Проклятый лес: Рагнарок

      Незадолго до приёма…       Редкие прохожие с опаской обходили его стороной, даже не пытаясь вызвать полицию или скорую. Падение с крыши многоэтажки не принесли ему смертельных увечий, хоть его разум и надолго ушёл в дрёму. Его изуродованное тело отзывалось давно забытым чувством покоя — словно вся боль, что терзала его, решила взять перерыв. «Кровавые слёзы» уже пятьдесят лет не чувствовал такого покоя, как в те мгновения. Лежащий в небольшой яме, пробитой собственным телом, авгур чувствовал бесконечную усталость.       Обнимая горюющего наёмника, Салли перестала слышать окружающие звуки. Руки и ноги девочки перестали двигаться, словно скованные невидимыми кандалами — она чувствовала, как хладная сталь стягивает её торс, не давая даже нормально вздохнуть. «Цепи Страха», что произрастают из первичного, животного ужаса перед неизбежностью. Салли понурила голову и упёрла взгляд в ноги — она устала.       В тот самый, ни для кого не известный момент, звон их оков достиг друг друга. Авгур хрипло задышал, затем приподнял голову в сторону предполагаемого звука. Он видел перед собой небольшую фигурку, что взирало на него с похожим интересом. Салли пыталась, кто или что сейчас перед ней, но могла различить лишь расплывчатое очертание. «Кровавые слёзы» приподнялся на одно колено, ощущая стягивающие его тело цепи. Силуэт ребёнка заметил это и сделал несколько шагов вперёд. Салли было страшно и любопытно — почему этот человек стоит на колене? Ему больно?       Авгур попытался встать, но слабость не дала совершить задуманное. Тогда он сделал самую неожиданную для себя вещь — протянул руку к девочке. В то мгновение тяжкий груз, что непосильной болью и полыхающий злобой давил на его искалеченные плечи десятилетиями, рухнул сам по себе как невидимая пылинка. Салли чувствовала его страдания — не могла не чувствовать. Девочка уверенной походкой подошла к человеку, заставив того прерывисто дышать. После этого она взяла его руку в свои и, что есть сил, сжала. Тепло другого человека быстро заполонило тело авгура, заставив того жалобно заскулить. Впервые за больше чем пятьдесят лет агонии его сердце забилось в страстном порыве, а усохшие веки оросились слезами.       Почти век он не чувствовал счастья. Живущий в постоянном смятении и ненависти ко всему, «кровавые слёзы» наконец испытал радость. Правая рука сама потянулась к завораживающим кудрявым волосам ребёнка и её нежной щеке. Мужчина был уверен, что почувствовал удивлённый вздох Салли — она тоже это почувствовала. Время для них остановилось, позволяя вдоволь насладиться теплом друг друга…       Настоящее время…       Большая зала была переполнена шумными разговорами — наиболее состоятельные клиенты, а также бизнес-партнёры корпорации обсуждали самые разнообразные темы. Одетые в костюмы и платья, словно только с иголочки, мужчины и женщины играли в только им известную игру. Любезность и манеры — главные козыри всех подобных мероприятий. Копошащиеся, словно мухи, гости душили друг друг ароматами дорогих туалетов и лучезарными улыбками белоснежных зубов. Гленн Ченнинг любил такие приёмы. Это был один из десятков парадов лицемерия, которым чернокожий авгур наслаждался. Наблюдая за той показухой, мужчина с вожделением представлял картины страшной резни, которую он мог бы устроить.       Никто уже точно не мог сказать, когда и где родился Гленн. Ровно как и то, когда он умер и стал таким. С ранних лет Ченнинг проявлял садистские наклонности: ему нравилось мучить животных и издеваться над близкими. Он испытывал настоящий экстаз, разрушая счастье и благополучие других людей. Окружающие пытались помочь ему излечиться от мании, но после нескольких поражений махнули на Гленна рукой. Он стал презренен другим, и это придавало действиям Ченнинга больше пикантности. Не удивительно, что он был тем, кому Дейкстра подарил «лицо».       Ирвин Мендез тоже присутствовал на приёме — в глазах мужчины читалась плохо скрываемая нервозность. По привычке он подходил к небольшим группам своих гостей и приветствовал их, иногда перекидываясь парой фраз. При этом его глаза судорожно бегали из стороны в сторону, словно выискивая что-то, а голос слегка подрагивал. То, чего Мендез боялся услышать, прозвучало спустя некоторое время: — Мне интересно, откуда взялась эта… статуя?       Ирвин нервно посмотрел на Гленна — тот со своей самой обворожительной улыбкой стоял на барной стойкой и наливал гостям выпить. Несколько женщин, долгое время рассматривающие жуткий предмет искусства, обратились к Ченнингу: — А вы не знаете? — Что именно, милые дамы? — Гленн проследил за их взглядом, — ах, статуя! Что тут скажешь? Так видит художник.       Под лёгкий гул музыки к охраняемому входу подошла довольно колоритная компания. Охранники окинули прибывших внимательными взглядами, но не обнаружили ничего примечательного. Почти ничего. — Как они вообще могли продать тебе ЭТО? — в сердцах буркнул Отис, косясь на Джуди.       В ответ девушка со смехом покрутилась вокруг своей оси. А посмотреть было на что. Никто не знал, в каких именно уголках магазина Джуди смогла раскопать такой длинный пиджак, но одним своим видом он давал понять, что служит для более приватных встреч. Застёгивающийся на пару лямок, этот предмет одежды мог быть полностью раскрыт спереди. Более того, он был настолько короток, что еле-еле скрывал нижнее белье девушки. В добавок, Джуди решила надеть чёрные чулки с подвязками, чем ещё больше вогнала Хелена в краски. Все потеряли дар речи, когда она впервые показала свой наряд в поместье Бланко. После долгих нотаций от Слендера было решено оставить Джуди в доме, но та напрочь отказалась. — А, по-моему, неплохо, — Дальвин поднял ворот своей рубашки. Свой тёмный плащ изгой оставил раскрытым.       Слендер неторопливо осмотрел окрестности, после чего подошёл к охране. Мужчины сначала удивлённо, а затем отстраненно слушали его. Безликий удовлетворительно хлопнул их по плечам и вернулся к компании. — Действуйте согласно плану. Остерегайтесь Мендеза и авгуров, разрушьте статую и немедленно уходите. — Ты уверен, что хочешь один драться с авгурами? Кто-то может пойти с тобой. — Не переживайте. Я не буду один.       Они распрощались на входе. Слендер отошёл в сторону и подтянул свой галстук — по бокам от него уже стояла небезызвестная парочка. «Барселонский линчеватель» в очередной раз вышел на охоту. — Что дальше, Мастер? — Дальше? — Безликий задрал голову вверх, — я чувствую одного на крыше. Хочу сразу предупредить тех, кто не в курсе: авгуры — страшные противника. Один на один они способны с лёгкостью вас уничтожить. А я сомневаюсь, что смогу сам… — Интересно, — Ремо закинул ножны на плечо, — напоминает время, когда мы познакомились, а, Нем? — Такое не забудешь. Ты пытался отрубить мне голову. — Ха-ха, ты до сих пор обижаешься? Что поделать, этот меч бывает неуправляем. — Мне очень интересно, от кого ты получил этот меч, — Безликий кинул взгляд на ножны. Те ответили лёгкой вибрацией.       Ремо Сантьяго вышел вперёд, на ходу обнажая оружие. — От безумного старика. Пойдём уже покромсаем кого-нибудь!       Взгляды гостей невольно тянулись к такой необычной компании. Особенно мужчин интересовала одна особа в довольно откровенном наряде. В такие моменты Хелену хотелось отвесить Джуди подзатыльник и в то же время закрыть собой, чтобы всякие не пялились на неё. Джефф поправил надетый поверх светлой майки пиджак и указал Джейн на стол с закусками. Девушка поддержала его идею. Дальвин с улыбкой потёр свой подбородок и оставил Энн и Маски наедине, а сам направился в правую часть залы. Вот и чёрная статуя — действительно уродство. Изгой упал на стул и озорно подмигнул сидящей рядом даме. Перед ним поставили небольшую рюмку. — Желаете что-нибудь конкретное? — учтиво спросил его Гленн. — На ваш выбор, — в такт ему ответил Дальвин.