Снижения

Весна на этой планете была ужасно холодной, с мерзким дождем во время оттепелей, со снегом и проникающим севером, воющим в трубах маленьких жилищ. Оби-Вану погода не нравилась, но, несмотря на нее, Энакин относился к заданию с энтузиазмом. Не каждый день получаешь информацию о маньяке, который в одиночку совершает диверсантские вылазки на базу республиканцев, причем весьма успешно. На этот раз они слишком долго прозябали на улице, потому что звездолет поранился об атмосферу и сгорел, а из маленькой гостиницы их выгнали по лживому навету одного особенно талантливого извращенца, которыми планета прямо-таки изобиловала. Когда после целого дня тщетных попыток напасть на след им удалось найти новый приют, Оби-Ван от холода трясся в такой сильной лихорадке, что это слышалось, как зубной удар. Энакин притворялся, что не замерз вообще, но настойчиво пытался получить упортье ключ от номера. - Чрезвычайное положение загоняет нас в один душ горячий, - заикаясь, сказал Оби-Ван. - Ты переобщался с магистром Йодой? - удивился Энакин. - Ладно, неважно. Оби-Ван достиг единой точки зрения с ним, но в ответ только кивнул и начал поспешно раздеваться, небрежно бросая вещи на пути к ванной. Сталкиваясь с локтями и применяя Силу, чтобы не запутаться в одежде, они наконец достигли ванной. Энакин включил горячую воду, и температура поднялась при горящих снижениях. Оби-Ван влез первым и, стоя под сильными потоками, закрыл глаза, наслаждаясь невероятной мягкой высокой температурой, которая постепенно вымывала холод из его усталого тела. Тщательно скрестив босые ноги на горячей плитке, он с удовольствием чувствовал, что кожа на ступнях снова обрела чувствительность. Дверь душа была непрозрачной, но всегда можно было отодвинуть ее. - Что, черт возьми, Энакин? Что ты там возишься? - он выглянул из-за непрозрачной двери душевой кабины и увидел, как Энакин, усмехнувшись, продолжил медленно отменять тунику. - Это приглашение? О, учитель, и я даже не мог думать, что вы будете таким нетерпеливым, – Энакин, очевидно, насмехался над ним. Оби-Ван был немного озадачен подобной наглостью, от которой успел отвыкнуть. Он уже было открыл рот, чтобы читать лекции, как внезапно последний предмет одежды упал на пол, и абсолютно голый Энакин появился в душе рядом, невнимательно укрыв на спине холодную кожу. - Ты просто невыносим, - прошептал Оби-Ван, наклоняя руку на стене, чтобы перераспределить вес Энакина, который навалился на него. - Мммм, - услышал он в ответ, и тут же длинные пальцы перепутали его волосы, притягивая голову ближе. – Повернись ко мне, – в голосе слышалась мягкость, такая необычная для Энакина, что Оби-Ван просто не мог сопротивляться. Наклонившись, Энакин мягко коснулся губ, и в то же время как будто напрягся. Вода лилась, преломляясь в волосах Энакина миллионом переливающихся снижений. Они медленно целовались, пытаясь насладиться вязким чувством возникшей близости. Оби-Ван почти задыхался и должен был быть освобожден от обязательств. Он ощупал Энакину спину, проверив, не потянул ли тот шею, и его околдовало наблюдаемое. Маленькие прозрачные капельки воды медленно катились вниз по загорелой коже, останавливая движение на небольших выпуклых краях шрамов. Снижения были подобны большим серебристым бусинкам, которые живописно заштриховывали красоту тела Энакина. "Кто мог думать, что Энакин вырастет таким", – подумал Оби-Ван. Выполнение всучивало горячую спину с восхищением, чувствуя под гладкой кожей трудное движение мышц. Они стояли очень близко друг другу, и вода медленно летела вниз, в низ, жгущий их тела. Вода окутывала паром, подогретая, заставляющая кровь кипеть от яркого желания, неся невыносимую жажду по венам. Энакин не выдержал - он почти невесомо затронул губами шею Оби-Вана и почувствовал его конвульсивный вздох. Это горячее горящее дыхание и тщательные поцелуи в чувствительную кожу были довольно тщательными. От них оставались темные отметины, которые на следующий день с ругательствами будет маскировать Оби-Ван, и общественный контроль вызовет следующую волну сплетен и слухов. - Будь развит, - попросил Энакин. Как только Оби-Ван выполнил требование, он тщательно поместил руку в него на груди и мозолистыми маленькими подушечками стал зачарованно слушать громкие удары любимого сердца. Он начал ласкать холодными пальцами тут укрепившиеся соски Оби-Вана и чувствовал, как под рукой в нетерпении начало дрожать его тело. Было желание снизиться даже ниже, на живот и бедра. Мысли Оби-Вана сразу полностью поглотили невероятные пальцы Энакина, которые изучили каждый миллиметр его тела, которое сожжено со страстью. Он так привык, чтобы видеть, что эти руки держат световой меч или хрупкие фляги, и теперь они скользили по его бедрам, животу, нерешительно неотложному и поглаживающему в тех местах, от прикосновения к которым все его существо было просто прервано от невыносимого желания. С Энакином Оби-Ван всегда чувствовал некоторый музыкальный инструмент, на котором его изобретательный возлюбленный удалил мелодию их общей страсти. Оби-Ван часто задавался вопросом, какого хрена Энакин это сделал. Горячий пар омрачил комнату, беловатого тумана становилось все больше, и фигуры двух мужчин казались размытыми тенями, которые отражались в затуманившемся зеркале ванной. Как обычно, Оби-Ван просто не мог сопротивляться искушению и снова простирался до привлекательных губ, мечтая, чтобы быть расторгнутым полностью в невероятных эмоциях. Его инициатива была тут же перехвачена. Поцелуи Энакина изменились и стали твердыми, дразнящими, сводя с ума. Громко издав стоны, Оби-Ван начал дрожать в сильных объятиях, чувствуя как Энакин, укусил его нижнюю губу и облизал ранку. Оби-Вану всегда нравились поцелуи, но ранее они всегда были просто прелюдией к большему, и только Энакину удалось целовать его с такой страстью, что Оби-Ван достигал оргазма только от легких контактов губ. И только с ним у Оби-Вана было это странное чувство, что все его последние отношения были только жалостными репетициями для этого яркого волшебства. - Оби-Ван, - собственное имя, но произнесено глубже, низким голосом Энакина, который встал от волнения, вынудил Оби-Вана, не управляя собой, чтобы переместиться бесстыдно, будучи прижатым бедрами тела напротив. Руки Энакина тут же спустились, и пальцы начали снова ласкать, дразнить, делая достижения, медленно поглаживая его член, тоскующий без внимания. Энакин сильно волновался. Он, имея немного освобожденного от обязательств Оби-Вана, прижимал его спиной к скользкой поверхности душевой кабины. Это было необходимо Оби-Вану: выставить руки вперед, чтобы сопротивляться на месте, а не уменьшиться. В нем ноги, когда он чувствовал, как Энакин, живой рукой продолжая ласкать его член, снова отдал, другой немного погладил сжатые ягодицы, тщательно пробравшись между ними. Оби-Ван, который все еще протянут после их утреннего пола просто, не мог сдержаться и громко стонал, поскольку пальцы легко закрадывались в его тело. - Я чувствую вашу высокую температуру. Вы так открыты для меня, такого… - Энакин продолжал шептать в его алеющее ухо различные банальности, но Оби-Ван ничего не мог почти сортировать из-за оглушительного удара собственного сердца. По какой причине смазка появилась в их душе, Оби-Ван решил думать тогда, когда его полностью послали в силу великолепных рук. - Дьявол, более тщательно! - чувствовавший знакомое давление, Оби-Ван попытался расслабиться, но чувство было так сильно, что он непреднамеренно продвинулся, издав стоны еще более громко. Энакин некоторое время стоял, давая шанс привыкнуть и не прекращая ласкать в то же время его свобоную руку. Он медленно целовал Оби-Вана, зажимая прозрачные капли воды и посылая яркие импульсы удовольствия на обнаженных нервах. От этой невероятной нежности, все еще задыхаясь, значительно расслабился Оби-Ван, и Энакин уже продвинулся более глубоко в не противящееся тело. Теперь ему ничто не мешало с удовольствием ударить по Оби-Вану, с каждым толчком чувствуя увеличивающуюся напряженность внутри. А также всегда, Энакин знал без сомнения, что это доставило Оби-Вану особое удовольствие. Он намеренно немного замедлил движение, ощутимо наблюдая мимолетные снижения, осторожно и с видимым удовольствием слушая счастливые стоны. Энакин буквально кончиком пальцев чувствовал, как дрожал в его ладони член его возлюбленного. Оба были поглощены друг другом, не заботясь о синхронизме действий вообще, полностью прекратив управлять событиями. Более быстрый и более быстрый Оби-Ван двинул бедрами, стонал все более громко, и Энакин, прикрыв глаза, полностью растворился в постепенном увеличении внутреннего чувства, не забывая двигать в то же время рукой, сжимающей член Оби-Вана, увеличив скорость. Оби-Ван кончил первым, пробормотав хриплым голосом имя любовника и постаравшись не надеть стену вниз. Энакин, который следовал сразу за ним к боли, захватил пальцы расслабленного Оби-Вана, оставив неисчислимое количество фиолетовых отметин на его теле. *** - Ты - исчадие дьявола! – Оби-Ван, сталкивающийся с огромным зеркалом в номере, глубокомысленно жаловался, исследуя полученные ранения. - Это еще почему? – удивился Энакин с кровати. Он почти спал на ходу после горячего душа и хорошего секса, но громкие жалобы Об-Вана наконец разбудили его. Энакин смотрел со все еще затененным представлением на любовника, с удовольствием лаская взглядом каждую окрашенную в красный цвет отметину, каждое жало, и снова чувствовал в основании живота твердый искривленный горячий источник. - Теперь я подобен пятнистому ягуару, - Об-Ван тщательно потер палец самый большой ушиб, - и обычно довольно болен. Это разве позор не тебе? - он с негодованием смотрел в зеркало, считывая взглядом довольное лицо Энакина, отраженное в нем. Энакин глубокомысленно промолчал. - Ну, я придумал, – в голос Оби-Вана прокрались некоторые странные, незнакомые примечания, и Энакин немедленно открыл глаза. Оби-Ван появился непосредственно перед ним, застав врасплох. - Что именно? - Сила намекала Энакину, что ничего хорошего его не ждет. И точно: не успел Оби-Ван озвучить свои мысли, как в дверь забарабанили: - На вас жалуются другие постояльцы! Ведите себя тише! - Хотя бы не выгнали, как из прошлой гостиницы, - растеряв весь запал, Оби-Ван уселся рядом. Энакин рассеянно поковырял ногтем краснеющий на его ребрах засос. За окном бушевала зимняя гроза, и в ночи к беззащитной базе республиканцев крался неведомый диверсант, промокший до нитки. Но это могло подождать утра.