Disenchanted

Мы шли вместе по каменистой тропинке. Рука в руке. Как и обычно. Больше здесь никого не было, лишь Магнус и я. Стоял красивый солнечный день, несмотря на то, что наше занятие никак нельзя было назвать солнечным. Я удивлялся, почему солнце вообще вышло в этот день. Почему оно выходило каждый Божий день? Некоторые дни просто не заслуживали восходящего солнца. Когда мы наконец достигли места, я сжал ладонь Магнуса до такой степени, что мои костяшки пальцев побелели. Внезапно я осознал, что больше не хочу быть здесь. Все, чего я хотел, — это развернуться и убежать домой, никогда не возвращаться сюда. Меня не было в этом ужасном месте уже около года, так что я и забыл, как отвратительно было здесь находиться. Огромная волна эмоций захлестнула меня, возвращая в мою голову все эти воспоминания. Я сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя под контроль. Магнус опустился на землю, притягивая меня вслед за ним. Он расположил комиксы, купленные парой часов ранее, прямо на крошечной могилке, а на его лице появилась тень печальной улыбки. Аккуратно забрав у меня из рук цветы, он бережно положил их поверх комиксов, в то время как я буквально застыл на своем месте. Стараясь сдерживать слезы, я все же сумел выдавить из себя пару слов: «Прощай, Макс». А потом моя душа просто разлетелась на мелкие кусочки. Слезы все-таки хлынули из моих глаз, и я был не в состоянии сдерживать их. Мои мысли попали в плен лишь одной мысли: это была моя вина. Моя вина. Я почувствовал руки Магнуса, обвивающие меня и прижимающие ближе к нему. И это было то, в чем я действительно нуждался в этот момент. Нет, мне не были нужны пустые слова утешения или заверения в том, что сейчас Макс находится в лучшем месте. Мне вообще не были нужны слова, ведь понимающий все и без озвучивания человек сейчас стоял прямо рядом со мной, завлекая меня в свои теплые объятия. Мои всхлипы не прекращались, а желания сводились к одному — чтобы Макс был вновь с нами. Он ведь был таким молодым, практически начал жить так, как он хотел, только незадолго до своей смерти. И это было справедливо? Как? И что за больной человек опускается до детоубийства? За мыслями об этом ублюдке, что лишил Макса жизни, мои чувства грусти и печали превратились в ярость, но затем вновь вернулись в свое русло. Ведь это я оставил его одного, чтобы уйти на борьбу с демонами. Я был таким глупым, таким наивным, виня остальных, но ведь это была моя вина. Лишь моя вина. Магнус держал меня, пока я не успокоился. — Я знаю о чем ты думаешь, — тихо проговорил он, когда водопад моих слез превратился в тонкие ручейки. — Думаешь, что это твоя вина. Я не мог выговорить и слова, ограничиваясь лишь кивком и вытирая глаза. Магнус повернул мою голову так, чтобы наши взгляды встретились. — Я не хочу, чтобы ты когда-либо думал, что это твоя вина. Ты понимаешь меня? То, что произошло с Максом — не твоя вина, — я до сих пор не верил ему, но Магнус не сдавался, зная, что ему потребуется еще ни одно слово для моего переубеждения. — Себастьян, Джонатан, кто бы это ни был — вот те люди, которых стоит винить. Они испорченные люди, не заслуживающие жизни, не ты. Он отпустил меня, но только для того, чтобы утереть мои слезы подушечкой большого пальца. Я знал, насколько его ранят эти слезы на моем лице, стараясь успокоиться ради него. — Ненавижу видеть тебя таким. Это убивает меня, — Магнус подтвердил мои подозрения. — Я знаю, — сказал я, смотря куда угодно, только не на его лицо. Я чувствовал себя таким плаксой. — Я хочу помочь тебе, — он взял меня за руки. — Если ты будешь чувствовать себя так… пожалуйста, просто приди ко мне, не замыкайся в себе. — Хорошо, — со всхлипом произнес я, бросая последний взгляд на могилу. В голове всплыл образ Макса — слишком большие для него очки, вечно болтающиеся где-то на кончике носа, комиксы, которые он так любил читать, мечты, заполненные ожиданиями о его более старшем возрасте, когда он смог бы быть, как его братья… Я отвернулся, чувствуя новую волну слез. Магнус, я думаю, заметил это. — Идем домой, — негромко произнес он, и мы пошли по каменистой тропе. Рука в руке. Как и обычно.