Месть

Сердце Луи предательски сжималось, начинало то стучать со скоростью взмахов крыльев колибри, то практически останавливалось. Парень лежал третий час в своей кровати, укрывшись белым легким одеялом, вдыхая спертый воздух, считая трещинки на давно не обновляющейся побелке на потолке старого детского дома, не в силах уснуть. Его шестое чувство ни на секунду не переставало кричать о том, что вот-вот что-то случится, что-то плохое должно произойти. Гарри вышел слишком поздно на улицу, а может быть и слишком рано. Часы медленно тикали в его прихожей, быстро подбираясь к часу рассвета. А он продолжал стоять на безлюдном тротуаре перед необычайно пустой проезжей частью, безотрывно смотря на светофор с горящим на нем красным светом, будто гипнотизируя, заставляя сигнал смениться. И когда тот все же сдался и мигнул зеленым, парень с все тем же каменным выражением лица и со стеклянным взглядом, не оглядываясь по сторонам, шагнул на дорогу, медленно преодолевая злосчастные метры. Луи бежал. Он задыхался, чувствовал боль в животе и плече, держал наготове ингалятор, но продолжал бежать. Томлинсон просто чувствовал беду. И единственным человеком, с которым что-то могло случиться, являлся Гарри. Стайлс не торопясь зашел в еще практически пустую школу, тихим хриплым голосом здороваясь с вечно чем-то недовольным охранником, по пути одной рукой проверяя все ли на месте в его огромном черном портфеле. Все в порядке. Томлинсон остановился у знакомой двери, чувствуя вибрацию телефона в кармане и слыша собственные вздохи-выдохи. Три удара по двери, тишина и одиночество – здесь уже никого не было. Гарри поочередно заходил в открытые пустующие кабинеты, пропитанные теплом и строгостью, на ходу вспоминая, каким шкафом из стоящих у стенки позади парт обычно по приходу в школу не пользуются учителя. Он останавливался у каждого, о котором думал, и, доставая из портфеля самодельную бомбу, аккуратно складывал ее на одну из полок. Луи ускорил бег, первоначально думая, что это невозможно. Пляж встретил его все тем же неприятным одиночеством. Но он продолжал искать. Стайлс установил последнюю бомбу, выходя из кабинета без оглядки, и садясь на один из «незаметных» подоконников, на который обычно никто не обращает внимания, снимая с плеч уже более легкий портфель и проводя по рельефу пистолета с глушителем, спрятанному под грубой тканью. Он осматривал школьную площадку сквозь холодное стекло, редкие деревья, безграничное небо, непроизвольно вспоминая, как этим утром заглянул на пляж, где, как обычно, сновали любопытные чайки, тихо бегая по холодной гальке, успокаивающе прибивали пенистые волны к берегу, и лениво вылавливали свою жертву голодные птицы. Внезапно школа стала морем с множеством разномастных рыб, а парень птицей, чувствующей свободу в крыльях и наконец-то главенство над этими мелкими существами. Однако жажда к убийству проснулась не из-за голода, совсем нет. Возможно, она проснулась от такого низшего и противного действия, что мы называем местью. Он хотел бы отомстить всем за то, что они делали с ним. Луи стоит на перекрестке, нервно ожидая, когда загорится зеленый свет на старом светофоре. Он не выдерживает и бежит, слыша визг колес и замечая краем глаза резко остановившийся автомобиль в метре от него. Ему вслед выкрикивают вроде бы что-то обидное, но он не замечает этого, заворачивая очередной раз на отдаленно знакомую улицу. Звонок звенит ровно в восемь ноль-ноль. Гарри, даже не трепыхнувшись как обычно от резкого неприятного звука, спрыгивает на пол, направляясь в нужный класс. Когда он заходит все оборачиваются, в глазах каждого мгновенно загорается осуждение и отвращение, даже некая злоба. Парень лишь хмыкает, проходя на свое законное место у окна, где на парте привычно валяется дохлая крыса и письмо, содержание которого Стайлс уже мог пересказать наизусть: «Делай, что мы велим или умри, блядский ублюдок». Он двумя пальцами одной руки хватает крысу за хвост, другой захватывает письмо и отправляет все в мусорное ведро в конце класса, замечая ухмылки нескольких парней и слыша недовольные высказывания учителя из-за хождения по кабинету во время урока. Осталось немного. Луи почти на месте, когда видит перед собой перекрытую улицу. Придется идти в обход. Недовольно вздыхая, он на секунду опирается на колени, тяжело выдыхая, мгновением позже уже пробегая очередной серый жилой дом. Стайлс, не дожидаясь звонка, достает черный пистолет с полным магазином, наслаждаясь прохладой металла, вставая с места. Он громко и четко говорит учителю и ученикам сидеть на местах, прося всех выложить телефоны в проходы между партами. Они повинуются. Гарри медленно оглядывает каждого, выбирая первую жертву, у него есть 20 патронов, хватит не на всех, но ему достаточно. - Стайлс, а, Стайлс, побудешь сегодня моей шлюшкой, ты же не против, ебаный пидорас?! – противным голосом произносит Гарри, в конце добавляя мерзкий смешок. Нужный ему человек тяжело сглатывает, понимая, что обращаются к нему, вспоминая одну из больших перемен, проведенную в туалете пару дней назад. По лбу стекает капелька пота, тело пробивает мелкая дрожь, а штаны предательски намокают. Хищник загнан в угол. - Бух! – говорит Гарри, бесшумно подходя со спины к жертве и выстреливая прямо в голову. Все начинают визжать, но быстро замолкают, стоит лишь кудрявому парню повернуться к ним и приложить пистолет к губам. Он даже не дрожит, будто бы вообще ничего не чувствует. Осознание того, что Гарри Стайлс умер слишком давно засело в его сознание. - Так, Стайлс, тебе же понравится, если мы разденем тебя и привяжем к дереву в лесу декабрьской ночью? – продолжает парень, проходя мимо несколько дрожащих ребят, двигаясь к тем, к которым подошла очередь тяжело сглатывать и обильно потеть от страха. - Бум! Бах! Бум! Ба-бам! – кричит он, выстреливая в двух девушек и двух парней, обмякшие тела которых падают на небольшие парты, заливая белоснежные листы тетрадей и новых учебников алой кровью. Это даже кажется красивым. Парень чувствует тень сумасшедшей улыбки на своих губах. Луи уже близко, он в последний раз вдыхает противное лекарство, давая себе минутную передышку. Легкие болят, отказываясь нормально работать, а кислорода катастрофически не хватает, но он обязан продолжить свой путь, опасность слишком близка, страх же холодными лапами пускает мурашки по худощавой спине. В классе пятнадцать трупов и десять все еще, по счастливой случайности, продолжающих дышать подростков. И один учитель, что давным-давно упал в обморок. - Итак, кто тут у нас? Ага! – едко замечает Гарри, оглядывая всех, кто тихо плачет, вжимаясь в стулья. – Стайлс, а давай мы подожжем твои волосы! Весело же будет, да? Это всего лишь эксперимент, мы хотим посмотреть, как они горят! – три пули вылетают в знакомых парней. В магазине остается две. - Эй, Гарри, я знаю, ты хочешь, чтобы я пригласила тебя на свидание. Но ты же понимаешь, что это в шутку. Все только ради того, чтобы раздеть тебя, сфотографировать и отправить в сеть. Это же смешно! Всей школе понравится! Посмейся! Ха-ха! – слова вылетают изо рта с оттенком сарказма и боли, он оглядывает последнюю жертву, что с безумием смотрит на него, тихо моля о пощаде. Через секунду, казалось, по тонне косметики, что должна была украшать миловидное личико, тихо сбегают бордовые капли. Он уже искренне счастливо улыбается, оглядывая оставшихся в живых, что никогда ничего не делали ему, прося их покинуть школу, что они и делают, убегая. Через три минуты – достаточное количество времени, чтобы выбежать из здания, по школе разносятся громкие взрывы детонировавших бомб. Последняя пуля проникает прямо в висок улыбающегося хозяина. Томлинсон добирается до места спустя пару минут после остановки, замечая школу Стайлса и нескольких ребят перепачканных в крови, выбегающих из главного входа. На секунду он удивляется этой картине, но спустя всего лишь мгновение улицу охватывает шум взрывов. Луи видит, как из окон вылетают стекла, слышит крики, чувствует, как его пихают, ощущает отвратный запах дыма. И это все. Он дрожащими пальцами достает телефон из кармана в надежде дозвониться до того, кого искал, сбившись с ног все это долбаное утро, расплывающимся от подступивших слез взглядом замечая сообщение на автоответчик от знакомого абонента. Несколько секунд держится тишина, нарушаемая шумом зевак и спасателей, столпившихся у места происшествия. - Хм, Луи… - тихо начинает Гарри утренним голосом с хрипотцой. – Знаешь, сегодня все закончится. Эти придурки больше не достанут меня… и тебя, – перед Луи внезапно встает картина замершего кудрявого парня, привязанного к дереву на окраине города, которого он чудом смог отыскать в рождественский вечер в прошлом году, – прости меня, знаешь, я, по-видимому, все-таки не смогу выйти за тебя, – Томлинсон не видит, но чувствует каждой клеточкой онемевшего тела грустную улыбку Стайлса, – Но это не значит, что я не люблю тебя, просто у меня не вышло быть сильным героем, злодеем среди злодеев стать проще, – еле слышный смех проникает в мозг, что едва ли хочет и может воспринимать информацию. – Спасибо тебе, Лу. И… - тишина, прерываемая тяжелым дыханием, вновь старается окутать собой все, до чего доберется, - прощай, – тихий шелест – отключение абонента, громкие прерывистые гудки, еще более оглушающий вой сирен, горько-соленые слезы и едва слышные всхлипы немой истерики.

Он не был птицей, всего лишь мелкая рыбешка, умело убившая хищных обитателей неба ядом, спрятанным внутри.