Немного о косплее

Вытерев кровь с нижней губы, Гокудера посмотрел на довольного Ямамото. Тот впервые за долгое время смог ранить Хаято на их тренировке. И пусть порезанная острым клинком губа противно саднила, Гокудера не считал себя проигравшим. — Ты как? Сильно больно? — широкая улыбка вмиг покинула загорелое лицо Ямамото, парень протянул руку к ране друга, но тот тут же ударил по ней. — Нормально, — пробубнил Гокудера. — Лучше о себе позаботься. И в ту же секунду умело спрятанные в считанные секунды бомбы рванули, неприятно опалив кожу на ребрах и плечах, оставив брюнета без футболки. Такеши сдавленно охнул и зашипел от боли. Кожу опалило несильно, но чувствительно. Чуть помедлив, Гокудера взял валяющуюся на полу аптечку, сел на скамью и положил ладонь перед собой, приглашая брюнета сесть рядом. — Ты стал более незаметен, — отметил Ямамото, копаясь в аптечке, нарочно стараясь касаться длинных пальцев Гокудеры. — Не думал, что ты успел подкинуть динамит. — Ты стал быстрее, — бесцветным голосом произнес Хаято. Он не знал, печалиться, что Ямамото догоняет его в скорости, или же радоваться, что Ямамото становится сильнее, а значит, на последующих миссиях у него будет больше шансов остаться невредимым. Повисла тишина. В тишине Гокудера обработал ожоги мечника, особо не церемонясь, щиплет ему или нет. В тишине Ямамото нежно провел ваткой по губе подрывника, заглядывая в столь любимые зеленые глаза. Не нарушая тишины, Ямамото потянулся за поцелуем, но Гокудера отвел его лицо в сторону. — В девять. Хаято встал и широким шагом направился вон с заднего двора дома четы Ямамото. Такеши с легкой улыбкой на губах следил за его движениями, представляя, что будет в заветные девять часов вечера. Такеши обожал, когда Гокудера говорит про их встречи кратко, без лишних криков. Таким спокойным и хладнокровным его видели немногие, всего две категории людей: враги и Ямамото. И лишь последний видел его таким не единожды.

***

На столе был привычный для Гокудеры и Ямамото «джентльменский» набор: бутылка саке, взятая без спросу у отца Ямамото, две стопки для него, несколько легких салатов, которые приготовил Гокудера. «И каждый раз новые», — подумал Ямамото. Впустив гостя, Гокудера направился на кухню за тарелками и палочками. Ямамото сел за столик, наслаждаясь хождениями небольших мускул под белоснежной кожей, вздыманием груди при вдохе, а также немного милое приподымание на носках, без которого Гокудера бы просто напросто не смог достать тарелки. Нет, он не был низким, как японцы, под которых строилась его квартира. Просто сам Хаято ставил все на верхние полки, привыкнув к ним в Италии. — Ты выбрал фильм? Небольшой ритуал на каждой «встрече» — совместный ужин, пара стопочек алкоголя и фильм. Оба не помнят, как давно это началось. Просто после мимолетного порыва, последовавшего из-за алкоголя и кстати начавшегося романтического фильма, они начали повторять этот порыв каждые выходные. Без изменений, без обсуждений, без комментариев, в тишине. — Может, «Доктор Мррряу»? Гокудера повернулся к Ямамото и застыл на месте. Уже разливший саке, Такеши сжал кулаки и представил их к лицу, а на его голове красовались такие же темные, как и его волосы, кошачьи ушки. Такого же цвета очень пушистый хвост лежал на полу. На немой вопрос Гокудеры Ямамото виновато улыбнулся: — Ты же любишь котов, вот я и хотел тебя порадовать. Гокудера рассмеялся. Высокий взрослый парень, разливающий саке себе и своему партнеру, но ведь додумался где-то раздобыть эти аксессуары и даже надеть их на себя. Если Ямамото любил Гокудеру за то, что наедине с ним он спокоен и тих, то Гокудере Ямамото нравился за его ребячество, начиная с «игры в мафию» и заканчивая этими ушками. Ямамото покачал одним кулачком на манер кошки. — Эм… Ня? Только успокоившийся Гокудера вновь захохотал. — Хуйня, блин. И пусть Гокудера не любитель нежностей, пусть он и снизу, он не проявлял особой инициативы, которую проявлял всегда Ямамото. И пусть саке уже разлито и ждет, когда его выпьют, пусть салаты могут подпортиться, пусть они останутся без ужина, Гокудера просто подошел к Такеши и, теребя пальцами искусственный мех, поцеловал. Поцелуй вышел нежным, чувственным, оба показывали свои искренние чувства, не углубляли поцелуй. Но стоило ощутить небольшую тяжесть внизу живота, Такеши проник языком в рот своего возлюбленного. Невинный поцелуй тут же превратился в похабный, мокрый и страстный знак, говорящий о собственнических натурах парней. И им обоим это нравилось. Ямамото нравилось гладить своим языком язык Гокудеры, нравилось чувствовать, как его любимый человек начинает сжимать крепкими руками его рубашку, нравилось его чуть сбитое дыхание, нравилось проводить языком по подбородку, шее, ключице, оставляя сначала краснеющие, а затем и синеющие засосы, нравилось медленно, словно с издевкой, расстегивать пуговицы, нравилось проводить по крепкой груди Хаято, нравилось чувствовать сводящее с ума биение любимого сердца. Гокудера же наслаждался уверенными движениями Такеши, наслаждался мягкими губами и горячим языком, наслаждался, получая новые напоминания о сегодняшнем дне в виде засосов, о которых он завтра будет сожалеть из-за неимения одежды, которая бы скрыла их, наслаждался извечной разгоряченностью тела брюнета, наслаждался этими дурацкими ушками, которые хотелось снять, потому что они не были частью человека, который был ему симпатичен. Гокудера никогда не признает, что любит Ямамото. Ямамото не заслуживает, чтобы Гокудера его любил. Потому брюнет только нравится ему. Избавившись от верхней одежды, Ямамото встал с пола и сел на кровать, Гокудера, стараясь не разрывать очередного поцелуя, сел на его колени к парню лицом, блуждая руками по спине мечника. Пальцы мягко шли то по загорелой коже, то по корочке от утренней тренировки. Такая метка Гокудере нравилась больше, если бы он оставлял засосы так же, как Такеши. Плавно повалив Гокудеру, Ямамото навис над ним, медленно стянул с него трусы и обхватил член. Хаято сдавленно мыкнул, кусая порезанную губу, из которой тут же начала сочиться кровь. Крепкая рука начала движения вверх-вниз, от головки к яйцам, а губы брюнета продолжили исследовать уже давно знакомое тело, вернувшись к ключицам. Гокудера сжал простынь до треска, до белеющих костяшек. Такеши давно знает, как любит его возлюбленный. Тонкая алая струя прокатилась по нижней челюсти и замарала белоснежную подушку, но ни Гокудере, ни Ямамото не было до этого никакого дела. Сдавленно стонущий Хаято поджимал пальцы на ногах, выгибаясь дугой, а Такеши просто не мог перестать созерцать эту картину, словно видит ее в первый и в последний раз. Брюнет вновь припал к губам подрывника, чувствуя языком металлический привкус крови, придавший их поцелую какой-то садистский оттенок. Именно это Гокудера обожал. От вкуса крови Ямамото всегда ведет похлеще саке. Не дав любовнику кончить, Ямамото отпустил член Гокудеры под его недовольный вздох. Не глядя, Такеши вытащил из тумбочки лубрикант и презерватив. Наскоро стянув с себя трусы, он хотел было снять и ушки, но тихий и чуть охрипший голос Гокудеры не дал этого сделать: — Не снимай. Мне нравится. Ямамото усмехнулся и лизнул парня в щеку. — Ня? — Хуйня, — улыбнулся Гокудера. Обильно смочив пальцы в смазке, Ямамото вставил два пальца и согнул их. Гокудера выгнулся. Было не очень приятно, но уже и не больно, все же еженедельные «порывы» заставили его тело привыкнуть к себе. Ямамото проталкивал пальцы все дальше, попутно кусая Гокудеру то за губы, то за кожу на шее, то выступающие косточки ключиц, то за грудь, заставляя Хаято забывать, как дышать, а то и стонать. Когда три пальца уже свободно скользили внутри, а Гокудера уже едва сдерживался, что бы не кончить, но не смел просить войти, Ямамото вынул пальцы. Быстро разорвав упаковку, он растянул презерватив во всю длину, смазал член лубрикантом и резко вошел во всю длину. Гокудера гортанно застонал, слишком громко затрещала простыня, говоря о том, что в ней уже есть пара дыр. Ямамото начал вколачиваться в Гокудеру, самозабвенно пропустив те минуты, когда он дает любовнику привыкнуть к его размерам. Лицо Хаято раскраснелось, дыхание сбилось так, что он начинал задерживать дыхание, сам того не замечая, и буквально заставлял себя вдохнуть в легкие еще воздуха. Ямамото крепко держал парня за таз, прекрасно зная, что через несколько часов там, где сейчас его пальцы, будут красоваться темные синяки, завидев которые он наверняка будет снова домогаться подрывника. И лишь поэтому Гокудера выгоняет Ямамото из своей квартиры сразу, как только они проснутся. Отчаянно прижимаясь друг ко другу телами, с животным желанием сминая губы друг друга, в наглую оставляя свои следы на телах, будто партнер этого не знает, Гокудера и Ямамото двигались в одном бешеном ритме, боясь остановиться. Стараясь насадиться поглубже, чтобы член Ямамото прошелся по простате, Гокудера цеплялся ногами за кровать, руками прижимал брюнета ближе к себе, терся своим стоящим членом о пресс партнера. И, получив очередной мокрый поцелуй, Гокудера кончил, сильно сжав в себе член Ямамото. Тот сделал еще несколько движений и тоже кончил. Прижавшись носом к мокрому от пота виску, Такеши начал нести сладкий бред, который Гокудера даже не пытался расслышать или понять. Было дикое желание закурить, съесть оба салата и вылить в себя одного всю бутылку саке. Но он понимал, что стоит Ямамото немного отойти, и они пойдут на второй круг. Поэтому он чуть куснул брюнета за ухо и прошептал: — Мне нравятся твои ушки, котик.