***
Элладора гневно смотрела на пустое место в картинной галерее. Как бы всё перевесить? Еще месяц назад тут висел семейный портрет. Отец, мать и они, четверо детей: Финеас, Сириус, она сама и проклятая Исла. После предательства сестры портрет сняли. Художник отказался замазать Ислу, твердя что-то о композиции – пришлось засунуть портрет на чердак. Новый семейный портрет будет готов только через месяц, а Йольский бал – уже на этой неделе. К сожалению, мистер Антарес Блэк и мисс Спика Блэк, висевшие по бокам от пустого места, хоть и жили в разных столетиях, но, уже став портретами, умудрились страшно разругаться. Так что просто сдвинуть их не представлялось возможным. И вот такими мелочами Элладора вынуждена заниматься вместо подготовки к балу! Да еще эта дыра на гобелене… Уничтожив имя Ислы, Элладора сразу приказала Сниппи заткать дыру. Но на починенном полотнище тут же выткалось имя не только проклятой сестры, но и её магловского муженька! Сниппи билась головой о косяк, совала руки в камин и причитала, что она восстановила только ткань, а имя появилось само. Пришлось выжигать заново и оставлять на гобелене дыру. Сколько неприятностей от этой стервы-сестрички! А ведь какой хорошей, послушной дочкой притворялась Исла всю свою жизнь. Как любили её родители, вечно ставили в пример. Подумаешь, десять СОВ! Зато своей наследницей Великая Бетельгейзе выбрала её, Элладору, а не Ислу. И только ей разрешала называть себя тётушкой. Как ей завидовали сестра и кузины, когда тётушка делилась с ней своими секретами, брала в гости к влиятельным людям, учила управлять домом! И как же жаль, что тётушка так странно и невовремя умерла! Хотя, с другой стороны, сколько же можно быть наследницей? Элладоре уже почти сорок, пора брать власть в свои руки, пора. А то еще несколько лет, и тётушка могла выбрать кого помоложе. Элладора смогла доказать свою власть, изгнав предательницу-Ислу из рода. А что ей было делать? Сперва Исла, а там и другие восстали бы против неё. Да, конечно, теперь древнее поместье потеряно навсегда – но тут тётушка тоже виновата, могла бы подстраховаться на случай смерти и не замыкать всю защиту на себя. И пустота в портретной галерее – это самое меньшее, о чем приходилось беспокоиться Элладоре после предательства Ислы. Поместье стало магловским – и все престарелые домовики переселились оттуда в Блэк-менор. Ведь уже несколько столетий именно в *шир они отправлялись, как только становились настолько старыми, что не могли прислуживать как должно. И что теперь делать? В доме они не нужны. Выдать бы им всем по носку, и пусть катятся на все четыре стороны, так ведь невозможно – столько в их памяти семейных секретов и секретиков! А Обливиэйт можно взломать. Еще дед Сириус, разводивший гиппогрифов, когда-то учил её, что поголовье животных не должно быть слишком большим – иначе станут болеть и перестанут плодиться. А значит, проблему престарелых домовиков надо решить. Элладора снова посмотрела на пустое место на стене. Ровно напротив висел охотничий трофей Поллукса Блэка – голова тигра, убитого им не Авадой Кедаврой, а простым Диффиндо. Элладора подумала, что головы домовиков были бы здесь очень к месту. Заодно она смогла бы опробовать на них новые чары, провезенные кузеном Канопусом из Мексики. Они, вроде бы, позволяли сохранять части тела, в том числе головы, сколь угодно долго, при этом не уменьшая и не высушивая их, как чары новозеландских колдунов. А кроме того, возможность поотрубать головы домовикам – это превосходное развлечение на Йольский бал. Для тех, кто понимает, конечно.***
«Древнейший и Благороднейший дом Блэк с глубоким прискорбием сообщает, что * на семидесятом году жизни скончался…» «…на девяносто пятом году жизни скончалась…» «на пятьдесят седьмом году жизни скончался...» «на семьдесят восьмом году жизни скончался директор Хогвартса Финеас Найджелус Блэк». После 1886 года ни один Блэк не дожил до ста лет. И домовики в жилищах рода Блэк больше не рождались. Последний блэковский домовик – Кричер – попадет в дом как приданое Ирмы Крэбб.