Счастье

Ка­тя по­хожа на цве­ток. Свет­лые во­лосы, синие гла­за, нежная с ед­ва вид­ным ру­мян­цем ко­жа — вся она на­поми­на­ет изящ­ную бе­лую ли­лию с ро­зова­тыми про­жил­ка­ми на тон­ких ле­пес­тках. Слов­но цветок, она тя­нет­ся к сво­ему сол­нцу — глядит на си­яющий ку­пол ее лю­бимой цер­кви, ра­ду­ет­ся зо­лотым лу­чам, падающим из окошек под потолком, и улы­ба­ет­ся неж­но, ра­дос­тно и вдох­но­вен­но. Она рас­прав­ля­ет плечи, под­ни­ма­ет го­лову, и Ва­ря не­воль­но смот­рит на нее, не в си­лах от­вести взгляд — до то­го прекрасной кажется ей Катерина. И как это я рань­ше не за­меча­ла, нас­коль­ко она кра­сива? — ду­ма­ет Вар­ва­ра. В такие минуты она за­бывает, за­чем пришла в цер­ковь. Пока прихожане, глядя на иконы, усердно шепчут слова молитвы, кланяются, думают о Боге и с ужасом воображают Страшный суд и геенну огненную, Варя любуется невесткой, представляет цветы и улыбается. Не­бес­но-голубые гла­за Ка­ти си­яют, как звезды, рас­тре­пан­ные бе­лые пря­ди выбились из-под на­кид­ки. При­ложив ру­ку к сер­дцу, она вдохновенно рас­ска­зыва­ет о сво­их снах. Меч­ты, по­леты в не­бесах, крылья за спи­ной… Она говорит и говорит, а Ва­ря слу­ша­ет ее, опер­шись спиной о сте­ну и сло­жив ру­ки на гру­ди. Де­вуш­ка не мо­жет представить себе всего, о чем го­ворит Ка­тери­на: та легкая, воздушная, будто из облака сотканная, сама же Варя твердо стоит на ногах; но самое главное она понимает. Они обе хо­тят быть сво­бод­ны­ми, но Ва­ря бо­ит­ся свою мать. Ка­тя — нет. По­рой Вар­ва­ре ка­жет­ся, что не­вес­тка нем­но­го сумас­шедшая. Ка­тя — за­муж­няя жен­щи­на. Ка­залось бы, у нее есть все, что на­до жен­щи­не их об­щес­тва, но нет — она меч­та­ет о не­зем­ной люб­ви, страстной и нежной, сводящей с ума. Она уме­ет скрывать свои мыс­ли, но Вар­ва­ра в лю­дях раз­би­ра­ет­ся. По ли­цу Ка­тери­ны, по ее го­рящим глазам де­вуш­ка ви­дит, что та от­ча­ян­но хо­чет лю­бить, хо­чет об­на­жить ду­шу пе­ред кем-нибудь, кто от­ве­тит на ее свет­лое, силь­ное чувс­тво. Ка­тя из­ли­ва­ет свою не­уем­ную жаж­ду любви на му­жа, но Ти­хон боится ответить ей так же нежно, ведь мать с ее тяжелым взглядом неусыпно следит за ними. Он пуг­ли­во ози­ра­ет­ся, от­талки­ва­ет же­ну от се­бя, гля­дя на ма­туш­ку, как бы спрашивая: «Все ли я пра­виль­но де­лаю? Я хо­роший сын? Я ра­дую вас, ма­мень­ка?» И мать ки­ва­ет, са­модо­воль­но пог­ля­дывая на скромно стоящую поодаль Ка­тери­ну: мол, ты здесь никто, смирись и молчи. Мать не видит, как дочь опускает взгляд и сцепляет пальцы в замок, стараясь скрыть бессильную ненависть. За­чем ты здесь, Ка­тери­на? Что за­была твоя цве­точ­но-бо­жес­твен­ная ду­ша в этом гни­лом го­родиш­ке? Ты сама знаешь, что ты не такая, как мы. Я как-нибудь проживу, справится и этот бесхребетный глупыш… но тебе, тебе самой надо бежать, иначе тебя вырвут с корнем, придушат и растопчут! Вар­ва­ра злит­ся на бра­та. Она го­това на чем свет стоит ругать Ти­хона, ко­торый в упор не видит же­ну, не по­нима­ет, как сильно она хо­чет по­дарить ему свою не­рас­тра­чен­ную нежность. Но Ва­ря мол­чит. Крепкий подзатыльник помог бы проз­реть лю­бому дураку, но толь­ко не ее брат­цу, до смер­ти за­пуган­ному ма­мень­кой. Все ос­та­ет­ся, как раньше. Толь­ко Ка­тя опять меч­та­ет, что ее пой­мут и по­любят, и толь­ко Вар­ва­ра смот­рит на страдания не­вес­тки и от­ча­ян­но хо­чет прек­ра­тить их хо­тя бы на миг. Глу­пая меч­та­тель­ни­ца, хватит витать в своих облаках! Глу­пая, глу­пая, глу­пая! Эй, спус­тись на зем­лю! Как же ты не по­нима­ешь? Любовь есть только в книжках да лживых сказках, а здесь, в нашей жизни, ее нет и быть не может! И Катерина по­нима­ет. Ис­ти­на от­кры­ва­ет­ся ей пос­ле рез­ких слов свек­ро­ви — при­каза замолчать и не выс­ка­зывать не­доволь­ства, а луч­ше во­об­ще не ду­мать, что­бы не по­казать­ся ум­нее Ка­бани­хи. Огонь вспы­хива­ет в ду­ше Ка­ти и тут же гас­нет под грозным взглядом «мамень­ки». Те­перь Ка­тери­на по­нима­ет, ку­да по­пала. С глаз спа­да­ет ра­дуж­ная дым­ка, и дей­стви­тель­ность от­кры­ва­ет­ся для жен­щи­ны в со­вер­шенно но­вом све­те. Не лю­бовь ожи­да­ет ее в этом про­пах­шем по­том, водкой и наф­та­лином го­роде, а тюрь­ма, из ко­торой невозможно освободиться до конца жизни. Те­перь она не по­хожа на цве­тущую ли­лию: ее светлые волосы неопрятно свисают на лицо, синие очи блек­нут, а неж­ное ли­цо приобретает неприятный землистый оттенок. Ка­тя увя­да­ет, ей душно в доме-клетке, и нет то­го, что вы­пус­тил бы нес­час­тную ду­шу на свет. Ва­ря смот­рит на поб­леднев­шую, измотанную, не­ког­да прек­расную жен­щи­ну. Она зна­ет: где-то глу­боко в Ка­тери­ниной ду­ше все же теп­лится ого­нек, но теперь к нежности и жажде любви странным образом примешивается тлеющая ненависть, противоестественная для такой чистой души. Вар­ва­ра поч­ти фи­зичес­ки ощу­ща­ет, как разные чувства раздирают Катерину изнутри. Де­вуш­ка чувс­тву­ет же­лание противос­то­ять ди­ким ста­рым обы­ча­ям и не­воль­но вос­хи­ща­ет­ся Ка­тей, ведь в этом желании скрыта огромная сила ее души. Но как ей по­мочь? Что сде­лать ра­ди спа­сения это­го лу­чика све­та из тем­но­го царс­тва? Варвара непривычно часто задумывается о жизни, но так и не находит ответа. Ре­шение при­ходит са­мо со­бой. Од­нажды ве­чером силь­ная, гор­дая Ка­тя не вы­дер­жи­ва­ет. Вбе­жав в ком­на­ту Ва­ри, где девуш­ка уже со­бира­ет­ся лечь спать, она без слов садится на ее разобранную пос­тель и зак­ры­ва­ет ли­цо ру­ками. Вар­ва­ра все по­нима­ет и, присев рядом, не­лов­ко дот­ра­гива­ет­ся до ее пле­ча. — Не мо­гу… — вы­дыха­ет Ка­тери­на, и сле­зы ль­ют­ся по блед­ным ще­кам. — Не мо­гу боль­ше так! Ва­рень­ка, что же это та­кое, как так выш­ло? Я ду­мала, все бу­дет хо­рошо, Ти­ша по­любит ме­ня… За что они так со мной? Ах, Ва­ря… Ка­тя скло­ня­ет го­лову на грудь де­вуш­ки и заикается от нахлынувших рыданий. Она говорит ма­ло, но Ва­ря все по­нима­ет. Де­вуш­ка прив­ле­ка­ет не­вес­тку к се­бе и ти­хонь­ко гла­дит ее по волосам, пе­реби­рая свет­лые пря­ди. Она шеп­чет что-то доб­рое и бессмысленное, и Катя поднимает на нее глаза и не­ожи­дан­но спра­шива­ет: — Но ты-то лю­бишь ме­ня? В голосе — мольба и страх. Варя спешит успокоить ее: — Ко­неч­но, люб­лю, — де­вуш­ка лас­ко­во улы­ба­ет­ся и ка­са­ет­ся ла­донью ще­ки Ка­ти. — Как же ина­че? В го­лубых гла­зах будто вновь зажигаются звезды. Казалось, простые слова вдохнули в Катерину жизнь: вся жаж­да люб­ви, вся та неж­ность, ко­торую Ка­тя вы­нуж­де­на бы­ла пря­тать за семью зам­ка­ми, пробудились в один миг. Жен­щи­на об­хва­тыва­ет за­пястье зо­лов­ки длин­ны­ми паль­ца­ми, и Варя вдруг понимает, почему ей всегда было так жалко эту женщину, почему ее так злили нападки матери на невестку и так огорчали ее грусть и слезы. — Ми­лая, — шеп­чет она. — Род­ная моя, — вторит ей Катерина. Варя плохо понимает, что происходит, мысли в голове путаются. Среди радости от близости Кати и тепла ее невинного прикосновения звучит голос разума: неужели так бывает? Ведь по всем законам Кате полагается быть с Тихоном, а Варе — влюбиться в какого-нибудь парня… Разве могут они полюбить друг друга, а не тех, кому и дела до них нет? Варвара не глупа и не наивна, она слышала разные сплетни и знала, что люди говорят о мужчинах и женщинах, по-разному нарушающих законы. Нель­зя. Грех. Нес­лы­хан­ное преступле­ние. Ох, луч­ше бы им за­быть обо всем, оттолкнуть друг друга и встать на колени перед иконой, умоляя Господа простить страшный грех… Но правду не скрыть; что появилось однажды, никуда не денется, как ни старайся спрятать его подальше. Их чувство началось давным-давно, когда Катя только вошла в дом Кабановых, но теперь, осознанное ими обеими, оно будто заново родилось. Для дру­гих — мер­зость, разврат и веч­ное клей­мо по­зора, для Вар­ва­ры и Ка­тери­ны — са­мое чис­тое и свет­лое, что мог­ло произой­ти в их раздав­ленных жиз­нях. Ва­ря по­да­ет­ся впе­ред, при­тяги­ва­я Ка­тю к се­бе за плечи. Их лица почти касаются — это необычно и странно, но Варя внутренне ощущает, что все так и должно быть. Зап­ре­щено? И что? Не счесть, сколь­ко раз она на­руша­ла ду­рац­кие зап­ре­ты. Глав­ное, что­бы их не зас­та­ли, а на остальное — плевать… — Ка­тери­на! — раз­да­ет­ся крик во дво­ре: это мать вер­ну­лась до­мой. Ус­лы­шав, как ее зовут, жен­щи­на отод­ви­га­ет­ся от Вар­ва­ры. — Ох, Варенька, прос­ти, — шеп­чет она с сожалением. Го­рячее ды­хание об­жи­га­ет щеку де­вуш­ки. Ка­тя вска­кива­ет с кро­вати и убегает, не за­быв ак­ку­рат­но прик­рыть за со­бой дверь. В коридоре слы­шен ее от­ветный крик: — Иду, ма­мень­ка! Теперь Катерина придет нескоро, если вообще найдет время заскочить к золовке этой ночью. Пусть так. Вар­ва­ру это не расстраивает, ведь теперь она знает самое главное. На круг­лом де­вичь­ем ли­це си­яет глу­пова­тая, но ра­дос­тная улыб­ка, ко­торая бы­ва­ет толь­ко у влюб­ленных. *** Дни летели, словно минуты. После того случая Варваре казалось, что и она летает, а не ходит, будто за спиной выросли крылья и несут ее быстро-быстро куда-то ввысь и вдаль. При виде Катерины душу ее наполняла радость, хотелось бежать, не чувствуя ног. Хотелось оказаться там, где не будет ни маменьки, ни Тихона, ни злых соседей и парней, заглядывающихся на Варю, только они с Катей. Соседские парни, кстати, вмиг перестали интересовать девушку. Если раньше она могла задорно поболтать с кем-нибудь, игриво взглянуть или улыбнуться, то теперь лишь вяло отмахивалась от них: они и рядом не стояли с ее невесткой. Тихон, постоянно занятый своими делами, редко присутствовал дома; можно было чаще проводить время с Катей, не боясь, что ее муж что-то заподозрит. Все мысли девушки занимала одна лишь Катерина, и Варя была поистине счастлива, пока однажды за ужином мать не завела разговор о свадьбе. Варвара слушала ее, затаив дыхание от страха, и мысленно кляла себя за глупость. В последние дни, наполненные радостью и любовью к Катерине, она совсем забыла, что может произойти. Пока мать расписывала, какого жениха она нашла дочери, как та будет жить с ним и как он будет кулаками учить ее уму-разуму (так, на всякий случай, чтобы она и не думала ослушаться), девушку едва не тошнило. Мельком взглянув на Катю через стол, она прочитала в ее глазах все то, о чем думала сама. Варе было противно при мысли о том, что кто-то, кроме Кати, будет обнимать ее, называть своей милой… Нет, нет, такого не может быть, это неправильно! Никто, кроме невестки, не смеет этого делать! Но жизнь была жестока. И как Варвара ни хитрила, как ни упрашивала мать отложить свадьбу хотя бы еще на месяц, чтобы придумать что-нибудь, Кабаниха оставалась непреклонна. — Нет уж, дочка, отгуляла свое. Выдам я тебя, одним ртом меньше в семье будет, даром что эту, — она бросила полный презрения взгляд на Катерину, — кормить приходится. — Но маменька, может быть, и правда не надо так торопиться? — тихо заикнулась Катя, игнорируя нападку. Неловкое молчание прервал звучный удар ладони по столу. Кабаниха не сказала ни слова, но ее лицо побагровело и перекосилось от гнева: разговор окончен. Вздрогнув, обе молодые женщины покорно опустили головы. *** Ока­зав­шись у се­бя в ком­на­те, Ва­ря за­пер­ла дверь и посмотрела в зеркало. На левой ще­ке раз­ли­л­ся баг­ро­во-фи­оле­товый си­няк, уродливый и больно саднящий — результат очередной попытки попросить мать подождать со свадьбой. Варваре и раньше случалось получать от матери пинки, тычки и пощечины, но на этот раз Кабаниха, похоже, разозлилась всерьез. Девушка провела пальцем по синяку и поморщилась. Как ей те­перь из до­ма вы­ходить и лю­дям на гла­за по­казы­вать­ся? А может, же­них, ко­торо­го мать при­ведет, ре­шит, что Вар­ва­ра некрасивая, и не за­хочет же­нить­ся на ней? Хоть бы так и случилось… Варя еще не видела жениха и в другой ситуации, наверное, сгорала бы от любопытства, но теперь ей было все равно. В голове тут же возникла страшная картина: Катя в очередном непростом разговоре, как всегда, вторит мольбам золовки, и Кабаниха заносит руку уже над ней… Ох, нет! Варя потрясла головой: нельзя допустить, чтобы и Катерине из-за нее доставалось. Де­вуш­ка уже со­бира­лась по­гасить све­чу и лечь спать, как вдруг раз­дался ти­хий стук в дверь. Она от­кры­ла: на по­роге сто­яла Ка­тери­на. Уви­дев ли­цо Вар­ва­ры, женщина ти­хо ах­ну­ла и прик­ры­ла рот ла­донью. — Ти­ше, а то мать раз­бу­дишь, — шик­ну­ла Ва­ря, взя­ла не­вес­тку за ру­ку и вта­щила ее в ком­на­ту, за­тем плот­но зак­ры­ла дверь. — Не раз­бу­жу, — от­ве­тила Ка­тя. — Она хра­пит, спит давно уже. Бо­же мой, Ва­рень­ка, это она?.. — Пус­тя­ки, — от­махну­лась де­вуш­ка. — Ду­ма­ешь, в пер­вый раз? Я за те­бя бо­юсь. — По­чему? — Ты за меня заступаешься, тоже просишь ее с этой свадьбой подождать. Думаешь, ей это нравится? — Ох, Варенька, я так не хочу, чтобы ты уходила… От всей ду­ши со­чувс­твуя зо­лов­ке, Ка­тери­на на­щупа­ла в тем­но­те ру­ку Ва­ри и обод­ря­юще сжа­ла ее. Их паль­цы спле­лись в за­мок. Обе боялись друг за друга и за самих себя, боялись страшного будущего и скорой разлуки, но здесь, держась за руки в этой маленькой комнатушке, они будто бы становились сильнее. — Катя, а мать точ­но спит? — Точ­но, точ­но. Я ви­дела. Слышишь, как она храпит? — Мо­жет, вый­дем на ули­цу, там посидим? Душ­но здесь, не мо­гу. — Что ж, пой­дем. Ка­тя за­дула све­чу. Держась за ру­ки, они ос­то­рож­но прок­ра­лись по ко­ридо­ру ми­мо ком­нат Ка­бани­хи и пустующей спальни Катерины и Тихона. Наконец они очу­тились у за­пер­той вход­ной две­ри. Ка­тери­на ра­зоча­рован­но вздох­ну­ла и уже бы­ло соб­ра­лась ид­ти об­ратно, но Ва­ря, приложив палец к губам, вытащи­ла из ру­кава ключ. Это выз­ва­ло у Ка­ти радостную улыб­ку. Без еди­ного скри­па клю­ч по­вер­ну­лся в зам­ке, и де­вуш­ки вышли на крыльцо. — Ох, хо­рошо, — Вар­ва­ра прикрыла дверь и вдох­ну­ла пол­ной грудью прохладный ноч­ной воз­дух. — Век бы в этот дом прок­ля­тый не хо­дила. — Я то­же, — Ка­тя опус­ти­ла го­лову, буд­то сты­дясь сво­его приз­на­ния. — Ты у меня — единственная радость в этом доме. Силь­но бо­лит? Ва­ря толь­ко от­махну­лась: — До свадь­бы за­живет. — Ой, — вдруг вспом­нив о чем-то, Ка­тя при­жала ла­дони к ще­кам. — Как же быть теперь? Вар­ва­ра при­села на сту­пень­ки и за­дума­лась, а не­вес­тка ус­тро­илась с ней ря­дом, по­ложив го­лову на пле­чо. Ночью мож­но не бо­ять­ся: мать спит дома, Тихон опять уехал, а за­бор вы­сокий, с улицы ничего не видно. Так они си­дели до­воль­но дол­го, гля­дя на звез­ды в ноч­ном не­бе, слу­шая, как тре­щат свер­чки в тра­ве, а где-то вда­леке ти­хо пе­рего­вари­ва­ют­ся со­седи. Ру­ки Ка­тери­ны об­ви­ли та­лию зо­лов­ки, и та ти­хонь­ко по­цело­вала женщину в лоб. — Ка­тя, я при­дума­ла, — про­шеп­та­ла Вар­ва­ра на ухо не­вес­тке. — Да­вай убе­жим? — Убе­жим?! — столь­ко не­под­дель­но­го изум­ле­ния бы­ло в го­лосе. — Ох, Ва­рень­ка… — Что же? — Не знаю, — Ка­тери­на опус­ти­ла гла­за и за­мялась. — Нас же ис­кать бу­дут, и ес­ли найдут, нам нес­добро­вать. Да и Ти­хону грус­тно бу­дет без меня… Тихону! — Варвара закатила глаза, радуясь, что Катерина не видит ее лица. — Тихону плевать на тебя, он только пьет да уезжает непонятно куда. О тебе вообще не думает, под маменьку стелется, а ты все вспоминаешь его! — При­вык­нет, куда он денется, — воз­ра­зила она ше­потом, решив не говорить всего, что было на уме: Катю и так мать постоянно ругает, не хватало еще, чтобы сама Варвара злые слова ей говорила. Она лишь за­бот­ли­во ук­ры­ла ху­день­кие пле­чи женщины теп­лой шалью и крепче притянула ее к себе. — Мы так да­леко убе­жим, что нас не най­дут. — И все рав­но, — в све­те звезд бы­ло вид­но, как нах­му­рилась Катерина, — греш­но это… Грех страшный… Вар­ва­ра сжа­ла ру­ку не­вес­тки чуть ли не до бо­ли, гля­дя ей в гла­за. — Глу­пая ты, Ка­тя, — жар­ко за­шеп­та­ла она. — Сей­час-то мы что де­ла­ем — не греш­но ли это? В Биб­лии ска­зано же­не ра­бой му­жа быть, лю­бить его, служить ему, но ты другая, не быть тебе никогда рабой: ты же сама мечтаешь расправить крылья и улететь, как вольная птица! Ты моего братца бесхребетного не любишь, и я сво­его же­ниха лю­бить не смогу и уж точно слу­жить ему не ста­ну. Я, если хочешь знать, ни с кем, кроме тебя, жизни своей не вижу, а если тебя в ней не будет, то зачем вообще такая жизнь? Ка­терина ласково улыб­ну­лась и с неж­ностью пос­мотре­ла на де­вуш­ку. — Кто те­бе та­кое ска­зал, Ва­рень­ка? — Ник­то, я сама все поняла. Но ты мне ве­ришь? Ты согласна со мной? — Верю, как тебе не поверить, — женщина коснулась губами горячей щеки Варвары. — Я то же самое чувствую, милая, и мне самой надоело все. Кроме тебя, конечно: не будь тебя, я бы в реку бросилась и поделом. — Не говори так. Рано нам помирать, мы с тобой поживем еще. Тонкие руки обвились вокруг шеи Варвары, пушистые волосы пощекотали ей лицо. Губы у Кати были мягкими, прикосновения — легкими и нежными, а дыхание — горячим. Вокруг только темнота, тихий шелест травы да раскатистый храп Кабанихи, напоминающий им обеим, что все происходящее — не сон. До рассвета мы уйдем, — решила Варя, сжимая ладони невестки, пока та порывисто покрывала невесомыми поцелуями ее лицо. И пусть будут опасности, пусть даже Бог как угодно накажет их; Варвара знает, что рано или поздно они с Катей найдут свое непростое счастье.