Привычка

- Флоран, ты невыносим! – Микеле отталкивает мужчину от себя. На его лице застывает возмущение. Француз недоуменно приподнимает брови, не ожидавший такой реакции на простое, казалось бы, прикосновение – поцелуй. Светло-карие глаза Локонте блестели от негодования, что не могло не насторожить. - Когда мы целуемся, когда я просто захожу на кухню, в спальню, куда угодно – везде этот сигаретный запах, отвратительный запах! – воскликнул он, вновь отталкивая от себя желающего закончить все примирительными объятиями Мота. - Не раздувай из мухи слона, - пытается успокоить его Фло, но в ответ «Моцарт» лишь фыркает и, раздраженно всплеснув руками, отодвигается еще дальше, морща нос. - Голова уже от этого тошнотворного запаха болит, - продолжает возмущаться Микеланджело, а затем кидает взгляд на Флорана, словно проверяя реакцию на свои слова. Тот лишь стоит и внимательно смотрит. И это раздражает еще больше. – Не пора бы избавиться от своей вредной привычки? - Может, мне еще и от тебя избавиться? - раздраженно отчеканивает француз, и эти слова заставляют итальянца вздрогнуть и замереть. Спустя секунды он бросается в коридор, срывает с вешалки куртку. Запоздало кинувшийся следом за ним Флоран застигает только хлопнувшую дверь. Микеле мчался по лестнице, в голове его метались гневные мысли. Избавиться от него? Разве он все равно, что эти дурацкие, вонючие сигареты? Разве от него портятся легкие и здоровье? Дороги Локонте не разбирал, хотя, когда ноги все-таки его остановились, он понял, что убежал не так далеко. Обессилено опустившись на скамейку, он растрепал волосы и спрятал лицо в ладонях. Обида еще некоторое время бушевала в нем, терзала быстрым сердечным ритмом, но постепенно исчезла, оставив место стыду. Какое он вообще имел право запрещать Флорану что-то делать? Он же не ребенок, сам поймет, что ему хорошо, а что ему плохо. Прогулка может хоть немного привести мысли и чувства в порядок. Микеле поднялся. Если тогда, когда он выбежал из квартиры, ему казалось, что бежать он сможет бесконечно долго, то сейчас еле хватало сил на небольшие шаги. В кармане завибрировал телефон, и мужчина рассеянно достал его, взглянул на экран. Видимо, только для того, чтобы нажать "отбой". На остальные звонки итальянец не обращал никакого внимания, лишь сжимал в руке отчаянно пульсирующий телефон. Был уже вечер. Стремительно темнело, солнце ползло за горизонт, а облака окрашивались в алый, почти кровавый цвет. Становилось холодно, и Микеле отчаянно кутался в куртку, не способную согреть и сохранить от усилившегося ветра. Звонки не прекращались на протяжении тех нескольких часов прогулки по парку. В конце концов, Локонте остановился под деревом, бездумно смотря на экран. И так же, не думая, ответил. - Микеле? - раздался голос с той стороны трубки. Мужчина тихо выдохнул, но ни слова не сказал. - Ответь мне. Холодный, властный голос француза заставил вздрогнуть. Но Локонте продолжал молчать. - Возвращайся домой. Где бы ты там ни шлялся. Уже поздно, - вместо продолжения, вместо прощания послышались короткие гудки. "И только за этим он мне звонил все это время?.." - как-то обреченно подумал Микеланджело. И неспешными шагами направился обратно, домой. Прошло еще около часа прежде, чем он добрался до квартиры и одеревеневшими от холода пальцами полез в карман за ключами, не решившись позвонить. Однако дверь отворилась сама, и запоздало среагировавшего на это Локонте затянули за шиворот в квартиру. - Ты где, черт возьми, был?! - Спину ласково встретила стенка. Микеле интуитивно прижался к ней, руками стараясь оградить себя от блестящих от злости глаз француза. - Гулял, - невнятно и скомкано ответил мужчина. Послышался треск ткани. Флоран явно не рассчитал силы, с которой потянул за несчастную ткань. - Гулял? А на часы ты смотрел? - Микеле кинул беглый взгляд на часы. Стрелка словно была приклеена к циферблату напротив цифры один. - И? – глухо отозвался Локонте, за что его хорошенько так встряхнули. Пару секунд Флоран молчал, сверля своим взглядом карих глаз дырку в чужой физиономии, а затем, все так же, молча, отпустил Микеланджело и скрылся по направлению к кухне. На душе остался неприятный осадок. Итальянец поежился. Фло ведь волновался, беспокоился. И сорвался точно так же, от беспокойства. Мужчина отчужденно коснулся порванного воротника. Через какое-то время, проведенного в коридоре, Микеланджело все-таки собирается с силами, глубоко вздыхает и идет на кухню. Он несмело отворяет дверь, просовывая в образовавшийся проем голову. - Флооо, - тянет он, преисполненными угрызений совести глазами смотря на француза. Тот даже не дернулся, не повернул головы, лишь продолжил перебирать струны своей любимой гитары. – Флооо… - Чего тебе? – терпение «Сальери» оказывается не бесконечным, он откликается, но и не отвлекается от своего занятия. - Прости меня, - тихо-тихо просит Микеле. Флоран поднимает голову и смотрит на него, устало опускает взгляд. - Иди лучше спать. Уже поздно, - обреченно вздыхает он. По его интонации Микеланджело понимает, что на него больше не сердятся. Естественно, он тут же кидается на чужую шею, чтобы усыпать поцелуями колючую щеку, и тем самым отвлекает француза от его драгоценного музыкального инструмента. - Не заболит голова от твоего нелюбимого запаха? – чуть насмешливо спрашивает Фло, обнимая Локонте одной рукой. Тот ткнулся в чужую щеку носом и улыбнулся, как только один он мог улыбаться. - А у тебя от меня? – отвечает он в той же манере, что и сам Фло, и Мот тихо посмеивается. А затем вздыхает, откладывает гитару и уже обеими руками обнимает итальянца, который, пользуясь удобством момента, вполне удобно устраивается на чужих коленях. Нос Мота утыкается в шею Микеле, а сам он прикрывает глаза. - Не пугай меня так больше, ладно? – просит мужчина, целуя своего возлюбленного в плечо. Мик гладит его по голове, путая пальцы в темных волосах. И поцелуй в макушку – вот его обещание. Да и как можно убежать от вечно звонящего француза, если, в случае неудачного побега, будешь жертвовать воротником любимой рубашки?