Мы чересчур увеличили дозу, Вспомнили все, что хотели забыть, Или на рельсы мы легли слишком поздно.
Я попытался окликнуть ее снова, но эта миниатюрная особа предпочла ничего не отвечать, а тихо подпевать песне, которая нам двоим так знакома.Бог устал нас любить, Бог устал нас любить, Бог просто устал нас любить, Бог просто устал.
Не найдя ничего более подходящего, я сел вместе с ней, отправляя ноги в «свободный полет». На ее лице был синяк, который недавно ей поставил ее бойфренд. Она столько тональника использовала, чтобы скрыть это. — Ж-жень, он уд-дарил меня. — под ее глазом красовался огромный синяк и еще куча ссадин не только на лице, но и по всему телу. Голос ее дрожал, словно Лешка щас появится и изобьет ее снова. — Тихо, все хорошо, ясно? — я подвинул к ней кружку чая, а вместе с ней несколько таблеток глицина. — Положи это под язык и иди спать. Мне надо будет уехать. В ту ночь я приехал к Лешке. Этот, с виду, человек с добрейшей душой только что избил хрупкую Одетт. Я всыпал ему и сказал (точнее, сорвал голос на этом), чтобы он убирался из ее жизни. Никто не может ее бить. Она вытащила один наушник и улыбнулась, смотря на закат с крыши дестиэтажки. — Мои родители опять устроили скандал, можно у тебя переждать, Жень? — Конечно.