Какао с зефирками

      Уже середина декабря, а снег выпадает лишь первый раз и сразу же ложится аккуратным тонким слоем на голый асфальт.       Юнги почти всё своё время проводит в студии. Он был бы рад отдохнуть и поспать, но вдохновение, к сожалению, посещало его исключительно по ночам. Сидя в кресле, чуть облокотившись назад, парень прокручивал у себя в голове разные строки, написанные им ранее. — Айщ! — очередной лист из блокнота летит в урну: похоже, сегодня вдохновение решило взять отпуск. Послышался еле слышный стук и следом в дверной проём просунулась рыжая макушка донсэна. — Хён? Можно? — Чимин слегка улыбнулся.       Юнги лишь молча кивнул в ответ и снова принялся красивым почерком выводить в блокноте слова новой песни. Признаться честно, он был очень удивлён, ведь обычно в это время все уже отдыхают в общежитии.       Чимин всё с той же легкой улыбкой уселся на диван позади хёна и молча наблюдал. Конечно он мог пойти со всеми в какой-нибудь ресторан перекусить, или же пойти в общежитие отдохнуть, или лишний раз провести пару часов в зале для практик, но не хотелось оставлять Юнги одного. Он ведь, на самом деле, не так много спит, как кажется на первый взгляд, искренне вкладывает всю душу в написание песен и порой забывает следить за своим здоровьем, чем и занимается Чимин. Он ведь его любимый хён, который с самого дебюта заботился о донсэне, поддерживал, указывал на ошибки, когда это правда было нужно.       Чимину очень нравилось наблюдать за Юнги в процессе создания песен: нравилось, как тот хмурил брови, как ерошил волосы на голове, нравилось, как он старательно обдумывал каждую строчку, нравилось всё… Нравился Юнги?       Время понемногу шло и давно перевалило за полночь. Чимин и сам не заметил, как погрузился в сон и начал тихонько посапывать. Юнги же, скомкав и отправив в урну очередной исписанный лист, решил задать донсэну вопрос, интересующий его последние пару часов. — Чимин, почему ты не уш… — Шуга замолкает на пару секунд, видя столь милую картину, — ушёл с остальными…       Такой родной, домашний, чуть посапывающий в подлокотник дивана, Чимин. И о какой работе может идти речь, когда рядом спит такое чудо? Юнги очень любит этого рыжика. Любит по-своему. Не как Тэхёна или Чонгука. По-другому. Ещё с предебюта он знает Чимина как доброго, искреннего и немного наивного мальчика, готового на всё ради других и упорно стремящегося к своей мечте. Его хочется защищать. Любить и защищать. Что Юнги и делает. А прямо сейчас хочется просто притронуться к нему, хотя бы немного, на долю секунды. Чуть пододвинувшись к Чимину, Юнги слегка касается его руки своей и вздрагивает: «Холодные. А я говорил одеваться теплее». Подойдя к самому дальнему шкафу и достав оттуда тёплый мохнатый плед, он накрыл им младшего и тихонько присел рядом, глядя на чуть подрагивающие веки. Чем дольше он продолжал смотреть на спящего Чимина, тем больше появлялось странных желаний. К примеру, сейчас Юнги слегка нависал над рыжиком и собирался поцеловать. Не было какой-то особой причины в этом, ему просто хочется, очень хочется и всё. Задержав дыхание на пару секунд и прикрыв глаза, Юнги коснулся губ Чимина своими. Мягко, тепло и до жути приятно. И вот чёрт дернул его открыть глаза в такой момент и встретиться с другой парой сонных глазок, в которых читалось удивление и… Подождите, это румянец на щёчках? Чимин смущается?       Немного отстранившись, Юнги продолжил пристально смотреть в эти глазки-щёлочки, как вдруг их обладатель вскочил и со скоростью света выбежал из студии. Мин Юнги, ты дурак.       Проклиная себя, свои желания и несдержанность, парень сцепил руки в замок на затылке и разминал шею, обдумывая, что же делать дальше, стоит ли извиниться и как вообще теперь себя вести. Это же Чимин, он всегда воспринимает всё близко к сердцу.       Из собственных мыслей его вывел тот, кому они принадлежали. Дверь распахнулась, и, держа в одной руке какао с зефирками, а в другой кофе, Чимин сделал шаг вперёд. На щеках всё ещё виднелся румянец, но в глазах грусть. Боже, Юнги, что ты наделал? — Чимин? — начал было он, постаравшись сделать голос более спокойным. — Всё нормально? Прос… — Нет, хён. Ты тут не причём, — опечаленно вздохнув, Чимин присел рядом. — Я сам виноват. Хотел сделать тебе приятное, но уснул и теперь кофе совсем холодный… Выдох. Мин Юнги Пак Чимин, ты дурак.       Юнги лишь улыбнулся, отобрал кружки из рук донсэна и поставил их на стол. Не дав сказать Чимину ни слова больше, он притянул его к себе и аккуратно прижался к чужим пухлым и, слегка влажным от сделанного ранее глотка какао губам своими, вкладывая в поцелуй всю любовь и нежность, так хорошо скрываемую годами. Вопреки ожиданиям, парень не сопротивлялся, а даже наоборот, немного разомкнул губы, чтоб углубить поцелуй, но Юнги вовремя остановился, пока всё не зашло слишком далеко и не возникло ещё каких-нибудь желаний, к исполнению которых Чимин пока точно не готов. — Хён... - робкий выдох в район ключиц и вот уже маленькие ладошки чуть сжимают ткань толстовки на груди Юнги.       Не заметит эту улыбку и румянец на щеках разве что слепой. Юнги не слепой, он всё замечает, каждую мелочь, связанную с Чимином.        Приобняв парня за талию, он берёт его руку в свою и переплетает пальцы, глядя в глаза напротив. — Пошли домой?

***

      Что может быть прекраснее, чем идти по первому декабрьскому снегу ночью? По улице, освещаемой фонарями, когда с неба падают красивые холодные снежинки? Правильно. Идти, держа за руку любимого и родного человека, который любит тебя так же сильно, как ты его. Правда, искренне любит. Разве может быть что-то лучше этого?