бывшие

Полунина болела. Голова горела огнём, было до уколов в сердце холодно. Бледная голова металась по яркому полотну подушки и колючая проволока кислорода еле поступала в лёгкие. Она закрывает глаза и чувствует, как в ушах отчётливо бьётся сердце и шумит кипящая кровь. Ларису хватает только на то, чтобы взять таблетки с тумбочки, но, как назло, они соскальзывают и падают совсем бесшумно на пол. Девушка обречённо и хрипло выдыхает, пытаясь опустить руку достаточно низко, в попытке достать очень нужные лекарства. У Полуниной опускаются руки и она откидывается на подушку и хватается за лоб, говоря: «Боже». Ей отвратительно. Девушка обезоружена. Ещё месяц назад, она, уходя от Саши, кричала: «Жалкий эгоист! Ненавижу!» и была вполне готова уйти (в тот момент). А сейчас… сейчас её быстро грызёт собственная совесть и гордость, о, неумолимая гордость не даёт осуществить доведённый до автоматизма набор номера. А особенно сейчас в голове Полуниной множество мыслей, которые являются абсолютным бредом, но «а если я умру, а если я не увижу его больше» и она ревёт от беспомощности и одиночества. У Полуниной полный крах. У Полуниной слёзы по рябым щекам. У Полуниной всё-таки есть гордость. Когда воздух снова сотрясают рваные хрипы, Полуниной наплевать на гордость. Воздух душит огромной пуховой подушкой, голос понизился на целую октаву, даже руки подводят, и Ларисе нужна буквально минута, чтобы набрать родной номер. Но ведь он же единственный, кто может помочь в этой клетке Москвы. Напряжённый голос Могилёва раскрывает карты: - Алло. - Саш, нужна помощь. Приезжай ко мне. - Ты там же живёшь? - Да. – шумно выдыхает она. Ни «что случилось?», ни «какого чёрта?», ни «ты в своём уме?», ничего этого. Полунина знает: Саша в любой момент приедет, поможет, успокоит, пусть они и расстались чёртов месяц назад. Но только спасти их отношения Могилёв так и не смог. Не смог и оставил попытки. Теперь их объединяет только ужасное – «бывшие» и пару общих фотографий с поездки в Прагу. *** Саша знакомым движением руки отпирает тяжёлую дверь, бесшумно входит и вдыхает, пытаясь почувствовать знакомый аромат духов Полуниной. Но он встречает лишь смрадный запах лекарств и у него защемляет где-то в области сердца. Полунина всё отчётливо слышит и даже принимает позу поприличней. Саша подходит тихо – думает, что она спит. Кладёт руку на голову, градус которой повысился до высокой отметки и опускает глаза. Лариса резко распахивает глаза и сглатывает, не отрывая взгляд от Могилёва. Её запёкшиеся губы выпускали струи воздуха и твердили что-то явно лишнее, Полунина пела какие-то детские песни. И смотрела тоже по-детски. С ярко-выраженной надеждой и острой беспомощностью. - Что случилось? – наконец-то прерывает тишину он. - Заболела. – совсем неслышно хрипит Лариса. - Будем лечиться, - с воодушевлением произносит Саша и добавляет. – Ты совсем не меняешься. Она усмехается и просит дать упавшие таблетки. Мужчина поднимает с пола лекарство и говорит что-то про то, что это всё химия и просит сказать, где варенье и любимая Ларисой мята. Он отпаивает больную девушку почти всю ночь, меняет полотенца, намоченные ледяной водой и шепчет много успокаивающих слов. Полунина всю ночь спит, а под утро просыпается и видит Могилёва, спящего на небольшом кресле. Ей в разы легче. С Могилёвым всегда было легче. Лариса встаёт, озирается по сторонам и бредёт в ванную. Там она умывает лицо и снова чувствует ужасную, бьющую свинцовыми пулями в лоб и виски, боль. У Полуниной срывает тормоза и она облокачивается на раковину, выдавая глухие вдохи и всхлипы. Могилёв удушающе обнимает со спины и целует в шею. Девушка только кусает бледные губы и подаётся назад. Она кладёт голову ему на плечо и на его заботливый жест и фразу «температура?» хмыкает, смеётся и срывается. Полунина убирает его руки с талии, толкает, вырывается, кричит что-то про «так нельзя», «не хочу», «ничего не выйдет, Саш». Он смотрит ей глаза и ему абсолютно нечего сказать. Ему хочется укрыть её от всего мира, закрыть, сцепить руки за спиной и целовать - долго и много. Он опускает руки – видимо, понял, что эта ситуация заведомо предрешена. - Я не буду, Ларис, только скажи. - Я тоже не буду, Саш. Только не уходи пока.

Ты смотришь в глаза, но нечего сказать, И снова, и снова, и снова, И от тебя ничего, кроме боли и зла. И мы сами это не остановим. И спорим, что мы сможем не спорить, И пусть я тысячу раз не права, Но ты молчишь и от тебя ни слова. Ты можешь хоть что-то сказать?

Могилёв знает, Полунина ещё не раз его позовёт. И не раз заставит понервничать. Но он придёт и не раз спасёт эту жалкую девчонку и простит все её слова. Теперь их объединяет только ужасное – «бывшие» и пару общих фотографий с поездки в Прагу, а ещё и проблемы Ларисы. И как-то на автомате эти проблемы становятся общими.