такой простоты. – А может… я немного заскучала? Последнюю неделю ты работаешь допоздна и возвращаешься домой, когда я уже сплю… – сладким голосом пропела женщина, играя пальцами с рукой Самин. Она прикоснулась подушечками к запястью, провела вверх, до внутреннего изгиба локтя, слегка царапая кожу кончиками ногтей. Шоу потребовалось несколько секунд, чтобы наконец сбросить с себя оцепенение и отдернуть руку. – У тебя восемь минут, чтобы сделать заказ. Гроувс улыбнулась. От неё не укрылись слегка расширенные зрачки и учащённое дыхание “Ванессы”. – Я буду десерт из блинчиков, политых белым шоколадом и сливками. И... – Рут хитро улыбнулась и добавила: – И вишенкой сверху. – Блинчики. В белом шоколаде. На ужин. – Неделю назад ты поужинала брикетом мороженого с чипсами, – саркастично парировала Гроувс. – И еще, могла бы ты принести мне содовой и, – Рут пристальным взглядом окинула Самин с ног до головы, – когда это всё кончится, оставить себе этот фартук. Ты бы очень мило смотрелась в нем дома. Только без этой лишней одежды. Самин резким движением схватила меню со столика и с каменным выражением последовала прочь, спиной чувствуя победную улыбку Саманты. Она ненавидела Рут. Всеми порами своего тела. Потому что ни одно живое существо не должно обладать таким магнетизмом. Рут издала легкий стон, не переставая нахваливать божественный вкус шоколадной глазури, и Шоу заерзала на стуле. Она сидела сбоку, за барной стойкой, но Гроувс казалась полностью поглощенной своим десертом: она то и дело издавала легкие постанывания и восклицания. Самин была уверенна, что Рут не настолько любит шоколад. Самин была уверена, что ей не стоит так пристально наблюдать сейчас за действиями Рут. Разделавшись с блинами, женщина взяла вишенку за черенок, повернулась в сторону Шоу и плотоядно улыбнулась. Она знала, что нельзя смотреть, как Рут высовывает язык и намеренно медленно слизывает взбитые сливки с красного плода. Как обнимает сочную ягоду губами, слегка прикусывает её и после втягивает в себя с характерным хлопающим звуком. Самин сжала рукой край столешницы. Еще больше Шоу ненавидит Рут, когда та поднимает руку, подзывая её, так, что администратор замечает это и возможность проигнорировать женщину стремится к нулю. Над верхней губой Гроувс осталось немного крема, и Самин, не успев подумать, инстинктивно тянется и стирает его большим пальцем. Только потом она понимает, что Рут и это спланировала. Потом, когда Гроувс обхватывает двумя руками её запястье и погружает большой палец себе в рот, сначала уделяя внимание первой фаланге: слизывая крем, слегка покусывая, а после – и другим. Шоу не знает, что возбуждает её больше: то, как Саманта играет языком с её пальцем, или то, что хозяин может повернуться в любой момент и увидеть эту грязную сценку или, что интереснее, уже увидел. Она почти благодарна, когда в заведение врывается преступник и тычет стволом в администратора, потому что еще полминуты – и она бы взяла Рут прямо тут, на столе, и плевала она на прикрытие и на миссию. Гроувс с широкой улыбкой наблюдает, как Шоу скручивает горе-убийцу на полу, связывая тому руки кабелем, а после набирает номер Риза. – Знаешь, это очень возбуждает, когда ты делаешь так, – Рут кивает на связанного и корчащегося мужчину. Шоу ухмыляется, засовывает за пояс пистолет и кидает фартук на стойку, пока администратор стеклянным взглядом смотрит на всю картину. – Нам нужны две банки взбитых сливок и миска вишенок, – сладким тоном лепечет Рут хозяину, когда за Шоу захлопывается дверь, – в качестве благодарности за спасенную жизнь, конечно. О, и еще это, – Гроувс хитро улыбается и сгребает фартук, повисший на стойке.