Сложно быть идеальным для всех. Смешно стремиться к этому, когда достаточно быть просто хорошим. Но у Дерека в последнее время не получалось даже этого.
Вот вроде бы уважаемый член общества, человек с непростым происхождением, сделавший себя сам, добившийся на профессиональном поприще заметных высот и в отношениях со своей парой заработавший себе почти что нимб над головой преданностью, но Дерек чувствовал себя полным, абсолютнейшим негодяем всю следующую неделю после инцидента с Кейт и случая с поркой, с ужасом после их краткого утреннего скандала наблюдая какую-то неживую невозмутимость Стайлза и его нелогичное нежелание выяснять детали.
Карьера снова сделала ощутимый взлет.
Его отдел - бывший и нынешний - праздновал победу босса.
И лишь ненужная никому рефлексия отравляла жизнь Дерека достаточно, чтобы он снова задумался о профессиональной помощи психиатра.
Стайлз.
Его настоящий мальчик, как будто бы отгородившийся крепкой, непробиваемой стеной от любого, даже мимолетного знания о своем двойнике, живущий в согласии и мире со своей болезнью, но настолько шатком, зыбком и каком-то неестественном, что снова всё больше и больше вызывал у Дерека беспокойство и тревогу. Забытый страх.
Стайлз сделал правильный выбор, оставляя в прошлом губительное любопытство о двойнике, а за завесой беспамятства - моменты измены своего парня с самим собой. Так можно было хоть как-то жить, не сходя с ума и не мучаясь от кошмаров. Он больше не спрашивал - а как это у вас происходит без меня? Решив, что в незнании - спокойствие. Мудро, в общем-то, решив.
И даже получив по попе - болезненно и ощутимо, до красных следов - Стайлз тоже не особо любопытничал. Он не наказывал Дерека, как должен был. Он поорал, высказал своё "Фи", намазался регенерирующей мазью и поехал на занятия. Увозя под модными джинсами эту самую отшлепанную в беспамятстве, красную свою задницу, да.
Для настоящего возмездия этого было мало, мало, мало!
Дерек жаждал для себя пыток, казни, да хоть нового скандала - полноценного, того самого, в котором он смог бы подставить свою повинную голову под какую-нибудь летящую в стену тарелку. Но палача из Стайлза не получилось.
Конечно, Дерек понимал, обратная ситуация была бы еще более фантасмагорична. В ней, этой вымышленной им линии их истории, Стайлз продолжал вызнавать о Кае всё. Он живо бы интересовался своей темной стороной, и Дерек криво усмехался, представляя, как за вполне себе банальным завтраком влюбленная их парочка мимоходом обсуждает прошедшую ночь. Как Стайлз, ничуть не смущаясь ненормальности их беседы, передает привет себе второму и деловито делает замечание Дереку насчет новой ссадины - "Скажи ему, что наше общее тело надо беречь, и не позволять тебе полосовать его когтями, когда вздумается..."
Впрочем, он, кажется, когда-то такое говорил...
Золотой середины не было.
Был Стайлз, делающий вид, будто ничего не происходит.
Был Дерек, хранящий в себе два образа, различимых теперь даже внешне. Их мимика, жесты, интонации были различны, и даже голос менял тембр, когда сущности перетекали из одной в другую.
Но тело было общим.
И там, под кожей, на двоих билось одно сердце, качающее отравленную безумием кровь по голубоватым просвечивающим венам мальчишки. И Дерек озабоченно думал - не перескажет предательски ли оно Стайлзу все те обиды, которые оборотень уже успел нанести двойнику за всю их недолгую, но очень насыщенную сексуальными событиями постельную жизнь?
Кая было жалко до слёз. Но Дерек держался, как мог. Псы и парни, как известно, не плачут.
Сжав зубы, он позволил себе на время отвлечься рабочим успехом. Обживался в новом кабинете, знакомился с сотрудниками и, поддерживая авторитет, старательно рычал в сторону клики Арджент.
Наслаждаясь победой в офисе, параллельно Дерек занимался сложным внутренним анализом троичного будущего, неизбежного и неумолимого. Он чувствовал, что должен что-то сделать иначе, сменить модель поведения, раз сменил её непредсказуемый мальчишка, но спланировать так ничего и не смог. Какие планы, когда ты крутишь одновременно с двумя парнями и кое-как уворачиваешься от подводных камней в этих неправильных отношениях, в которых предсказать ничего заранее нельзя, кроме как неловкое чувство призрачной вины за все случившееся с ними?
Дерек измаялся.
Ждал нового витка сексуального дежавю; желал покончить с неизвестностью, с которой делать что - не знал. С этим новым Каем, плачущим в его жестоких руках от пренебрежительного отношения, от грубых ласк, которым противиться все равно не мог, от явного неравенства.
Литература по психиатрии весьма тяжела для восприятия, но у Дерека был вполне реальный объект для наблюдений и поэтому всё, что он вычитывал в последнее время из тяжелых и страшных книжек узкой направленности, было им усвоено и переварено с толком.
Вторая личность не появляется на пустом месте. Она несет в себе следы черт хозяина, кои застыли в латентном периоде, так и не развившись.
Яркая сексуальность Стайлза, задавленная пониманием непохожести на остальных мальчиков; его давнее детское заболевание, обозначавшееся корявой аббревиатурой, все это сделало его таким, каков он был сейчас, а Кай... Он забрал все то, чему ход так и не дали: обстоятельства, воспитание, травма...
Дерек убеждал себя, что второй мальчик - отдельная песня, и все же видел в нем отражение Стайлза так явно, что просто не мог игнорировать факт своего совершенно свинского обращения с мальчишкой, которое и привело его к тяжким раздумьям - а как же исправить промах и сделать так, чтобы всем было хорошо?
Он прожил с Каем свою влюбленность в него, неожиданно рожденную после очень непростого знакомства. Он принял его, потом бросил и снова принял, уже в другом качестве, надеясь на то, что парень не взбунтуется. А Кай взбунтовался. И как же верно ударил, в самое уязвимое место волка! В его истерзанное борьбой с самим собой сердце...
Какой выбор был у Дерека без нужного врачебного хладнокровия Дитона, например? Верно, почти никакого. Сердце бы своё не угробить, не утопить в слезах нового и непонятного ему Кая. Которого Дерек теперь даже не знал, как трахать.
Но трахать пришлось.
Стайлз - нервный, дерганный в преддверии экзаменов - был нелогично милым. Дерек вспоминал, как сам психовал на вступительных, и походил в то время на злобного дикого пса, к которому было страшно подступиться. А Стайлз, швыряясь учебником в стену, представал перед ним всего лишь взъерошенным птенцом, непростительно неприступным в последнее время.
Он не хотел отставать от нормальной жизни, и, вдохновленный примером своего парня - весьма успешного парня - переживал из-за колледжа, как обычный школьник. Сейчас он был крайне далёк от математической одержимости Дерека, отсчитывающего дни без объятий.
"Это моя работа - сохранять баланс сил посредством секса", - твердил себе волк, замечая, что учебник летит в стену чуть с большей силой, чем обычно, а приём кофе, запрещенного врачом кофе, переваливает за три чашки в день...
"Это моя работа - хотеть их двоих так сильно, и настолько независимо от обстоятельств", - уговаривал оборотень себя.
И в следующую пятницу прервал это очередное и мучительное для себя воздержание - дождался прихода своего парня с занятий, аккуратно побеседовал на тему учебы, похвалил-посетовал, рассказал о своем дне и настойчиво потянул его в спальню, клятвенно пообещав самому себе не травмировать извращенными действиями мягкую, сладкую попу своих мальчишек.
Дерек ясно ощущал страх.
Непривычный ему страх прикосновения к замершему у кровати Стайлзу, все так же вызывающем в волке бурю эмоций. Дерек не мог идентифицировать их однозначно. Уже мечтал об успокоении своей яркой, чрезмерно живой физиологии к году их совместной жизни. Но каждый божий раз, когда ему приходила в голову мысль о том, что он наконец, привык к испуганным темным, невероятно красивым глазам мальчишки, действительность рушила его представление об этом, сметая мощной волной внезапного возбуждения все робкие предположения о нормальности их отношений. Привыкнуть к странной, неестественно двойственной природе своей пары было абсолютно никак нельзя. И эта неправильность нелогично манила, затягивала, превращая вот такие обыкновенные ситуации, когда Дерек затаскивал своего парня в спальню для секса, в ситуации, когда волк знать не знал, что из этого выйдет. Кого он будет обнимать обнаженного на простынях в следующее мгновение - Стайлза или Кая, и как организм откликнется на это - ярким болевым оргазмом, который выламывает все тело или же томным медленным умиранием-спазмом внизу живота, тягучим и длящимся почти вечно...
Наверно Стайлз чувствовал нечто похожее, эту возникшую заново после случившегося неестественную неловкость между ними, потому что он до смешного робко зажался в угол между стеной и кроватью, как готовящийся к насилию девственник, и глядел оттуда на своего хищника испуганными глазами оленя.
- Дерек, ты... - произнес неуверенно, будто удивляясь тому факту, что парень его мог вот так запросто позвать его в их спальню за вполне очевидным.
- Я хочу заняться с тобой сексом, Стайлз, - вместо прелюдии произнес несколько топорное Дерек и хмыкнул, - мы, кажется, вечность уже не трахались.
Стайлз хмыкнул в ответ и кивнул головой - "ладно", соглашаясь, что таблетки нужно принимать, вроде как, строго по расписанию. Присел на краешек кровати, стал спокойно раздеваться, поглядывая в сторону душевой. Дерек, наблюдая за ним, вел носом, улавливая запахи и угадывая по ним составляющие дня своего мальчишки. В душ его отпускать не собирался. Так и завалил, еще не совсем раздевшегося, на их кровать, придавив собой, тяжелым и грузным отчего-то, будто чувство вины, которое он испытывал всё время, сделало его очень неповоротливым и неловким...
- Ты подождать не мог? - выкручиваясь из мешающего белья, что все еще оставалось на нем, бормотал Стайлз. Просительно тянул, понимая, что не отпустят: - Мне в душ на минуточку надо, Дерек!
- Нет, - тяжело выдыхал ему в ухо оборотень, чувствуя, как неожиданно нахлынувшее возбуждение хоть и сильно, но все еще чрезмерно зыбко, чтобы прерывать его гигиенической паузой, не такой уж и нужной.
Это вам не первое свидание на лепестках роз, когда физиологические нюансы могут свести на нет всю романтичность встречи. Да бросьте! Как будто волк не знал, чем пахла обычно его маленькая человеческая пара. Будто никогда не зарывался он лицом в его скомканные после дневной носки трусы с футболкой. Не дышал его запахом, запоминая намертво, сходя с ума от того, что даже эта малость срывает в так ясно ощущаемую бездну нежданно нагрянувшей любви...
Стайлз пах сладко, едко: голова кружилась. Дерек дышал им и уже заранее прощался - вот-вот его могло накрыть психиатрическим обмороком.
Кай появился из небытия со странным томным хныком, когда волк уже с минуту вбивал Стайлза в простыни, никак не находя в себе силы на более жестокую стимуляцию. И все же - пожалуйста.
Мальчишка тягуче застонал, выгибаясь, задирая ноги выше, складывая тело пополам и притягивая красивое лицо оборотня максимально к своему.
Именно в этот момент Дерек остановился, почуяв в янтарном взгляде пары изменения, увидев в расширенных зрачках отражение себя - сосредоточенного и серьезного. Никак не выглядящего... подобающе для постели, в общем.
- Чего застрял? - прошептал Кай удивленно и с презрением, засчитывая паузу, как некую слабость со стороны волка.
Уже не пытался что-то сказать, пожаловаться, а лишь смиренно держал свои ноги раздвинутыми перед жестоким любовником.
От его холодного презрительного тона веяло безнадегой и сиротским приютом. Тем, чего раньше в мальчике не было. И Дерек не стал объяснять свой порыв, сам его еще не особо осознавая. Просто медленно и осторожно вытянул напряженный член из задницы Кая с мокрым чмоком. Завис над ним на руках, всматриваясь во все больше удивляющееся такому развитию событий лицо мальчишки.
- Ты... что... - едва успел произнести тот, как Дерек встал с кровати и потянул его, ничего не понимающего, в сторону гостиной.
Такого, как был - голого, влажного, немного шатко стоящего на ногах из-за заметного возбуждения.
У Дерека даже возникло подозрение, шизофреническое, в общем-то, а может ли его постельная кукла ходить или же только трахаться в горизонтальной плоскости? Как клон, едва пробужденный ото сна в некой научно-экспериментальной капсуле и не имеющий никакой мышечной памяти своего настоящего владельца.
Но Кай все опасения его развеял. Он сжал с готовностью ладонь Дерека и с просто-таки кошачьим любопытством дал потянуть себя прочь из спальни.
"Что я делаю", - без вопросительных интонаций думал Дерек, ведя покорного любовника в темноту просторной гостиной, где наглухо задернутые гардины жемчужно-серого цвета скрывали панораму раскинувшегося под ними мира.
Он намеренно не включал свет, решив, да почти интуитивно захотев предложить своему обиженному любовнику-тени сюрприз: нечто совершенно иное, совсем не приправленное чувственностью и острым запахом секса. Словно альтернативу извинению, которое никак не срывалось с волчьего языка.
Что вообще маленький Кай видел, кроме его члена?
Что ощущал кожей, кроме мягкого поглаживания сатина простыней после грубых касаний любовника?
И может было это ошибкой, которую Дерек не смог бы оправдать в будущем даже своей психиатрической неосведомленностью, но переживать об этом он не собирался, особенно сейчас, когда рядом с ним стоял голый и растревоженный интригующими обещанием волка мальчик, с испугом заглядывающий ему за плечо.
Дерек нащупал на столике пульт и с детским предвкушением нажал на круглую кнопку пальцем, чувствуя, как Кай прижался к его спине и затаил дыхание...
...Когда Дерек покупал этот громадный лофт, он конечно же знал - комплекс, задуманный архитектором в нежилой части города, всегда будет живым противостоянием и полной противоположностью остальной спокойной архитектуре Бикон-Хиллс.
Старая застройка города была уютно-буржуазной и, отдаляясь от центра, все больше прижималась к земле, уже на самых окраинах не возвышаясь дальше второго этажа. В таких коттеджных кварталах, считавшихся жильем эконом-класса и проживал до недавнего времени его Стайлз.
Но город рос, земли вблизи роскошного Фриско скупались застройщиками, и результатом некоего эксперимента и стал тот самый архитектурный комплекс, в котором Дерек купил себе квартиру. Территориально он располагался не в черте города, стоял обособленно, и будто бы тянулся своими высокими точками небоскребов к близким городам-гигантам - Сан-Франциско и Лос-Анджелесу.
Они были прекрасно обозреваемы с высоты двадцать седьмого этажа, с самой высокой башни, где цены на приобретаемое жилье были самыми неприличными.
Дерек, конечно, купил самый роскошный вариант лофта, на самом высоком этаже, в самой высокой башне, которую и выстроили первой. И пока стояла она, окруженная несколько невыразительным пейзажем остального недостроя, жители консервативно настроенного Бикон-Хиллс успели прозвать её за высокий шпиль Замком Темного Властелина.
Дерек слышал несколько раз, как мальчишки упоминали вскользь имя какого-то мифического колдуна, но естественно, его не запомнил. Он прекрасно знал, когда комплекс будет достроен полностью, ценник взлетит еще больше и тогда, если житье под небесами осточертеет ему полностью, он сможет выгодно продать свои подорожавшие покои какому-нибудь богачу.
Но поднебесный чертог не надоедал.
Родственники, правда, не оценили.
- Слишком высоко, - высказала мнение Талия.
- Высоко. Слишком, - констатировали Кора и Лора.
- Слишком читаемо, Дер, - проницательно заметил дядя Питер, правильно угадав в дорогой покупке прежде всего желание племянника показать престиж владельца. И даже смело предположил: - Спорим, съедешь с такой высоты через месяц?
Но Дерек так и не смог покинуть квартиру под облаками, напичкав её гаджетами и обставив в собственном вкусе. Пока заморачивался с дизайном, с теми самыми бесшумно разъезжающимися гардинами на дистанционном управлении, открывающими вид на панораму калифорнийских холмов, были достроены остальные части ансамбля, проданы множество квартир и потихоньку страшный раскопанный котлован, дымящийся днем и ночью, превратился в красивейший архитектурный комплекс; наполнился жильцами, магазинами, бутиками, спорт-клубами... Стало уютно и обжито. Но в старом Бикон-Хиллс райончик так и продолжали называть странным сказочным прозвищем, приклеившимся к нему намертво.
Дерек, зная, как выглядит сейчас далекая панорама горящими огнями Фриско, вспомнил то время, когда он наслаждался первым впечатлением Стайлза, прилипшего к толстому стеклу лбом. Его распахнутые от восхищения глаза отражали многочисленные звезды, искусственные и настоящие, сияющие так близко в ночном августовском небе, что казалось - их можно достать рукой.
Поэтому сейчас, нажимая на волшебную кнопку, Дерек не дыша косил глазом на замершего голого Кая, в это мгновение познающего истину, наглядно разъясняющую мальчишке - звезды в глазах бывают не только от сносного оргазма, но и просто так.
Мальчишка дышал тяжело и напряженно, машинально терся о такого же голого своего любовника и смотрел, смотрел во все глаза. Дерек готов был завыть от восторга - так нравился ему этот новый, тянущий в любопытстве шею Кай, забывший их прежние игрища в спальне.
Понимание всей опасности ситуации была Дереком безответственно изгнана из мыслей. Осознавая все риски, он все равно не мог не показывать своему второму мальчику мир, пусть и очень далекий с их двадцать седьмого этажа. Мир, который никогда не станет к Каю, навечно запертому в спальне, ближе.
Но почему-то этот мальчик, подобно Питеру, исключив романтические ахи, оценил увиденную картину весьма прозаично.
Жарко и восхищенно он прошептал своему любовнику:
- Ну нифига ж себе, высота!.. Наверно, стоит адски дорого...
Дерек с изумлением глянул на облизывающегося своего мальчишку и не успел ничего ответить на неожиданный комментарий, получив в лоб еще одно умозаключение своего догадливого:
- Ты что, миллионер? - и цепко окинув освещенную звездами обстановку гостиной, Кай выдал уже более уверенное: - Миллионер. Точно.
Спальня, так знакомая ему, была обставлена ничуть не хуже.
В спокойной серо-белой гамме в тон волчьей шкуры, она мелкими, но очень показательными деталями просто кричала о том, что хозяин богат или хотя бы прилично обеспечен. Но почему-то именно здесь, в этой темной гостиной, перед живым экраном, транслирующим жизнь западного побережья он-лайн, Кая посетила верная догадка о неплохих доходах его парня.
Такие панорамы с верхних этажей обычно показывают в мелодрамах с присутствием любовника-миллионера. Они, эти мыльные оперы, до банального скучны и предсказуемы, и все же заставляют зрителей затаивать дыхание и глупо мечтать о том, что когда-нибудь и в их жизни случится похожий красивый роман под самыми небесами...
Откуда в Кае было столько штампов, Дерек не понимал. Без всяких иллюзий о высоких чувствах между ними чувствовал теперь уже вполне намеренное трение пушистой ляжки о свою. Чувствовал твердость касающегося члена и четко понимал - энтузиазм мальчишки подпитан не красотой раскинувшегося перед ним мира, который Дерек так щедро хотел предложить ему, а осознанием его собственной, неплохой кредитоспособности. И жалость, сожаление об их однообразном чувственном прошлом, они куда-то ушли, едва Дерек идентифицировал в Кае новые черты, такие же неприглядные, как и прежние. Внезапно захотелось просто потрахаться. Мозг, будто лишившись морального предохранителя, перестал рефлексировать. И маленький чуткий зверёныш почувствовал это так же хорошо. Он снова криво заулыбался, отсканировав в своем парне его переключение в режим сексуального натиска.
Пропел, зараза маленькая:
- Давай поебёмся в этой комнате? А? Под звездами...
В предложение своё вкладывал настолько пошлый простецкий смысл, что Дереку на контрасте вспомнилось, как здесь же, перед ликом вселенной, глядящей на них, влюбленных, стояли они в обнимку со Стайлзом, и им почему-то хотелось лишь нежно говорить друг другу глупости, обещать и клясться в любви...
Иной раз в простоте - вся прелесть. Иной раз нужно быть просто примитивным зверем. Бессловесным и действенным. Зная, что именно это изгонит бесов и снова вернёт тебе то, в чем нуждается душа, влюбленно отрываясь от грешного тела.
Дерек знал, что нужно сделать, чтобы вернуть себе Стайлза немедленно.
Он надавил Каю между лопаток рукой, задавая вектор движения вниз, прямо на подлокотник массивного дивана в стиле модерн. Кай послушно нагнулся, вздернув зад и раздвинув ноги. Было темно, непривычно, но волчьим зрением Дерек видел, как вязко продолжает сочиться смазка из ануса мальчишки, приоткрытого после их ничем не окончившегося секса. Как дрожат из-за неудобной позы его напряженные ляжки, и как сам он дрожит в предвкушении, пораженный новыми декорациями, в которые поместил его отчего-то подобревший любовник и оттого, наверно, забывший свои жалкие претензии, озвученные в прошлом.
Сейчас придраться было, собственно, не к чему - Дерек собирался любить его безо всяких унизительных процедур. В роскошной гостиной, осиянной звездами. Поэтому даже грубость волка была желанной, обычной, ничем не примечательной. Вписывающейся в примитивную вселенную Кая идеально.
Дерек сжал шею мальчика рукой, навалившись, другой направил свой вставший без всяких проблем член в уже смазанную дырку. Гель вокруг сфинктера подсох и смешно приклеивал их друг к другу, пока оборотень не сообразил толкнуться сильнее и уже по скользкому, тому, что осталось внутри, въехал в любовника...
... - Где... Что... происходит? Дерек? Где мы? - лепетал очнувшийся Стайлз, силясь говорить внятно, сотрясаемый последней волной оргазма.
Дерек его вряд ли слышал - догонял свой. Трахал жестко, глубоко, все так же придерживая Стайлза за шею. Никак не мог взять в толк, о чем его спрашивают, не соображал, позволив себе после нескольких недель без секса секс бездумный и всепоглощающий. Такой, каков позволен он обычным людям.
Только вот Стайлз все хныкал и ныл под ним, не пойми чем недовольный.
Дерек, не дожидаясь пока набухнет узел, зло выдернул член из его покрасневшей дырочки:
- Детка, господи!.. - воскликнул раздраженно, как восклицать было нельзя. - Я сделал всё быстро, в чем дело?
И пока тело остывало, обдуваемое слабым сквозняком из приоткрытой щели окна, понимал, кажется, что сделал не так.
Самое страшное в потере памяти, потере себя - это очнуться, не только почуяв провал во времени, но и пространственное перемещение.
Стайлз жалобно осматривал их место дислокации. Себя - влажного, голого, с размазанной между ног спермой своего любовника, которая, стекая по коже, уже вовсю пачкала обивку дивана.
- Почему я здесь? - пробормотал недоуменно. - Мы, кажется, начинали в спальне...
Дерек тяжело хрипел за спиной Стайлза. Рука сама собой нащупала пульт и машинально нажала на кнопку, погружая гостиную во мрак, в котором уже никаких звезд не было. Только прерывистое дыхание мальчишки, переходящее в тихие рыдания...
Они поругались.
Дерек проклинал себя, засчитывая очередное поражение перед обстоятельствами, которых он не учел.
Понимал - их ссоры после особенного секса принимают регулярный характер, и ладно бы его мальчик орал и бил посуду... Он, умудряясь не растерять при этом мужественности, добивал волка злыми мальчишескими слезами. Он плакал весь вечер. А Дерек понимал - он снова сделал все неправильно. Правильно в их жизни у него никак не получалось.
Но неделю сдержанного секса Дерек осилил. Наказывая себя за то, что позволил забыть на мгновение, что забываться ему нельзя. Ни в спальне, ни в гостиной. Даже вымаливая таким образом прощение у второго мальчишки, которого обидел раньше.
Стайлз ласкался с волком, принимая его жертву, а потом все-таки сообщил, что мучить Дерека вечно не собирается, поэтому, если оборотню нужно оторваться как следует, погасить, так сказать, огонь чресел после особенно напряженной рабочей недели, то его тело - их с Каем общее тело - в его распоряжении.
- Ты знаешь, - сказал Стайлз странно-спокойным голосом, - я так устал смотреть на твою печальную морду, с которой ты целуешь меня...
Это было обидное замечание и даже очень, но Дерек понимал - очнуться неизвестно где неделю назад было куда как обиднее.
- Давай поговорим, Стайлз, - попросил он как-то, не уточняя, но Стилински понял правильно.
- О
нём хочешь поговорить? - спросил, скривившись. - Нет.
Дерек не мог настаивать. А объяснять свои неожиданно нелогичные действия без упоминания о втором мальчике было трудно.
Эгоистичный ребёнок под номером два хотел всего лишь взаимности, и это была еще одна счастливая случайность, которых в жизни Дерека уже произошло миллион. Если бы не она, кто знает, каким бы мог быть маленький монстр? Он мог бы быть настоящим чудовищем, мечтающим, например, задушить Дерека во сне. Но Кай всего лишь по-своему любил вроде как своего парня, которого, ха, даже не выбирал...
Только вот для Стайлза это вряд ли звучало бы оправданием. Когда любишь, хочешь быть единственным.
Будь Дерек чуть больше человеком, уже давно бы, наверно, перестал испытывать удовольствие от такого навязанного ему врачебными предписаниями секса.
Но волк плевал на мораль - ему нужна была его пара. Он с разрешения Стайлза снова вырвался на свободу, с таким, к чёрту, облегчением и страстью даря себя любовнику, что в плече опасно жгло и пылало напряжением от вот-вот готового взорваться электрическим разрядом чипа...
...Дерек особенно глубоко толкнулся, вырвав стон, скрутил сосок любовника так сильно, что стон стал явным вскриком боли. Стайлз подкинул призывно бедра, вцепившись в плечи оборотня, прошептал: "Так хорошо...", и сразу же глаза его потускнели, их выражение стало мутным, расфокусированным. А пальцы все перебирали и перебирали серебристую шерсть, вставшую дыбом на загривке волка...
***
Дерек читал, что расщепление личности может явить собой совершенно непредсказуемое смешение черт и наклонностей появившегося двойника. Он может быть злым, агрессивным или же тихим, замершим в своей флегматичности, да почти имбецильным. Он может быть черт знает каким разным, и спрогнозировать это будет никак не возможно. Единственное, что можно будет сказать определенно о второй личности, что появившись, она начнет эволюционировать. Неизбежно.
И было жутко, и непонятно, и страшно от предрекаемой всеми учебниками по психиатрии эволюции.
В случае с Каем это оказалось непредвиденное с его стороны изменение эмоциональной окраски встреч со своим единственным связующим звеном - Дереком. Все эти слезы, глупые претензии на счастье...
Теперь Дерек проклинал себя за дурацкий порыв - подтолкнуть Кая дальше по этому пути, навязав ему прошлые эмоции Стайлза, которому Дерек вот так же демонстрировал панорамы окрестностей с их двадцать седьмого этажа. И где-то там, в глубине души понимая - он и сам "пострадал": скользкие намеки мальчишки насчет его богатства всколыхнули в нем отнюдь не презрение, а что-то похожее на горделиво-снисходительное принятие комплимента своей кредитке.
И вовсе не это заставило Дерка в очередной их раз снова нарушить установившийся сценарий быстрого секса.
Он оправдывал себя как мог: стечение обстоятельств, еще раз стечение обстоятельств... Понимал, что выказывает глупое любопытство, непростительное взрослым псовым нисколько. Но раз уж оказалось, что мальчишка умеет не только идеально подмахивать, но и так искренне плакать от его очевидной нелюбви, то...
...Звонок, прорезавший относительную тишину спальни, раздался очень не вовремя - Дерек только что вынул пальцы из мальчишки и уже готовил свой член.
Стайлз... Нет, уже Кай, лежал перед ним в расслабленной позе, раскинув коленки, и тискал потной ладошкой свой напряженный пенис. Специально играл дырочкой, сжимая и разжимая её, чтобы подзадорить любовника, показать - как сильно он раскрыт и влажен.
Телефон разрывался, и Дерек зло косил глазом на не отключенный в спешке сотовый. Звонили явно по рабочему вопросу, но это никак не оправдывало звонившего. Мистер Хейл и сам был трудоголиком еще вчера, но, простите, и у него есть своя жизнь, свои проблемы, которые, если не ебать их вовремя, причем в буквальном смысле, выебут его самого и не поморщатся.
Совесть молчала, как и нехорошие предчувствия, что делает он что-то неправильное, что прерывает лечение на самом ответственном месте, будто выдирает иглу из вены умирающего пациента, не заклеивая рану. Но Дерек успокоил себя тем, что звонок наверняка важный, раз звонят так поздно, поэтому, хлопнув Кая по его сжимающейся розовой дырке ладонью, схватил телефон и ушел в другую комнату, на ходу нажимая кнопку вызова.
И только после десяти минут напряженного разговора вдруг осознал, что впервые оставил любовника наедине с собой. Второго своего любовника, развратного, любвеобильного Кая, от которого ждать чего - никогда не знал. И сделал это специально.
Но увиденная мирная картина, когда он приоткрыл дверь в спальню, его успокоила: Кай сидел голым на кровати, сложив ноги по-турецки. Листал какой-то модный журнальчик, который валялся на тумбочке. Молча поднял глаза на такого же голого Дерека, стоящего в дверях со стаканом воды в руке и напряженно всматривающегося в любовника.
Волк шумно отхлебнул из стакана, старательно проглотил и немного заторможено предложил:
- Хочешь? - протянул воду, не замечая, как дрожит рука, впервые предлагающая что-то, отличное по вкусу от его спермы.
Кай отрицательно мотнул головой в сторону протягиваемого угощения и ткнул пальцем в журнал, что лежал у него между ног.
- Я хочу
это.
Глянец отсвечивал на лицо мальчишки теплым бликом, красиво озаряя его. Журнал был новым, и Дерек вот хоть убей не мог вспомнить, когда и как он появился на их тумбочке. Но цепкие лапки монстра сейчас перелистывали именно его страницы своими тонкими изящными пальчиками.
На развороте красовался молоденький парень-модель, а указующий перст Кая упирался прямиком тому в промежность. Дерек, сглотнув, пережив несколько неприятных секунд осознания, вдруг понял чего возжелал Кай: золотые, стретчевые, крохотные трусики плотно обхватывали полуэрегированный член пидорастичной модельки, играя в свете фотографического софита пришитым золотым дизайнерским логотипом - DG.
- Хочу такие же, - капризно протянул Кай, пряча в своих темных, абсолютно Стайлзовых глазах те самые восхищенные звезды, которых Дерек так и не дождался, показывая мальчику настоящие. - Ты же можешь...
Голый и отчего-то трогательный, он неловко прокашлялся, будто смутился того, о чем хотел попросить и в какую форму облечь просьбу. И все же переиначил вопрос, адресуя его своему парню, глупо застрявшему в дверях со стаканом воды, никому не нужным.
- Ты же...
Мы же можем себе это позволить? Такое белье? Да?
Дерек молча кивнул, глупо улыбнулся, еще раз подтверждая - они могут, могут себе позволить такое белье. С этой пошлой металлизированной нитью по кромке, с дизайнерской мулькой, подтверждающей заоблачную цену вещицы. И даже считая, что такие трусики - удел накрашенных трансов, женственных пидовок, которых Дерек никогда не жаловал, любя настоящее, мужское в партнере, все равно принимал сейчас осознание - Каю такая глупость пойдет. Трусики сядут как влитые, он уверен. Как и в том, что именно с ним, с этим недалеким мальчиком, обиженным им ни за что, смешно ревнующим к занеженному душевнобольному Стайлзу, у Дерека снова случится нечто очень горячее, нечто неожиданное как раз после того, как трусики эти будут надеты, а затем сорваны с его бедер...
Идея подарка, такая простая, принесла с собой странное облегчение, на время сняв с Дерека страшные обвинения в жестоком обращении с детьми.
Так бывает, когда ты не знаешь, как объяснить своему брошенному ребенку о том, что то теплое и родное, что было между ними, теперь невозможно по множеству непонятных ему причин, и заваливаешь его дорогими подарками, гадко откупаясь от своей же орущей совести.
Дерек мог себе это позволить, Кай был прав. Поэтому, отставив стакан с водой в сторону, волк аккуратно присел рядышком со своим восторженным мальчишкой и так же аккуратно убрал из его гладящих глянец рук журнал.
- Давай-ка закажем их тебе прямо сейчас, - произнес с неожиданным для себя воодушевлением и выудил из-под кровати ноутбук, на котором они со Стайлзом частенько смотрели фильмы в кровати.
Кай одарил своего платежеспособного парня ласковым взглядом преданной собачонки и придвинулся ближе.
- Давай, - выдохнул восхищенно, будто бы ему только что бросили к ногам целый мир.
А Дерек, быстро найдя через поисковик официальный сайт ДольчеГаббана, принялся размеренно листать страницы виртуального каталога белья для мужчин...
Через день, когда в офис к нему пропустили молоденького курьера без опознавательных знаков, он вспомнил с трудом этот нечаянный эпизод, завершившийся, конечно же, сексом ("Спасибо, Дер, ты тако-ой душка! Я щас тебе та-ак отсосу!.."). Но расписавшись в доставке, оборотень еще долго и отупело смотрел на сверток - золотой и шуршащий, оформленный настолько по-гейски, что становилось немного стыдно и неловко.
Когда развернул дорогую упаковку, увидел микроскопическую золотую тряпочку и распознал в ней те самые позолоченные стринги (от джоков он почему-то оказался, решив - тонкая полоска ткани, убегая в расщелину ягодиц, будет смотреться на Кае потрясающе).
Конец рабочего дня был съеден ненужными эмоциями, ранее которых Дерек никогда не испытывал. Некая темная сторона его души ликовала, представляя эти трусики на Кае. Волк же тихо рычал, понимая, что Стайлз, именно Стайлз никогда бы этого не надел: им абсолютно не требовалось облачать их тихий нежный секс в антураж классики восьмидесятых.
Но переведя с кредитки неприлично большую сумму, оплатив эти постыдные гейские трусы, Дерек испытал временное, но успокоение. Он вспоминал, как Стайлз переезжал к нему, и как он, дурак, зачем-то поперся в первый попавшийся бутик и накупил для своего больного парня кучу футболок, джинсов и другого барахла, именно потому, что мог себе это позволить. Стайлз же перевез в их общий шкаф-купе лишь три свои растянутые футболки, пару мешковатых штанов, старую красную худи и растоптанные кроссовки. Когда одевался по утрам, торопясь в школу, не глядя выхватывал со своей полки первую попавшуюся трикотажную тряпку, натягивал её, дразня темными непобритыми подмышками и мелькал на выходе задницей, туго или же не совсем обтянутой брендовыми джинсами за полторы-две тысячи.
Ему было все равно, что носить, этому смешному, искренне влюбленному в волка мальчишке. Он правильно оценил и принял лишь драгоценный свет звезд, который ему преподнес оборотень, не зная, чем еще порадовать и восхитить, если дорогими шмотками не получилось. Тот их нежный вечер Стайлз забрал в свои воспоминания благодарно и трепетно. А Каю вот понадобились трусы. И Дерек, радуясь, что может сделать для мальчишки хоть что-то, с восторгом готовился преподнести ему дорогую тряпицу, подтвердив этим статус богача с двадцать седьмого этажа.
Дерек снова чувствовал себя предателем, попав всё в ту же ловушку своей садистки-совести, и где-то с неделю прятал в своём портфеле новенькие трусы, заготовленные для свидания с Каем.
Стайлз не имел привычки лазать по вещам Дерека.
Стайлз зубрил.
Стайлз смотрел на Дерека честными, немного грустными глазами больного мальчика, которому не дано было выбирать, но которому повезло быть избранным красивым оборотнем, терпящим его в двух своих ипостасях и старающегося с этим как-то жить.
Любовь... Она, конечно, хороша в первый год. Щедра на эйфорию, на крылья, но вскоре учишься принимать её такую, какая она есть. Страшишься не бытового несоответствия, не трудностей в поисках компромиссов, пережив почти измену и поняв, что пережил. Страшишься теперь будущего одиночества, зная, каким страшным оно было в твоём психиатрически-несчастливом прошлом.
Дерек остро осознавал причины покладистости Стайлза, теперь он видел их отчетливо. И как маньяк ждал момента, когда прием "лекарства" станет снова необходим, чтобы иметь возможность прикоснуться к любовнику грубо и темпераментно, пробуждая из подсознания Кая.
В любом случае, это было неизбежно. Это было лечением. И золотые трусики были тут ни при чем.
Хотя кого Дерек обманывал?
До дурости хотелось услышать и увидеть радостно святящееся лицо, наблюдающее за вальяжно машущим кредиткой оборотнем.
Лицо Стайлза, как ни крути. Выражение счастья на котором Дерек не видел уже очень давно.
***
Неизбежное в их интимных отношениях приблизилось незаметно и как-то совсем неожиданно. Дерек старался не считать спокойно пролетающих дней, когда их жизнь казалась нормальной жизнью двух парней, ничем не напоминая о существовании третьего. Но в один вечер Стайлз вернулся домой с занятий унылым и грустным, беспричинно раздраженным на что-то - на Дерека, на его деликатную тревожность и осторожные вопросы касательно самочувствия.
Сложно жить, каждый миг ожидая сюрприза от своего фантомного подсознания. Но Стайлз в тот вечер не сопротивлялся самому себе.
"Я так устал, Дерек", - вымученно выдохнул он куда-то в шею обнявшего его оборотня, который пропустил мимо ушей предыдущие нервные восклицания Стилински на грани истерики.
"Ты просто перезанимался, детка", - сказал ему лживое, но до банальности необходимое.
Отправил в спальню за чем-то ненужным, пока сам суетился на кухне, готовя в турке приторный шоколад. Дразнил собственные ноздри коричной пылью, посыпая приготовленный напиток и слушая тишину, в которую погружается их жилище, разбавленную лишь тихими ритмичными выдохами заснувшего мальчишки...
- Вставай, - Дерек мокро прикусил розовое ухо своего парня и осторожно сжал клыки на хрящике, - я приготовил тебе сладенькое.
Стайлз вяло потянулся, вяло попытался скинуть заползшую руку Дерека под свой плед. Промычал что-то недовольное, ощущая ладонь уже под ремнем джинсов, пробирающуюся и под белье. Послушно подставился секундой позже под интенсивное сжатие, раздвинул ноги, отдаваясь интимной ласке, застонал...
...Палец Дерека, не смазанный совершенно ничем, вторгался в стиснутое отверстие, и волк знал, что делает капельку больно и неприятно.
Он мог бы встряхнуть Стайлза, стащить с кровати, повалив на пол, и тем самым намекая на их особенный секс, но именно сегодня мальчишка был непригоден к такому обращению, к грубым рукам, к играм, с легкостью дарующим ему несколько минут настоящего забытья, которое одно могло помочь ему, сделав снова устойчивым и избавить от грядущих кошмаров.
Кай появился, когда Дерек уже стаскивал с не сопротивляющегося, квелого Стайлза джинсы. И, ощутив незаметные глазу постороннего перемены в облике сонного мальчишки, оборотня почему-то даже отшатнуло от потянувшегося к нему руками второго любовника. Теперь-то все фантазии насчет позолоченных трусиков становились ближе и доступнее, их можно было воплотить в жизнь вот сию же секунду, заставив себя и свою несчастную голову мгновенно переключиться, забыть другого мальчика, болезненно стонущего в его грубых лапах от сухих тычков в анус якобы для нужный им всем терапии его недуга.
Дерек резко отпрянул от любовника и, злясь на свое внутреннее зрение, никак не дающее ему забыть потухший взгляд Стайлза, прежде чем его вырубило, порывисто соскользнул с кровати и вышел в гостиную. Не слушая недовольных возмущений в спину, отыскал запрятанный подарок и, вернувшись, зло и почти с досадой швырнул сверток в руки Каю.
- Надевай, - сквозь зубы процедил ему, выглядя истинным садистом в этот неловкий отчего-то момент.
- Это... мне? - фальшиво растянул в улыбке губы Кай, хватая подарок, теребя шуршащую бумагу в пальцах. - Ты все-таки их купил?
Дерек не успел поддакнуть, как вытекшее из-под рук золото ткани ослепило его меркантильного любовника и Кай, вцепившись в тряпицу, ответно просиял, будто в любви признался брендовой вещице.
Он как никогда раньше напомнил Дереку обыкновенную дешевую шлюху, радующуюся кинутой ей на измятые простыни пачке денег. И пусть шлюх волк особо не лицезрел в своей жизни - без надобности было ему покупать секс - все же представление, достаточно стереотипное для всех, у него о таком типаже имелось.
Кай надувал губки и растягивал в руках резинку трусов, проверяя на прочность. Хлопал ресницами и восхищенно ахал, оглаживая рукой железку с гигантскими буквами DG.
- Спасибо, спасибо, спасибо, - шептал, закатывая глаза и тут же, мелькая голыми худыми коленками, всовывал свои стройные ножки в трусики, натягивая их на узкие бедра под внимательным взглядом своего парня.
Жалость к Стайлзу - ах, какое же неудобное и неправильное чувство, уничтожающее зачатки яркого телесного влечения - она привычно стискивала виски сопереживающей болью. Дерек хотел его: его худое ломкое тело и все родинки, рассыпанные на нем; его шестнадцатилетние эмоции и жадность вперемешку со стыдливостью. Но встало у него сегодня на маленькое чудовище в золотых трусах, так пошло изогнувшееся на кровати в откровенной предлагающей себя позе.
У жалости не оставалось шансов. Эмоция, захлестнувшая Дерека, была примитивной и животной.
Он повалил сияющего Кая на кровать, стиснул пятерней ягодицу, подбираясь пальцами к промежности, куда врезалась тонкая полоска ткани, и жадно, не задумываясь, что делает, вмял сильными пальцами золотой лоскут прямо в анус. Кай охнул, выгнулся, не противясь неожиданному фетишу своего озверевшего парня, и сам насадился на всё то, что сейчас так жестоко проникало в него.
Трусики запихивались плохо, но то, что Дерек смог протолкнуть внутрь, теперь засело намертво, без шанса выбраться из плена сухих сжатых морщинок нерастянутого ануса. Спереди ткань натянулась уже совсем неприлично, обрисовав вставший член мальчика и колыхаясь складочками от мелких подрагиваний плоти. Дерек, чтобы лучше видеть, перетянул любовника на себя, усадив сверху, и продолжая терзать отверстие, наполняя его царапающей металлизированной тканью, другой рукой огладил обтянутый золотом бугорок.
- Идет мне? - протянул невольный соблазнитель, заметив жадный взгляд. Капризно вытянул губы трубочкой, снова и снова следуя стереотипу шлюхи и тем самым, вместо отторжения, все больше нагоняя в член Дерека дурную, кипящую похотью кровь, делая эрекцию его каменной и уже болезненной. - Ну так идут мне эти трусики или нет?
- Идут, сука, - прошипел Дерек вымученно, сжимая в горсти маленькие яички мальчишки, катая их через ткань и оттягивая. - Как же они тебе идут...
Член, даже вымазанный в своей обильной смазке, шел туго. Дерек морщился, задевая чувствительной кожей намокшую от выделений мальчишки ткань. Он не пожелал ее вытаскивать, толкался прямо так, раздражая анус Кая все больше и больше. Мальчишка не возражал. С кривой, дебильной улыбочкой похотливой шлюхи, раздвигая своими же руками себе половинки, он послушно насаживался и терся плененным Дольчегаббаной членом о раскрытую ладонь Дерека. Ладонь то сжималась, совершенно беспощадно, то хватала за другие части тела, потому что Дерек, ошалев от свободы быть наконец избавленным от всех посторонних переживаний за своего больного парня, наслаждался сейчас вконец пробудившейся звериной похотью, вызванной в нем всего лишь видом этой дурацкой тряпки, прикрывающей гениталии Кая. Его член под ней пошло мотался из стороны в сторону. Трусы разволновали до невозможности и его - его такое непохожее на Стайлза устройство - примитивное, недалекое, по-детски требующее только одного - удовольствия.
Когда на трусах Кая спереди стало расплываться влажное пятно предэякулята, Дерек обрадовался, задолбился чаще, резче, застонал от пронзающей тело яркой судороги собственного оргазма и только лишь на последних секундах принял чрезвычайные меры по уничтожению обличающей золотой детали из всего этого спектакля, не имеющего к Стайлзу никакого отношения.
- Давай, детка, прямо в трусы... В трусы кончай, маленькая сука... - шептал, тиская под тканью дергающийся в спазмах член, уже ощущая пачкающую через золото его руку влагу.
Вывел свой опадающий орган из растраханного отверстия, выдернул следом забившиеся внутрь стринги и мощным резким движением безжалостно разорвал так дорого ему обошедшуюся ткань на клочки, забрасывая её швырком под кровать...
Стайлз очнулся под тяжестью тела оборотня, машинально опуская руку на свой член, подрачивая, пачкаясь и пачкая Дерека своей вытекающей спермой. Дерек поспешил подарить своему оттраханному мальчику нежный поцелуй, извиняясь, снова и снова, за возможную боль в истерзанной дырочке, тихо спрашивая на ухо позволения вылизать. Стайлз кивнул, пребывая в полусне, и послушно перевернулся на живот, отдаваясь рукам своего парня, вздрагивая от жара проникающего в него языка, собирающего свою же собственную сперму...
Дерек помнил о трусах всю ночь и всё следующее утро.
Он проводил Стайлза на занятия, послонялся по дому, позвонил в офис, предупредив, что подъедет позже, позвонил Дитону, позвонил Джону. Налакался ужасающего количества кофе, пытаясь взбодрить зацикленный на неприемлемо стыдном мозг и, не выдержав, закрылся в ванной, будто бы не был один в своей огромной квартире.
Рядом на глянце раковины лежали вконец испорченные трусы с уже засохшей спермой его мальчика. Сзади, на тонкой полоске, так грубо накануне втиснутой в анус любовника, ткань стала совершенно заскорузлой и покрылась некрасивыми пятнами. Но Дерек, опуская одну руку в свои оттянутые заблаговременно домашние штаны, другой поднес тряпицу к чувствительному носу, вдыхая интимные ароматы, и начал себе дрочить, медленно вбирая сияющую золотом ткань в свой рот...
Трусики пахли знакомо терпко и одновременно гадко.
Они, не напоминая Кая, пахли кончившим Стайлзом, и они, затыкающие сейчас Дереку рот полностью, будучи неким спасительным кляпом, напрочь избавили его от реальной опасности шептать в процессе мастурбации имя, которое шептать не хотелось, но подходило этой похотливой тряпице идеально.
Дерек высосал ткань начисто, мучительно кончил себе в руку, перепачкавшись. Отдышался и только тогда выбросил испорченную тряпку в мусор.
Твердо зная, что сегодня же закажет новую.
Такую же дорогую.
Такую же вычурную.
В стразах, блять.
