Тайные практики

«Я даже сосчитал вероятности решения пасьянсов «Большой слон», «Государственная дума» и «Могила Наполеона» для забавников из группы пасьянсов и проделал все квадратуры численного метода Кристобаля Хозевича, за что тот научил меня впадать в нирвану. Я был доволен, дней мне не хватало, и жизнь моя была полна смысла».(с) канон

      Если бы Кристобаль Хозевич поинтересовался, хочу ли я изучить методы достижения неизъяснимого блаженства под его руководством, я бы почти наверняка отказался. Не то чтобы я совсем не хотел, но это предложение казалось слишком… щедрым, к тому же вокруг меня и так хватало удивительного. Но он, как водится, не интересовался, а сразу взял быка за рога. Прямо возле моего рабочего места, часа через два после того, как я предоставил решение всех вариантов его метода. - Вы хотели научиться испытывать положительные эмоции тогда, когда сами этого захотите, в любой момент, в любой обстановке? – вопросил Хунта, непринужденно усевшись на край стола. Ну да, стульев для посетителей тут не было, да никто особо и не задерживался в электронном зале. Забегали, чтобы дать мне задание или получить ответ, не более того. Я заставил себя поднять глаза, надеясь, что не выгляжу слишком напуганным, но не успел выдавить из себя какой-либо звук. - Вы можете сказать «нет», но никому не нравится страдать. Все хотят положительных эмоций, и Вы, Алехандро, не исключение. Я хочу поделиться с Вами некоторыми знаниями, которые при должном усердии могут несколько изменить Вашу жизнь, - Хунта посмотрел на меня, и я робко кивнул, - Использовать их или нет – дело Ваше. Замечу лишь, что даже без учета духовного аспекта есть польза и для физического здоровья. Оно укрепляется, что дает уверенность в Вашей длительной работоспособности. Я хмыкнул про себя. Кристобаль Хозевич был в своем репертуаре. - Вам известно что-нибудь о практике внутреннего огня? ***       Федор Симеонович был расстроен. Сначала было очередное совещание, тема которого, пусть и щекотливая, его лично не касалась. Как и большую часть присутствовавших. Камноедов собрал руководящий состав с целью «в очередной раз напомнить о недопущении использования имущества института в личных целях». Учитывая, что здесь они проводили куда больше времени, чем дома, тема казалась даже отчасти оскорбительной. Кристо вот не стал оставаться, сообщив, что у него проходит важный эксперимент, после чего удалился, по обыкновению гордо вскинув голову. Федор Симеонович прекрасно понимал, что все выполняют свою работу, и работа Камноедова в частности состоит из организации вот таких совещаний. Наверное, к этому стоит относиться с уважением, но… времени-то не вернешь. Совещание кончилось к обеду, даже чуть позже, и когда Киврин оказался у входа в свой отдел, он обнаружил запертую дверь. Даже подергал её, но дверь совершенно точно была закрыта – видимо, все сотрудники ушли на обед, к чему он сам их и приучил. Один из величайших магов института тяжело вздохнул и отправился к Кристобалю. Его кабинет тоже был закрыт. Киврин, абсолютно недоумевая, немного подумал и решил пойти в электронный зал. Он понемногу обучался программированию и каждый день старался закреплять свои результаты. Когда Федор Симеонович постучал и следом зашел, он увидел Кристобаля, восседающего возле умной машины, и Привалова, который был краснее вареного рака. - О, Кристо, вот и т-ты. З-здравствуй, Саша. Оба оглянулись почти одновременно. *** - Итак, признаком успешности будет нарастающее ощущение тепла ниже пупка. Еще раз подчеркиваю, что для большего эффекта представлять его надо ближе к позвоночнику, а не к передней части тела. Вдох в таком состоянии должен отдаваться в пояснице, как только Вы это ощутите, поймете, о чем я говорю. Если у Вас возникнет дальнейший интерес, могу порекомендовать несколько трактатов, поскольку мои знания весьма поверхностны. Я снова сдавленно кивнул. Было одновременно и интересно, и очень неловко, хотелось буквально сквозь землю провалиться. Положение спас Киврин, который зашел и по многолетней традиции увел Кристобаля Хозевича обедать. После подобной лекции мой рабочий пыл как-то поугас, к тому же, чего греха таить, хотелось опробовать полученные знания на практике. - Если возникнут вопросы, обращайтесь. – сказал Хунта, прикрывая за собой дверь.       Работы, как и всегда, хватало, но после окончания рабочего дня я тут же пошел домой, чего со мной давно не бывало. Раздевшись и наскоро попив чаю, я тут же начал применять полученные знания. Кристобаль Хозевич предупреждал, что с данной практикой нужно обращаться осторожно и не стоит сводить её лишь к мирскому получению наслаждения, к тому же у неё могут быть некоторые побочные эффекты, как во время выполнения, так и после. Это может быть как жар, так и вожделение, обостряющееся после. Жар должен был пройти сам, а вожделение следовало усмирять силой воли или ума. Также могли возникнуть физиологические эффекты, на которые в теории не стоило обращать большого внимания.       Поначалу всё шло хорошо. Казалось, я даже достиг приемлемой степени концентрации, и тут перед моим внутренним взором неожиданно явился Кристобаль Хозевич. На столе. Я попытался мысленно прогнать непрошенное видение и вновь сосредоточился на визуализации собственной энергии и на той области, где она должна собираться. Видение исчезло, но внизу живота внезапно что-то тепло шевельнулось, и я в полной мере осознал физиологический эффект. О концентрации речи уже, разумеется, не шло, а пресловутый эффект ощущался весьма явственно и доставлял даже некоторые неудобства. Я открыл глаза и выругался про себя.       До конца недели я старался избегать Хунту, насколько это было возможно, хотя понимал, что он тут ни при чем, а работать мне надо исключительно над собой. И всё же… *** - Ты уверен, что это не повредит ему, К-кристо? – Федор Симеонович накалывал на вилку зеленый горошек, который уже был скорее желтым и накалываться никак не хотел. В Кристобале Киврин не сомневался, но знал, что тот порой склонен переоценивать людей. - Я всего лишь дал краткий экскурс, - Хунта отмахнулся от вопроса и чуть не опрокинул стакан с компотом, - В общих словах. К тому же Алехандро из тех редких людей, которые сначала думают, а потом делают. Не думаю, что есть о чем волноваться, Теодор.       Теодор задумчиво доел горошек и посмотрел на наручные механические часы. Он еще не терял надежды успеть сделать что-то до конца рабочего дня.