Кровавая гора

В прах обрати земные существа И феникса сожги в его крови. Уильям Шекспир

Планета, обернувшаяся за жалкое десятилетие пустыней-свалкой, могла предложить полный набор веселья и различных занятий, хотя и выживать среди жестоких кочевников и мародёров было не самой лёгкой задачей, но Хансен справлялся на отлично, блаженно купаясь в своих чувствах к огню. Парень, вечно облачённый в противогаз, спасённый от поломки изолентой, и тяжёлый огнемёт на спине, действительно радовался жизни здесь, частенько налетая на крохотные поселения и отбирая все до единой канистры с топливом. Жизнь - это не просто так, это значит гореть, сильно и безудержно, как сухие осенние листья, но при этом с гримасой удовольствия на лице. Так считал Хенрик. А чем гореть или кого сжигать - это неважно, главное - чтобы весело, ярко и горячо полыхало. * * * Путешествуя бесцельно по бесконечной пустыне, Хансен не встречал ни одной живой души уже на протяжении недели. Хотелось ныть от скуки, а огнемёт, который пришлось даже снять, чтобы не перенапрячь спину, заигрывал с ним и подмигивал, блистая на солнце. Пролежав, кажется, целую вечность в тени горы технологического мусора и разбитых машин, скрипевших и давивших на нервы, Хенрик поднялся и стал собирать покрышки, чтобы хоть что-то поджечь. Пока он катил громадное колесо, видимо, от какой-то фуры, вдали показалась яркая и, что важно, движущаяся точка, отчего пироман остановился и пригляделся, сощурившись. Изображение искажалось от горячего воздуха, плотным слоем опоясавшим всю пустыню, но Хансен точно понял, что это не мираж, и, отпихнув колесо до лучших времён, спрятал лицо за противогазом. Когда он добежал до своего лагеря и вооружился огнемётом, точка уже превратилась в вытянутую человеческую фигуру, что ещё больше раззадорило Хенрика, и он отправился вальяжно навстречу и с в миг появившимся азартом сжал пальцы у курка ружья, движения которого сковывались шлангом, ведущим к ранцу с напалмом. Расстояние между ними уменьшалось, они безостановочно смотрели друг на друга, а, когда тень пиромана коснулась ног встречного путника, оба остановились. Это был молодой парень в пыльной и потрёпанной гражданской одежде. Хансен взял его на мушку, но тут же замер, непонимающе хлопая глазами. Парень уже полыхал. Несмотря на всю грязь, огненно-рыжая шевелюра пробивалась и доносила свой свет до окружающих, а зелёные глаза как бабочки: поймаешь их взгляд, и они широко раскрываются, показывая всю свою красоту. Хенрику тоже захотелось гореть. * * * Они быстро сдружились: яркие, вспыльчивые и ещё полные жизни на этой мёртвой планете. Парень, Скотт, быстро перенял манию Хансена к огню, и они оба нагоняли страх на тех, кого встречали, в жажде погреться хотя бы ещё немного. Особое веселье началось, когда Кёркленду раздобыли огнемёт, жутко старый, кажется, с одной из многочисленных воин, но работоспособный. Они вместе продолжили своё вечное и бесцельное путешествие по мёртвой планете, наслаждаясь окутывающим их с ног до головы жаром. Однако вскоре бесконечное похождение вдруг приобрело смысл. - Что это за чертовщина? - Хенрик пнул валяющуюся в песке деревяшку, представляющую собой самодельный дорожный знак. Пироман уже не первую такую находит и всё с одной и той же надписью, только расстояние меняется. - Скотт! Кёркленд давно ушёл вперёд, размываясь в горячем воздухе, и только сейчас обернулся на застрявшего позади товарища. - Хватит рассматривать каждый попадающийся на пути мусор, - рыжий двинулся обратно. - У нас кончается напалм. - Да нет же, смотри: опять оно! - воскликнул Хансен, указав обеими руками на знак. - Я не могу это так оставить, пока не узнаю, что за Кровавая гора. - Будто здесь может быть что-то особенное, - хмыкнул Скотт, притопывая ногой и явно торопясь двинуться вперёд: пустынный горизонт навевал на него беспокойство. - Наверняка просто ржавый холм. - Где ржавый холм, там и поселения, - блондин ещё раз смерил деревяшку взглядом, потерев пыльными руками лицо, и, видимо, попытался вычислить, в какую сторону показывал знак перед тем, как его повалили на землю. - Пошли. - Когда-нибудь ты со своей любопытной задницей нарвёшься, - Кёркленд вздохнул и тут же потопал следом, покосившись на уже обруганный им указатель. - До этой горы тащиться чёрт знает сколько. - Мы никуда не торопимся, Скотти, - пироман развернулся и пошёл спиной вперёд, расхохотавшись. - А если бы моя задница не была любопытной, ты бы вряд ли нашёл своё призвание, огонёк мой. Рыжий лишь фыркнул, пунцовея, и не стал ничего отвечать. У Хенрика уже загорелись глаза, так что отказываться от возможности повидать таинственную Кровавую гору он уже, очевидно, не будет. Оба парня смотрели на появившуюся из ниоткуда цель по-разному: Хенрик видел в ней смысл, то, ради чего можно вспыхнуть синем пламенем; Скотт не находил в ней тех же воодушевления и романтики, подозревая, что ту деревяшку просто исцарапал очередной сумасшедший со свалки, но всё же рыжий не мог оставаться в стороне, когда его товарищ разгорелся таким интересом. Наскучившая дорога, которая проходила между пустынь и гор всякой дряни, стала интереснее, заставляя восхищаться ею, несмотря на всю убогость и однообразие. Каждый день, что им удавалось пережить, они видели голубое небо вверху и жёлтые и ржавые пески под ногами. Когда же солнце застилалось бежевым и густым дымом, парни надевали противогазы и выслеживали по нему бедные поселения - серые оазисы из преисподней посреди мусорного моря. После набегов оставались лишь удовлетворение, никогда не сменяющееся стыдом, и мягкий пепел, пахнущий чем-то магическим или загробным. Хотелось бы увидеть, как он исчезнет в танце с ветром, но собственная страсть заставляла идти дальше, давая хорошего пинка. * * * Сначала казалось, что это был мираж: мутный и прозрачный, подавляющий своей грандиозностью и разочаровывающий своей неестественностью - но потом это ощущение испарилось, когда гора завыла не хуже подбитого зверя. - Это она! Мы дошли! - Хенрик торжественно воскликнул, чуть ли не хлопая в ладоши, и его всего в предвкушении тянуло вперёд, несмотря на то, что опускались густые и вязкие сумерки. - Ты уверен, что это просто гора? - Кёркленд притормозил товарища, положив руку на его плечо, и задрал голову вверх, наблюдая, как падает чёрный снег. Вокруг пахло гарью, как после рейда на деревню, только гораздо сильнее. Тут до рыжего дошло, почему пиромана так сюда тянуло. - Это же вулкан... - По-тря-са-ю-ще, - заворожено проговорил Хансен, отчеканив каждый слог. С каждой секундой парень разгорался всё больше и больше. - Мы должны, мы просто обязаны взобраться на него. Скотт отпустил его плечо, лишь тяжко вздыхая. Он это хорошо скрывал, но его это тоже неимоверно восхищало до покалывания в пальцах - всё же не каждый день вулкан видишь. Однако не давало покоя чувство, что добром это не кончится. - Возможно, это не самая лучшая идея, но я тоже хочу, - чуть улыбнулся рыжий, окинув вулкан изучающим взглядом. Кажется, гора светилась в затапливающей пустыню темноте. * * * Всё утро они пролежали в вырытом месте для сна, смотря, как сверху падает вулканическая пыль. Пепел оседал плотным слоем повсюду: на лицах, преображённых вожделением; на земле, которая наверняка была бы более яркой без мрачного осадка; на клонящихся книзу облаках. Даже рассвет был в грязи, и лишь Кровавая гора, такая манящая и притягательная, словно девушка в красном платье, освещала округу, порой даже обжигала, когда лава несколькими кляксами робко переливалась через жерло, змеёй шипя и сползая вниз. Хотелось растянуть этот приятный момент ожидания, отчего Хенрик даже задремал, довольно улыбаясь, а Скотту не спалось. Было здесь до неприличия хорошо, мысль о восхождении на вулкан возбуждала своими дерзостью и непристойностью, но в то же время чёрные "снег" и земля навевали тоску о неизведанном и никогда не виданном, о доме, который они в глубине души хотели и сжигали здесь, в реальности. Кёркленд вздохнул и, ещё раз взглянув на сопящего Хансена, достал из кармана пожарных штанов мятую и обгорелую по краям открытку с изображённым на ней пейзажем: лавандовое поле с нелепо выросшим деревом по середине, позади виднеются бесконечные холмы, поросшие обыкновенной травой. Рыжий уже и не помнил, когда в последний раз видел что-то подобное, в памяти всплывали лишь пески, пески, пески... Пироман под боком заворочался, и Скотт спрятал картинку обратно, тут же вскочив. Ему уже определённо надоело наслаждаться сладостью момента, хотелось покончить с этой страстью, да поскорее. - Может, хватит тянуть резину? Блондин в ответ лишь рассмеялся, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в пепел. - Расслабься, Скотти, - он, махнув рукой, блаженно улыбнулся и потянулся, не скрывая своего пребывания в эйфории. - Этот красавец от нас никуда не убежит. * * * Вулкан был явно недоволен тем, что два наглых путника взбирались по нему всё выше и выше, и всё было против них: несравнимый с жарой у подножья воздух, обжигающий горло, когда делаешь глубокий вдох; осыпающиеся под ногами камни; собственные огнемёты тянули обратно, заставляя оставаться пироманов в шаге от увлекательного спуска вниз. Но страстное желание, которое было ещё горячее воздуха, зыбче камней и тяжелее огнемётов, тянуло наверх, к будто специально образовавшемуся для товарищей выступу. Хенрик первый ступил на него, изнемогая от усталости, но вопя в голос от восхищения. - Я прошу тебя: тише, - еле слышно выдохнул Скотт, тоже, наконец, взобравшись, а потом заглянул вниз. - Чёрт. Под ногами, глубже в жерле, ворочалась, пыхтела и время от времени зловеще приподнималась лава. Казалось, что внизу просто ещё одно солнце, готовое вот-вот вырваться на пыльный небосклон. Это зрелище настолько завораживало, что ни слова больше никто и не вымолвил. - Хенрик, - Скотта заклинило, и он притянул Хансена ближе к себе, тот лишь обернулся, не понимая, почему в такой момент они должны говорить о чём-то. Что-то невероятно колыхало рыжего изнутри, он не мог найти себе места, пытаясь вычислить способ успокоиться. В таком замешательстве он приник к пироману, секундой позже решительно накрывая его губы своими. Тот, словно ожидая это, ответил, вспомнив, как ему захотелось гореть, когда он впервые увидел Кёркленда, но не прошло и секунды, как Хенрик резко отпрянул. Он впервые в своей жизни обжёгся, испугался, сгорал весь изнутри, хотелось содрать с себя кожу. И он возненавидел это чувство, желая тут же зажечь что-то другое... Например, виновника этого происшествия. - Что-то не так? - Скотт уже понял, что натворил, и отошёл на несколько шагов, смотря то вниз, то на исказившееся в ужасе и, кажется, отвращении лицо Хансена. - Всё, - еле прошипел тот, задыхаясь и краснея. Он не мог обжечься, нет, он будет любить огонь вечно. - Тогда прости, - рыжий хмыкнул и уже засобирался обратно. Было весело и поучительно, но тут они разойдутся - оба понимали это, только представляли по-разному. Хенрик задержал его, схватив за руку, и они долго так стояли, смотря друг другу в глаза. Кёркленд не понимал, что и зачем, и покорно ждал, когда его отпустят, пироман же собирался силами, терпя ожоги внутри и при этом наслаждаясь этим. Это произошло за секунду. Хансен зажмурился и оттолкнул Скотта вниз, позволяя огненной бездне забрать то, что ей принадлежит. Со скорбью на душе он избавился от прекрасного феникса, единственного, кто смог его обжечь. Пироман долго смотрел в ненасытную лаву и наблюдал за вылетающей вулканической пылью в припадке ярости и в то же время грусти, надеясь, что чудо-птица возродится из пепла, но тщетно. Скрыв лицо за противогазом и взяв в руки ружьё огнемёта, Хенрик пошёл вниз, оставляя Кровавую гору в поисках того, кто сможет это повторить.