А после помолвки...

Сэр Дэнверс расслабленно вздохнул, услышав, как отъехал последний экипаж. Этот вечер был слишком утомителен, и он уже со страхом ожидал свадьбы Эммы с Генри. Присев на софу, он прикрыл глаза и, взяв ближайший бокал, сделал глоток. Сейчас хотелось тишины и спокойствия. Просто насладиться вечером, не приправленным напряженной атмосферой между обществом и доктором Джекиллом, издевками и истериками леди Бэконсфилд и самым ужасным — горьким осознанием того, что его малышка выросла. Тяжкие думы прервал визгливый смешок. Сэр Дэнверс резко открыл глаза и тут же заметил нарушительницу спокойствия. Да и трудно было не заметить столь внушительную женщину, как леди Бэконсфилд. Оставалось лишь догадываться, как это она исхитрилась спрятаться. Меж тем, дама, явно пребывавшая в состоянии сильного алкогольного опьянения, двинулась ближе к сэру Дэнверсу. И он вовсе не был уверен, что хотел знать о ее планах. — Сэр Дээнвеееерс, — ступая с грациозностью циркового слоника, леди Бэконсфилд опустила руку на плечо мужчины, от чего тот охнул, и продолжила: — Мы с вами совсем одни. «Это-то и напрягает». — Все гости разошлись. И я боюсь ехать домой, — женщина попыталась присесть на колени сэру Дэнверсу, но тот вовремя передвинулся. Леди Бэконсфилд, нелепо взмахнув руками, упала на софу и засмеялась. Своих попыток завоевать внимание (и не только) собеседника она не оставила. — Вы же не прогоните меня? — она подсела ближе. Хотя подсела — не то слово. Сэр Дэнверс почувствовал, как его подминает под себя пышный бюст, и от такого давления становится тяжело дышать. — Ле-леди Бэкон… Бэконсфилд. — Я вся ваша, — дальше сэр Дэнверс был заключен в страстные объятья с попытками поцеловать в пышные усы. Леди Бэконсфилд непрерывно хихикала и, кажется, уже засыпала на ходу. Движения ее замедлялись, а глаза почти постоянно были прикрыты. — Ах, сэр Дэнверс, — она расслабленно улыбнулась, заваливаясь назад и утягивая за собой уже несопротивляющегося мужчину, — а хорошо я от вас спряталась? — Где же, позвольте узнать? — стойкое ощущение, что в винном погребе, подтвердил пьяный смех, который сменился икотой. — В зарослях этого вашего… Ожегорли… Ожегорлати… Великолепного того, что зацвел сегодня, — наконец, хватка леди ослабла, дыхание выровнялось, и сэр Дэнверс возблагодарил Бога за это. Отойдя от греха подальше, он поправил одежду и посмотрел на мирно сопящую женщину и подумал, что вовсе и необязательно ей знать о свойствах того самого Ожегорлатикуса великолепного. А именно — о том, что они вызывают сильнейшую аллергическую реакцию у всех, кто соприкасается с его листьями. В последний раз взглянув на усыпанные красными мелкими точками руки и лицо леди Бэконсфилд, он направился к лестнице. — Знаешь, отец, я, кажется, поняла, почему лорд Бэконсфилд так рано умер, — тихий голос Эммы застал его на середине подъема. — Бедняга просто не выдержал сочетания такого характера и такого… кхм, тела. Она же в любой ссоре могла его задавить… авторитетом. Обняв дочку, сэр Дэнверс произнес: — К его чести можно сказать, что особых поводов для ссор у них не было. Лорд Бэконсфилд всегда был верен жене. — Конечно, отец, — хитро улыбнулась Эмма. — Разве увидишь кого-нибудь за леди Бэконсфилд? Тихий смех разнесся по лестнице и устремился вниз, но не потревожил спящую на софе женщину. Ей снились заросли Ожегорлатикуса.