И вспыхнул рай...

8 сентября (POV Слава) Сегодня с раннего утра день закрутился, завертелся - сплошная суета и нервотрёпки. Впрочем, как и обычно. В 07:15 нехотя отрываю свою тушку от кровати, стекая с неё лужей, накидываю футболку, чтобы не замёрзнуть, плетусь в ванну, умываюсь. Не торопясь, завтракаю чаем с колбасой, потом снова возвращаюсь в кровать, чтобы ещё немного подремать. Закрываю глаза и тут же проваливаюсь в неглубокий сон. С Леркой мы вчера расстались на том, что я проводил её до остановки, там она села на автобус и умчалась в другой конец города. Грустно. Дома завернулся в одеяло и уснул прямо в одежде, с включенным телевизором. Поздние новости так усыпляют, особенно когда ничего другого больше не посмотришь. Ну вот, зазвонил будильник. Я всего пятнадцать минут поспал, это несправедливо! Да, знаю, сам виноват, нужно было ложиться спать раньше. Что поделаешь, если дел невпроворот? Надо и уроки сделать, и музыку послушать, и-и… Ну-у… Ну, да. Сам виноват, всё верно. Собираю рюкзак, медленно одеваюсь, погрузившись в бездну своих мыслей и анализируя последние события. Я решил подарить своей девушке ответный подарок, иначе совесть будет мучить до старости. Но что я могу? Ведь я – самый простой одиннадцатиклассник, каких миллионы. Не работаю, не получаю стипендию, не вытряхиваю деньги с родителей, которые, кстати говоря, сейчас в рейсе. Папа работает пилотом, а мама его стюардесса. В детстве в таких ситуациях со мной оставалась бабушка, а сейчас, как они считают, я уже вырос. Закупили мне еду на неделю вперед и с чистой душой улетели в свою Испанию, или куда там. Может, сводить её куда-нибудь? В кафе, например. На ресторан я пока не потяну. Надеюсь, она поймёт это и не обидится. В кафе тоже неплохо кормят, и этого вполне достаточно, чтобы порадовать человека. Давайте я расскажу вам немного о развитии наших с ней отношений. С Лерой мы знакомы давно, с пятого класса. Она пришла к нам из другой школы и сразу поступила в параллельный (жаль, что не в мой). Очаровала буквально сразу. Моя любовь была невзаимной. До меня она уже обладала парнем, которого звали Алик, и он на четыре года её старше. Ещё тот тип: жестокий, злой, крикливый, мрачный. Она просит меня, чтобы я не отзывался о нём плохо, ведь у него трудное детство. Но, извините меня, есть и другие несчастные дети, которые, несмотря ни на какие испытания, подкинутые жизнью, остаются доброжелательными… Так, со своими рассуждениями я точно опоздаю в школу, пора с этим завязывать. Смотрю на часы и ужасаюсь: уже восемь! А мне ещё на автобус. Резко вскакиваю с места, подтягивая джинсы, надевая рубашку, хватаю рюкзак и бегу в коридор, перекидывая его через плечо. Обуваю кеды, надеваю чёрную шапку и лёгкую курточку, покрашенную в русский флаг. Вспоминаю про футбольную форму и бью себя по лбу. Разуваю одну ногу и прыгаю на ней в комнату, беру форму. Возвращаюсь в коридор, запихиваю её в рюкзак, обуваю вторую ногу. Сгребаю с полки мелочь на проезд. Наступила новая игра: найди ключи от квартиры. Вытряхиваю всё содержимое из баночки со всякой мелочью и слышу знакомое бряканье брелка с надписью «Ярослав». Хватаю ключи и вылетаю из квартиры. Запираю дверь на все замки (а их много, таковы мои родители), проверяю в кармане родную поверхность кожаного кошелька. Быстро соскальзываю по лестницам с третьего этажа, бросаю мимолётный взгляд на доверху забитый почтовый ящик, решаю опустошить его сразу после игры. Наваливаюсь на дверь подъезда плечами. Не открывается. Странно. Вышибаю её ногой – не поддаётся. Что за чёрт? Замечаю наверху зелёный огонёк и снова долблю себя по лбу. Точно! Как я мог забыть? Родители же сдавали деньги на домофон, дабы не ходили тут бомжи всякие. Правильно, что. Нажимаю на небольшую кнопочку, выхожу на улицу. Туман. Густой, как молоко. Вижу слабые очертания каштанов, растущих в аллее пятью метрами левее, гаражей, банка; наугад иду по тротуару. Почему мне так трудно дышать? Это самовнушение или действие тумана? Странно. Бегу быстрее, то и дело подтягивая сползающий рюкзак. Переступаю через торчащую из земли трубу, сворачиваю на главную дорогу и иду уже среди большого количества людей, спешащих на работу. Смотря прямо перед собой, быстрым шагом продвигаюсь в сторону почты, уже виднеющейся за ветвями облысевших деревьев. И как я так быстро хожу? Шаг по метру, нафиг, и это ещё медленно. Наверное, помогли длительные тренировки, я даже не выдохся. Повесил пакет с обувью на запястье и сунул околевшие руки в карман. Как же резко похолодало! Ещё на первом сентября, что было совсем недавно, светило солнышко, пели последние летние птички, листочки были зелёными, как полоса радуги, а сейчас что? Прошла всего неделя с того дня: листья пожелтели, постепенно начали опадать, идут дожди и ложатся туманы, холодно. Роюсь в кармане, достаю свои дешёвые старенькие жёлто-голубые наушники-тюльпаны, как украинский флаг, втыкаю их в телефон и в уши. Люблю слушать металл и зачастую предпочитаю его шуму листвы, ветра… Шутка. В нашем несчастном городишке нет другой музыки, кроме как шум мотора, сигнализации, сирены, лай собак. И это мне ещё повезло, ведь я живу хоть и в большом городе, но всё же не в областном центре. Представляете, как тогда людям в Москве живётся?! Бесконечные пробки, вонь, пыль, нервынервынервы. Через три минуты подхожу к остановке, останавливаюсь у самой дороги и захлёбываюсь выхлопами из проехавшего ЗИЛа. Блеск, окунись в СССР с головой. Отхожу чуть подальше, усаживаюсь на лавочку и терпеливо жду жёлтенькую газель №21, она учтиво и подвезёт меня до школы. Рядом со мной почти никого нет, от силы два-три человека. Закрываю глаза и мечтаю о чём-то далёком, несбыточном, но внезапно слышу сквозь тихую музыку смех, голоса. Какие-то до боли знакомые голоса. Поворачиваю голову и вижу несколько человек из 9-А. Девочки ржут в сторонке, как кобылы, а несколько парней покупают сигареты. Как не стыдно? Я никогда не курил и не собираюсь! Хорошо-хорошо, вру. Как вы так легко меня раскусили, я что, насквозь просвечиваюсь? Сейчас всё расскажу. Однажды, несколько лет назад, в восьмом классе, кто-то из соратников предложил мне попробовать сигаретку, и я не смог отказать таким убедительным уговорам - дураком был. По крайней мере, не подсел на это, а тут же бросил, в отличие от других. Тогда я был дебилом, а сейчас вырос в умного человека, который знает, насколько это вредно. Наверно, я единственный из всего класса не смеялся над лекцией психолога о том, как быстро вы умрёте от табака и прочих наркотических средств. Она ведь права, что здесь смешного? Да, у неё голос, как у Аршавина, но это же не повод так пренебрежительно относиться к своей собственной судьбе. Идиоты. Никогда не понимал таких, как они. Мне их искренне жалко. Что будет с ними дальше, когда они вступят во взрослую жизнь? Ну, ничего. Хорошо смеётся тот, кто живёт лет на десять дольше. Ученики сгрудились небольшим стадком и продолжали что-то обсуждать, громко крича и смеясь на всю улицу. Они ещё и быдло подзаборное. На них прохожие оборачиваются с таким отвращением, словно вся молодёжь такая, но это ведь не так! Если ты сам козёл, то нечего других позорить. И вообще, вы видели, как одеты девки? Юбки у них едва жопу прикрывают! А ещё спорят, что они не шлюхи, они добропорядочные, милые и верные девушки. Ага, ври дальше. Внезапно из-за палатки выруливает невысокий темноволосый очкарик и стремительно прёт к тротуару, к этому смеющемуся стаду. За ним семенит, делая десять шажков на метре, крошка-мальчик-с-пальчик. Прямо под музыку у меня в наушниках «Push the button» встряхивает волосами (очень эффектно смотрелось, кстати) и подбегает к ботанику, едва в него не врезавшись. Где-то я его уже видел раньше, но где? Такой маленький… Неожиданно он поворачивает голову точно в мою сторону, ни градусом левее, и наши взгляды пересекаются. Меня разрывает на части взор его глубоких ярко-голубых глаз, я заметно вздрагиваю и врастаю в лавку, тону в его зрачках. Вспомнил! Эти глаза я не спутаю ни с чьими-либо ещё. Это Арсений, Вишневский Арсений, которому я послал приглашение на матч в самую последнюю очередь. Может, поздороваться с ним? Чем-то знакомы, как-никак. Пусть даже ни разу не общались ранее. Он, как мне показалось, единственный нормальный в этом сброде. Я уже было напряг мышцы ног, чтобы встать и подойти к нему, но он, заметив это, покраснел и резко отвернулся, сжавшись. Что за?.. Обращаю внимание на его брелок на собачке рюкзака. Какой-то персонаж из "Смешариков", как мило. Услышав скрип резко срывающихся с мест колёс, я выхожу из мысленного астрала и подпрыгиваю на месте. Вижу только широкую жёлтую спину газели №21, уезжающую всё дальше и дальше от остановки. Только этого ещё не хватало, она ведь была совсем пустая! Остальных людей с остановки, стоящих вместе со мной, просто как ветром сдуло, сволочи. Злобно пинаю ногой камешек и слышу, как сзади надо мной пискляво хихикают девочки. Медленно разворачиваюсь на одних пятках, клея на лицо такие обои, словно всех сейчас растерзаю. Смерть шлюхам, зиг хайль! Уже собираюсь заткнуть им их поганый рот, но снова встречаю на себе мимолётный взгляд мальчика, который прожигает, как ледяной лазер. Что он рассматривает на мне? Ничего интересного - обычный человек. Повернувшись ко всем боком, я попытался незаметно покоситься на малыша. Получилось. Он впиявился глазами в мою руку, рассматривал каждый палец, скользя взглядом по коже и щекоча её. Единственный из всех не лыбился, как идиот. Увиденное в следующую секунду заставило меня пошатнуться. Сеня нежно берёт руку очкарика и начинает легонько трясти её, прося пойти подальше от класса. Ботан грубо вырывается и шикает на бедолагу. Тот сразу замолкает и покорно опускает головку. Да он же голубой! Хотя, какая мне разница? Придётся идти в школу пешком. А что? Подобные прогулки очень даже полезны, только если ты не опаздываешь, разумеется. Уже 08:20, звонок через десять минут, а я ещё даже с места не сдвинулся. Впрочем, как и они. Когда 9-А пришёл в движение, не прекращая глупо смеяться над каждым прохожим ни на секунду, я ненавязчиво устроился сзади на дистанции трёх метров и поплёлся за ними, едва переставляя ноги от подавленного с самого утра настроения. *** 8 сентября, середина дня (POV Сеня) Вот-вот начнётся физкультура, от которой у меня уже как два дня закончилось освобождение. Медленно собираю в рюкзак книжки в кабинете химии, пустеющем с каждой секундой. Последним выхожу из класса, прикрываю за собой белую дверь и подхожу к Лёше, который уже ждёт меня около лестницы. С шутками-прибаутками поднимаемся с ним на третий этаж, стены которого также покрашены розовым цветом, только более ярким, чем стены нашей замечательной школы. Пробиваемся сквозь толпу к стенду, висящему на стене. Смотрим расписание. Чёрт! Физкультура будет не в зале под школой, как обычно, а в специальном здании, отведённом для разнообразных спортивных секций. До него так далеко идти, несколько улиц! Они издеваются. Нам никак не успеть дойти за перемену в двадцать минут, но делать нечего. Надеюсь, учитель поймёт нас, простит и отпустит с миром. Спускаюсь на первый, забегаю в буфет и тщательно осматриваю витрины в поисках съестного. Вообще-то здесь можно полноценно питаться всего за тридцать рублей, но папа считает, что это чересчур шикарно. Глупость какая-то. У меня же может заболеть желудок! Вытряхиваю из кармана одиннадцать рублей и покупаю на них у улыбчивой продавщицы пирожок. Не доверяю я здешним поварам. Вдруг там мясо котят напихано, а я это сейчас есть буду?! Впрочем, не имеет значения, я так голоден, что и котёнка съем. Желудок мой, как и я сам, очень маленький. Съедаю лишь половину пирожка, вторую заворачиваю в пакетик и убираю в портфель. Захожу в гардеробную, забираю свою куртку и обувь. Подхожу к окну с широченным подоконником и сваливаю всё на него. Отсюда открывается такой прекрасный вид: высокие берёзы и клёны, раскачивающиеся под напором лёгкого ветерка, аккуратненькие изящные лавочки, клумбы с фиолетовыми и красными цветами… Переобуваюсь из одних кед в другие, складываю в мешок, вытаскиваю из рукава куртки коричневый шарф и заботливо заматываю его сам себе вокруг шеи. Таким же принципом надеваю шапку, накидываю куртку и осторожно застёгиваю. Лёша, одевшийся уже сто лет назад, стоит над душой и нетерпеливо топает ногой. — Какой же ты копуша! — проворчал он, подгоняя. — Извини, просто я предпочитаю получше закутаться в одежду, а не выглядеть в ней, как растрёпанный воробушек, — пошутил я, поправляя другу очочки. Он бескомплексно вышибает ногой дверь из школы, мы выходим на улицу, спускаемся по приземистой лесенке и тут же попадаем под слабенький моросящий дождик. Задираю голову к небу и внимательно разглядываю чернеющие тучи, мелкие капельки больно щекотят щёки и застревают в ресницах. Вдруг одна большая каплища попала мне прямо в глаз, опускаю лицо и начинаю сосредоточенно его тереть. Восстановив зрение, помутнённое от воды, я понимаю, что Лёша ушёл уже далеко от меня и ждёт около пешеходного перехода. Подлетаю к нему, оглядываюсь по сторонам, прищурив глаза. Машины остановились на светофоре, и мы перебежали дорогу перед носом огромного ярко-оранжевого камаза. Идём поперёк аллеи. Мой друг не обращает внимания ни на что вокруг себя, просто идёт по заданному маршруту, словно робот, а я осматриваю каждую деталь, привлёкшую взгляд. Одним из таких объектов стал маленький щенок какой-то беспородной собаки, сжавшийся комочком под листом лопуха. Жалко его. Мимо проходят люди, наступая в лужи и обрызгивая малыша, никому нет дела до его жалобных писков, мольбы о помощи. Люди всегда спешат, суетятся, а на простые мелочи времени найти не могут. Обидно смотреть на это, и невольно не хочется взрослеть, становиться такими же. Этого не сможет избежать никто, даже самый умный и воспитанный ребёнок. Все дети взрослеют, крепнут и превращаются во взрослых людей, а вместе с внешним видом меняется и мозг. Становятся другими вкусы, интересы человека, характер, отношение к жизни. Кто придумал такое? Выкидываю все свои ненужные мысли из головы, ускоряю шаг и догоняю друга. Он больше меня по размеру и, соответственно, быстрее ходит. Меня немного смущает такая разница в росте, но, как говорится, ко всему привыкаешь. Я где-то по нос ростом Алёше, и это не всегда бывает удобным. Минут через пятнадцать мы, петляя дворами в самых неожиданных местах города, вышли к спортивной школе - двухэтажному серому зданию, на вид ему лет пятьдесят (если не больше, конечно). Я удивляюсь своему товарищу: у него же целый навигатор в голове! Мы прошли той дорогой, о которой я за всю свою жизнь даже не подозревал. И эта тропинка оказалась самой короткой из всех, ведь обычно до этого помещения я добираюсь как минимум за полчаса ускоренным шагом. Вхожу, вытираю ноги о коврик. Наваливаюсь на тяжеленную дверь и оказываюсь внутри. Здесь так тепло, не то, что на улице. В раздевалке снимаю с себя всю верхнюю одежду и переодеваюсь в форму: синие с белой полосочкой шорты, чёрная футболка. Вешаю рюкзак на крючок и выхожу в коридор, ведущий к вестибюлю. Достаю из кармана телефон и начинаю строчить сообщение двоюродному брату, с которым мы общаемся вот уже две недели. Он благополучно окончил школу и теперь учится на пограничника. Очень престижная и высокооплачиваемая работа, ничего не скажешь! Повезло же человеку. Хотя, разве можно назвать везением то качество, что человек никогда не был ленивым и выполнял все домашние задания, добросовестно учил материал и сдавал его на отлично? Мне остаётся только порадоваться за брата. Полностью погрузившись в размышления насчёт сообщения, я на автомате поворачиваю из коридора в вестибюль и со всего размаха врезаюсь щекой во что-то мягкое, но одновременно жёсткое, как камень. Едва стою на ногах, хватаю это «что-то мягкое» за одежду для опоры, впиваюсь ногтями в шёлковую ткань и грубую искусственную кожу сверху. Тру ушибленную щёку, выглядываю из-за телефона и вижу перед своим лицом два огромных серых глаза. Сильные мускулистые руки придерживают меня за локти, не давай упасть. Я бы точно упал, не держи он меня, в один момент ноги стали ватными и не прощупывались. Снова посмотрев Славе в лицо, я улыбнулся, как идиот, покраснел и резко отскочил. Парень с невозмутимым видом отряхнул мне рукав и тоже отошёл на небольшую дистанцию. — Всё в порядке? Ничего себе не сломал? — спросил он, и я с огромным удивлением расслышал в его голосе тревогу. — Прости, я такой неуклюжий в последнее время. — Что ты, всё отлично!.. — промямлил я, улетев мыслями вместе со Славой куда-то далеко-далеко с этой земли. — Куда же ты так спешил? — меня ненавязчиво вернули на стартовую позицию. — Опаздываешь куда-то? В этот момент я вспомнил, что все мои одноклассники давно зашли в зал, а я, как обычно, опоздал. Выглянув из-за широких плеч футболиста, я отметил, что на нас пялится весь его коллектив. Смущённо обнявшись с телефоном, говорю очень тихо, чтобы нас не услышали: — Да, я спешил взять у тебя автограф… — Господи, что я несу?! Проваливаюсь сквозь землю от стыда и тупо прячу взгляд, как семиклассница. Поднять глаза не хватает смелости, да и я уже заранее знал, что увижу на прелестном лице возлюбленного усмешку по поводу ориентации. Но, к моему огромному удивлению, ничего такого не последовало. Напротив, он изменился в выражении лица в доброжелательную сторону, растянул милую улыбку и дружелюбно протянул руку к моему подбородку, поднимая голову к себе. Не сопротивляюсь. Смотрю прямо в глаза. Чувствую кожей лица его нежную тёплую руку. Схожу с ума и понимаю, что вот-вот потеряю сознание. — Зачем тебе мой автограф? — мягко спрашивает он, позаботившись о полной звукоизоляции разговора. — Мне очень нравится, как ты играешь, я всегда за тобой наблюдаю… — что я сейчас сказал? Нет, что я сейчас сказал?! Я точно спятил. Не хватало ещё прямо здесь и сейчас признаться в любви. Этого я уж точно никогда не скажу. — Чего ты так меня боишься? Дурачок, я не кусаюсь. Иногда. — он провёл большим пальцем по моей красной, как помидор, щеке, от чего я ещё ниже врастаю в пол. Подумать только, я ему всего лишь по ключицу ростом! Какой он высокий… И красивый… — Дурачок… — тихим эхом повторил я, искренне надеясь, что остался неуслышанным. — Где расписаться? — его глаза ещё больше подобрели, смотря на беспомощность моих действий. — Что?.. — по инерции тупо переспрашиваю я. — Где расписаться? — странно, но он не смотрит на меня, как на сумасшедшего полудурка. Лишь терпеливо ждёт, когда я перестану тупить и соизволю ответить на поставленный вопрос. Сглатываю слюну и робко протягиваю ему ручку. Он опускает на конечность глаза, берёт её в свои пальцы и тщательно рассматривает каждую деталь. Смуглую кожу, которая по сравнению с его белой-белой смотрится шоколадной. Голубые венки, просвечивающиеся из-под тонкого полотна той же кожи, длинные пальцы, грязные ногти. Поглаживает за большим пальцем, от чего я просто млею. Затем изящно засовывает руку во внутренний карман куртки и достаёт оттуда небольшую чёрную ручку, дотрагивается ледяным стержнем до моей руки, от чего я вздрагиваю. Старательно выводит на запястье безупречную роспись, не могу отвести взгляда. Вновь поглаживает по готовому оттиску пальцем, убирает ручку и отпускает мою конечность. Меня как током ударило. Резко выдёргиваю её сам и отхожу ещё на полшажка назад. — Так пойдёт? Кстати, мы сегодня утром встречались на остановке, помнишь, может? Когда я на автобус опоздал. — Спасибо, мне приятно её получить! Конечно, конечно помню… — громко говорю я и тихо-тихо завершаю: — больше никогда не буду мыть эту руку… Сгорбившись, резко разворачиваюсь и застенчиво убегаю в зал. Не знаю, слышал он последние слова, или нет, но одно знаю точно: он проводил меня взглядом своих проницательных тёмно-серых глаз до самой двери, пока я целиком не скрылся за ней.