Свеча

Он, кажется, когда-то давным-давно в раздевалке рассказывал какую-то ерунду. Слушать это было невозможно: ядерная смесь из эмоций, непонятного кряхтения и все это тоном старой леди тире крикливого младенца. Кагеяма ни слова не мог разобрать тогда. Может быть всему виной было чужое волнение, которое стягивало язык в тугой узел и заставляло выдавать одну нелепую и непонятную фразу за другой. Тобио не знал. И знать не хотел. Ему было плевать. В голову впечаталось только резкое «Нет, я никогда не дрался, хватит уже спрашивать». Это заставило его резко обернуться и впиться взглядом в Хинату. Тот даже не заметил чужого холодного выражения лица, только пожал плечами на чью-то усмешку и закрыл свой шкафчик. С этим хлопком что-то ударило в лоб Кагеяме. Что-то вцепилось в его голову мертвой хваткой. А Хината все еще здесь. Напротив. Он маленький. Он хрупкий. Куда ему. Кагеяма хмурился, потому что не мог себе даже представить, чтобы у кого-то вдруг появились серьезные причины на засучивание рукавов перед носом этого рыжего полудурка. Ладно, хорошо, будем честными, есть причины на него злиться. Есть очень весомые поводы, чтобы повысить на него голос. Толкнуть. Пнуть под зад. Отпихнуть в сторону. Швырнуть мяч в затылок. Но не ударить по лицу. Не поднять руку над рыжей макушкой. Не замахнуться со всей силы. Кагеяма подумал об этом утром, когда проснулся. Он нахмурился, потому что понятия не имел, почему вдруг об этом подумал. А потом, когда он посчитал, сколько раз он вообще уже успел подумать об этом, всплыло довольно-таки приличное число, которое откровенно демонстрировало содержимое всех его мыслей прошлым вечером после тренировки. И на следующий день ничего не изменилось. Кагеяма снова подумал об этом. Когда смотрел в зеркало. Хината долго терпит. С чего вдруг чужая мордашка возникла в его голове, копаться глубоко не нужно было. Все на поверхности. Эта фраза «Нет, я никогда не дрался…». Она вцепилась в лоб Тобио, и он не мог больше сдувать её, чтобы не загораживала дорогу. Он не мог больше отмахиваться от этого. Глупости. Глупости. Все это такие глупости. «Никогда не….». Кагеяма хмурится. Давит коробочки с молоком. Смотрит в одну точку долго, упрямо, словно пытается проделать в ней дыру. Он делает это долго и со вкусом, заправляясь мыслями, пока цель вдруг не начинает двигаться. Рыжая макушка мелькает, дергается из стороны в сторону и приближается. Голова начинает кипеть, как-будто мысли чувствуют причину такой бурной активности последние пару недель и пытаются уничтожить её. Разъесть в себе. Разжевать до самой последней детали. До каждого вдоха. Кагеяма плетется сзади. Он старается не натыкаться на того, чьи слова пытался разделать до самых атомов уже столько дней. Здесь должно быть что-то еще. Он искал это. Перебирал каждый звук, благо, память позволяла. А может быть и не благо, черт с ней. Ему нужно было найти что-то, откопать среди кучи бесполезных догадок одну единственную. Точную составляющую, главную зацепку, которая и держалась за его лоб такой мертвой хваткой. Давай, думай, Тобио. Тобио, думай. Он спотыкается. Чертыхается. Хината не перестает лажать на тренировках и глупо извиняться, крича при этом во весь голос. Он раздражает. Этот маленький недоносок действует на нервы. Ему все еще не хочется врезать. Кагеяма не ставит эксперименты. Он не выясняет. Ему плевать. Пока что. Он просто летит с лестницы. Задумавшись, врезается в какую-то стеклянную дверь. Хината не перестает смеяться. Хватит ржать, этот смех раздражает. Почему ты такой невыносимый? Почему? Кагеяма подпускает его слишком близко. Слишком надолго, чтобы привыкнуть. Смотрит в чужие глаза и хмурится, чувствуя, как вопросы копают ему яму, в которую он и катится. Кубарем. Куда-то туда, вниз, пока Хината смотрит на него, как-будто только и хочет вытрясти последние остатки здравого смысла из темных синих глаз. Хватит пялиться, Хината. Ты раздражаешь. Подзатыльник. Кагеяма только фыркает, когда в ответ Шоё хватает его за руку и отбрасывает ту куда-то в сторону. Давай, хорошая идея. Кто кого перехмурит? Отлично, Хината, тужься, только не переборщи, ты нужен нам на площадке живым. Кагеяма не старается. Это пожизненная победа. Хината долго терпит. Тобио разрывает журнал пополам, когда хочет просто открыть нужную страницу. Ударяется боком о стол. Хината где-то там. Он слишком далеко, и слишком близко. Все еще раздражает. Но Кагеяма все еще не хочет ему врезать. Почему? Что в тебе такого особенного? Хватит молчать, ты видишь это. Чувствуешь. Пользуешься этим. Прекрати притворяться, что ничего не было. Что ничего не происходит прямо сейчас. Только попробуй и завтра смотреть так, как будто нет ничего необычного. Прекращай смотреть так. Заноси в список запрещенных приемов, где ты вообще научился такому взгляду? Хватит. «Никогда не дрался…». Пора выписывать штраф. Кагеяма хмурится. Из двух дорог он выбирает ту, по которой пошел Хината. Нет, не случайно, да, специально. Так нужно. Просто глянуть. Хоть одним глазком. Чем интересно, этот сумасшедший занимается помимо волейбола? Какие у него друзья? Насколько хорошо он общается с ними? Он серьезно ни с кем не вступает в серьезные конфликты? Никаких драк? Как часто он злится? Кагеяма останавливается в двух шагах от рыжей макушки. Замирает прямо там, на месте, чувствуя, как больно пальцам. Он сжимает кулаки прямо в карманах кофты. Хината, будь так добр. Прочь. Из. Моей. Башки. И забери свой смех с собой. Он ходит. Он дышит. Рядом. Бегает. Принимает. Атакует. Ест. Смеется. Пялится. Ворчит. Бесит. Машет руками. Бесит. Пялится слишком откровенно и открыто. Бесит. Бесит, бесит, бесит. Кагеяма бьет подушку. Шумно дышит в стену. Сжимает зубы. Хината теряет бдительность. Но всего лишь один раз. И этим раздражает еще больше. Убери свой взгляд. К черту этот смех. Кагеяма не отвечает на вопросы. Он грубо рявкает на каждое лишнее слово, на лишнее движение, на подозрительный взгляд. Он пытался понять, почему Хинату, как бы он тебя не раздражал, не хочется ударить. Он и не понимал, почему до сих пор его не ударил. Это все — не проверка. Это все стало чем-то необходимым, и теперь Кагеяма дышит тем, что его кровь вскипает в венах, когда на горизонте мелькает что-то рыжее и маленькое, скачет из стороны в сторону, что-то кричит, умничает, и бесит. Неимоверно бесит. И Кагеяма даже не удивлен. Все, как обычно. Не считая того, что он не замечает, как это проявляется везде. Вот это его странное желание всегда упиваться раздражением. Может быть он мазохист, может еще чего, он понятия не имел, что если что вдруг случиться — будет только рад разгореться сильнее. Впервые в жизни ему стало интересно, насколько далеко это вообще может зайти, и когда Хината поймет, что что-то не так. Ладно, о втором он старался думать как можно меньше, но об этом было невозможно думать. Хината долго терпит. Он как-то спросил. Как обычно, в его стиле. Даже самые умные вещи, сказанные его голосом, кажутся Кагеяме невероятно глупыми. До презрительного фырка в ответ нелепыми. «Что-то не так?». И пялится. «Я тебя чем-то обидел?». Слишком. «Что с тобой, Кагеяма?». Слишком обеспокоенно. Все нормально. Просто он все еще не хочет тебе врезать. Как бы не бесил, нет. Ни за что. Кагеяма уходит. Он прячется. Хината не ищет. Он закрывается. Кагеяма устал спрашивать. Даичи, Танака, Тсукишима, Сугавара, даже Ямагучи, чтоб его! Он считал на пальцах. Что-то записывал. Статистика — далеко не та область, в которой он силен, но это не заметит даже слепой. Каждый, кого он знал, дрался хотя бы раз в жизни. Взять его самого. Это всегда было резко, всегда грубо, всегда с противным осадком на душе. Ни одного проигрыша. Он всегда был выше кровавого месива, поэтому умудрялся выходить из драк вовремя, успев поставить противника на место несколькими точными ударами. Он не учился этому. Это просто было. А Хината… Хината просто Хината. И его руки, пальцы, которые постоянно что-то трогают, кисти, постоянно находящиеся в движении. Кулаки, которые сжимаются только от злости или напряжения. Не для драк. Никогда. Кагеяма не мог в это поверить. Это несовместимо. Характер Хинаты и тот факт, что он до сих пор не побывал ни в одной драке. Это странное противоречие Кагеяма и разглядывал со всех сторон уже которую неделю. Крутил в руках, принюхивался. Что-то тут не так. Это неправильно. Слишком много везения? Или, может быть, ты быстро бегаешь? Хината, а? Что с тобой не так, Хината? Хината замечает. Кагеяма старается не думать об этом. Он не думает о том, что его товарищ по команде, быть может, уже понял, кто следит за ним. Кто задает глупые вопросы его знакомым. Кто ходит за ним высокой тенью в каждом коридоре. Кто ежедневно буравит его взглядом на тренировках Терпение Хинаты тоже когда-нибудь может лопнуть. Кагеяма пытается это сделать, Шоё видит. Он не сопротивляется, первое время, пока все мысли в его голове не встают на места и он буквально не дает затрещину самому себе. Как можно быть таким слепым, чтобы не видеть, что конкретно делает Кагеяма? Разве можно не слышать этого в чужом голосе, в каждом презрительном хмыке, в каждом лишнем взгляде, который удалось ненароком заметить на тренировке, в коридоре. В раздевалке. Во дворе. Везде. Кагеяма серьезно делает это. Хината знает. Он просто не понимает причины. Не видит её, упрямо отказываясь принимать многие очевидные вещи. Это не то, о чем он хочет думать постоянно. Не замечать это сложно. Не реагировать еще сложнее. Но Хината привык. Он думал, что умеет терпеть. Терпеть. Закрывать глаза на это. На каждодневный. Открытый. Вызов. Кагеяма действительно это делает. Провоцирует. Хината думал, что у него хватит терпения. Еще на пару дней, на неделю. Месяц точно. Годик-другой. Сколько это должно продолжаться, неважно, в общем, на это время. Когда-нибудь Кагеяма наиграется. Когда-нибудь не сегодня. Просто нужно принять этот факт и смириться. Спина чешется от того, как он смотрит. Идет сзади. Ты думаешь, Шоё не видит. Не чувствует. Нет, просто считает, сколько капель осталось до того момента, когда чаша терпения переполнится. У него нет на тебя времени, ты видишь, насколько это дело важнее? Плевать, что ты и есть причина его внеплановой важности. У Хинаты нет проблем с гневом. А у Кагеямы большие сложности с неконтролируемым любопытством. С гордостью. Ну, и еще, быть может, с социумом в целом. К черту. Это все можно решить. Принимай вызов. Кагеяма швыряет в него мячи. Ставит ему подножки. Увеличивает уровень грубости в его подколах. Больше резкости в словах, это сейчас подойдет. Публичное высмеивание? То, что надо. Презрительный фырк на каждое слово и откровенно громкие просьбы заткнуться? Отлично. Принимай вызов. Кое-кто ждет ответа. Хината не такой. Он не будет этого делать. Ну, так думал Тобио, какое-то время. Пока не увидел, как блестят чужие глаза. Этого он не ожидал. И еще чего он не ожидал, так это того, что он будет приятно удивлен этим фактом. Может быть он и не довел его до драки, но глаза на мокром месте явно могут закончить дело. И он замечает их. Громко. Хината уходит, захлопывая дверь прямо перед носом обнаглевшего товарища. Давай, принимай вызов. Тобио подождет, пока у тебя не начнут чесаться руки. Хината сжимает зубы. Хмурится. Краснеет до самых ушей. Рыжая макушка буквально дымится. Он зажмуривает глаза. Ломает карандаши. Хлопает дверьми. Отталкивает. Еще десяток карандашей. Говорит заткнуться. Сжимает кулаки. Уходит. Ребята, у кого-нибудь есть карандаши? Они тогда остались вдвоем, потому что весь огонь, скопившийся в Хинате, пошел не в то русло. Не в кулаки, а в глотку. Подорвал весь запас самых отборных ругательств, которые только хранились под семью замками в его голове. Кагеяма не заставил себя ждать. Пару резких ответов, из-за которых команда покраснела еще больше, чем она была из-за громкой речи Хинаты, и выговор от командира заткнул два рта сразу. Что же, теперь они останутся одни. Спасибо, капитан. Ваше наказание сейчас как раз кстати. Кагеяма сложил руки. Он ждет. Понятия не имеет, что весь огонь еще не вышел. Хината — свеча. Она уже горит. Вспыхнула так ярко, и так давно. Просто Хината умеет терпеть. Но не сбивать пламя. Они остаются одни. Действительно. Здесь только они, и четыре стены пустого спортзала. Еще швабры, тряпки, ведра. Хмурый Хината и довольный Кагеяма. Они моют разные половины зала. Напряжение чувствуется в каждой точке помещения одинаково. — Зачем ты это делаешь? В затылок. Кагеяма чуть швабру не уронил. Не обернулся, но замер прямо так, на месте. — Ты серьезно? Ты издеваешься надо мной? Так нельзя, то, что ты пытаешься… Кагеяма фыркает. — …Неправильно. Ты хочешь поговорить? В чем твоя проблема? Почему мы не можем просто поговорить, черт возьми?! Тобио не помнил, что он ответил. Он не помнил, что сказал на это Хината. Кажется, ничего. Да-да, точно, ничего. Он просто откинул тряпку в сторону, и тогда, казалось, что-то щелкнуло в ухо. Треснуло. Лопнуло. Шоё устал считать капли. Чаша полетела на пол. А он — на Кагеяму. Он не размахивал руками, не обдумывая, куда направит кулак. Только вцепился в чужую футболку пальцами и потянул парня вниз. Кагеяма схватил его за запястья, не дал даже замахнуться, но кто сказал, что Хината стерпит и это? Лоб в лоб, и брюнет откидывает голову назад от резкого удара, и это действительно было больно, хорошо, это можно признать. Шоё шипит от боли, но лезет вперед, дальше. Свечи горят красиво. Кагеяма смотрит. Впитывает каждый момент. Он видит это впервые. Это все действительно происходит впервые. Глаза Хинаты. Его ярость. Взгляд. Трясущиеся губы. Эти эмоции. Как бы это ни было странно, он подмечает, что парень напротив выглядит просто потрясающе, сжимая кулак для следующего удара. Хината замахивается. Не смотря на то, что в ушах все еще звенит, он делает один точный удар прямо в нос. Что-то выкрикивает, и Кагеяма, прежде чем попробовать закрыться рукой, замечает блестящие глаза. Опять на мокром месте. Еще один удар, Хината все еще не отпускает его футболку. Давай, расслабься. Он здесь. Он готов. Пробуй. Все, что накопилось, можно отпустить. Течет вниз. По подбородку. Красная капля срывается вниз, прямо на белую футболку. Еще один удар, и Хината вскрикивает, потому что пугается сам. Его костяшки алые. Его глаза мокрые. Его руки трясутся. Кагеяма не отвечает. План рушится к чертям. Он утирает нос. Смотрит на Шоё. Ему плевать, с кем он в первый раз поцелуется. С кем он в первый раз обнимется слишком интимно. На чьем плече заснет. Плевать, кому в первый раз улыбнется так, как больше никому улыбаться не будет. Первая драка у него будет с Кагеямой. С ним. Это почему-то засело в мыслях. Хината действительно сделал это. Вмазал ему прямо по лицу несколько раз. Разогрел драку. Кагеяма стоял, пока Шоё был прямо напротив, сжимал одной рукой его футболку, другую занес для следующего удара, но просто не мог его сделать. По чужим щекам потекли слезы, и кулак заметно дрожал. Они не двигались. Кагеяма много чего не понимал. Нужна была инструкция к Хинате. Срочно. Кровь капает на пол, который он только что помыл. На футболку, которую придется постирать. Почему этого придурка все еще не хочется ударить?! Кагеяма хмурится от собственного бессилия. Замахивается. Хината дергается. Кулак замирает в воздухе. — Я не хочу… Хината всхлипывает. — Не с тобой. Как же ты не поймешь? Кагеяма чувствует, как замирает каждый нерв его лица из-за того, что пришлось услышать. Как он перестает дышать. Как вдруг сжимает пальцами чужую футболку и тянет паренька на себя. Чужие руки вдруг обхватывают его спину, а он сам прижимает к груди рыжую макушку. Плечи дрожат, и он только крепче обхватывает руками Хинату. — К-Кагеяма? — Заткнись, — сводит язык. — Пожалуйста. Они тогда остались одни. Действительно. Здесь только они, и четыре стены пустого спортзала. Еще швабры, тряпки, ведра. Дрожащий Хината и напуганный Кагеяма. Они стоят, обнявшись слишком крепко. Напряжение чувствуется в каждой точке их тел. — Прости, Хината. Тот не отвечает. Утыкается носом в заляпанную красным футболку. Но уголки его губ дрожат. Перестает дышать, когда Кагеяма кладет ладонь на рыжую макушку и запутывается в ней пальцами. Не сегодня. Не завтра. Никогда. Это будет вызов, который Кагеяма не сможет бросить, и который Хината совершенно точно никогда не сможет принять. Он умеет терпеть, а парень, который обнимает его посреди огромного зала, понимает это. Теперь. Хината выдыхает. Кагеяма закрывает глаза.