Дорога: Санкт-Петербург - Москва

Всё забудется с летними грозами, И закружится жизнь не спеша. Нет той девочки с длинными косами, Лишь тихонечко плачет душа…

POV Миша Уже неделю мы с Сашей живём у Тихановой, а я всё никак не могу привыкнуть к новой обстановке. Сашка практически не спит, плачет по ночам, мы с мамой уже не знаем, что с ним сделать. Да и я, надо признаться, стал хуже спать. Меня не покидает мысль о том, что Настя могла обмануть меня, и всё это был дешёвый спектакль. А зачем ей нужен был ребёнок тогда? Для доказательства «любви» не обязательно беременеть, можно просто расписаться, чтобы штамп был. И в какой момент Настя решила меня обокрасть? С самого начала, или когда у неё закончились деньги, и она стала жить на улице? Может, и не хотела. Не знаю… Но факт её причастности к преступлениям есть, и я уже обращался в полицию, чтобы удостовериться в этом, всё подтвердили. Пришла очередная бессонная ночь. Сашка на какое-то время уснул, а я всё никак не мог, продолжая думать о всей случившейся ситуации. Зачем Наташе пристраивать такую обузу в виде нас троих? Живём мы у неё хорошо, ни в чём не нуждаемся, я через день ездил в Петербург, контролировал все заводы и фабрики. Мама сидела с Сашкой в это время, Наташа… а где Наташа? Она уже третий день не появляется дома и вообще не выходит на связь. Странно. Ладно, слова попытаюсь уснуть… *** Где-то через часа четыре я проснулся от резкого запаха гари, вскочил с кровати. Дом горел! Кругом был дым, через который рассмотреть что-либо было практически невозможно. Схватил Сашку, побежал в комнату к матери. Дверь, к удивлению, была полностью открыта, и именно оттуда распространялся дым… Горела кровать, на которой спала мама. Она полностью сгорела, от тела ничего не осталось кроме углей. К маме невозможно было подобраться, везде был огонь, но увидеть её я смог. Лучше бы я этого не делал. Делать было нечего, я наспех стал собирать документы и вещи, которые успел перевезти из Питера. Напихал полный рюкзак, накинул куртку и спустился на первый этаж дома. Там, прямо напротив двери, стояла Наташа с автоматом, направленным на лестницу, а теперь получается на меня. Где она только нашла оружие? Нет, только не сейчас! Всё, это конец. Сзади огонь, спереди Наташа. – Ждал меня, сладенький? – о, внимание на меня обратила. – Отпусти ребёночка. Или ногу прострелю… ему, – нет, всё, что угодно, но только не Сашку. Лучше вместе… На просьбу Наташи я лишь отрицательно помахал головой, не отпуская малыша. Она же не станет стрелять в него?! Или станет… – Ты тупой или я неясно выразилась? У тебя нет выхода, Миша. – Стреляй. А я убегу в огонь, – так, вот только отчаиваться не надо, она же блефует. – И ничего ты не получишь! – Глупый. Как видишь, мне не составляет труда убить человека. Твоя мамаша уже там, осталось расправиться с тобой, а мальчика отдам в детский дом. Ты мог догадываться, что там делают с детьми. Не хочешь, чтобы твоего изнасиловали, избили или покалечили, сломали рёбра? – или всё-таки не блефует? – Нет, Наташ, ты чего? Ты специально меня сюда заманила, чтобы потом убить, да? – осознавая ситуацию, я нехотя залился слезами. Сашка же уже давно стал плакать, боялся. – Не надо. Пожалуйста… Я же просил тебя не трогать хотя бы сына. – Ну, вот видишь, я не выполняю свои обещания! А теперь положи ребёночка на пол и подними руки, – я снова отказался выполнять её приказы. Возможно, зря. Наташа выстрелила в стену, прямо около моей головы. – Думаешь, я с тобой шутки буду шутить? Думай быстрее, болван, огонь близок. – Подожди, не стреляй, я положу Сашу, – медленно я начал приближаться к дивану и, соответственно, к Наташе. Сделав видимость, что кладу сына, я повернулся к Наташе спиной. Расстояние между мной и пушкой было меньше десяти сантиметров. Используя этот последний шанс, я резко подался назад всем телом. Автомат и рука Наташи повернулись в сторону, я побежал в противоположную, к выходу. Дверь была открыта. Пробегая дверной проём, я чуть не задел стеклянную дверь, в которую через секунду влетела пуля. Один осколок, который мог убить меня, попадя в голову, чудом пролетел мимо. Пока эта дура опомнилась, что надо бежать за мной, я практически скрылся в кустах. Наблюдаю её недоумённый вид, как она нервно ходит вокруг дома и вглядывается в каждую травинку. Благо место, где я спрятался с сыном, удачно закрывалось дымом от пожара, что создавало дополнительную защиту. Просидев в кустах минут десять, Наташу я больше не видел. Поймал попутную машину и с Сашей отправился в Петербург… Успокоив и уложив сына, бросился к телефону, чтобы узнать свежую информацию о Насте. Позвонил знакомому по работе, который всегда знал, что происходит в данный момент в криминальном мире. Как оказалось, Настя уже двое суток пребывала в камере, её приговорили к трём годам. Накладывалось ко всему прочему ещё и изнасилование меня, точнее попытка. Не знаю, как это стало известно, но это тот случай, когда Настя забеременела. Помочь ей не удалось, да и я не горел желанием это делать. Лучше воспитывать сына одному, чем с уголовницей. Кстати, когда Настя получила срок, то нас сразу развели. Даже без моего согласия или присутствия. Наверное, к лучшему. С этого момента мне стало абсолютно плевать на жизнь бывшей жены. Главным сейчас было поддержание бизнеса и воспитание сына. Я один у него остался. А если и со мной что-то случится? У него ведь больше никого нет, вообще. Детский дом… Нет, не хочу думать об этом, а то расплачусь снова. Нельзя при Сашке, а то подумает, что его отец – тряпка какая-то. На следующий день мне позвонили из полиции. Сообщили, что за обедом Настя разбила стакан и осколками порезала себе вены. А я даже и не плакал, не жалко. По матери нужно плакать, а не по таким сукам, которые ради своего удовлетворения пойдут на всё, даже на ребёнка. Собственно всё, никого у меня не осталось, только Сашка. Вырастить его надо, на ноги поднять. Аккуратным быть, чтобы и отца не лишился. – Всё у нас с тобой будет хорошо, я тебе обещаю, – пришёл к Сашке, а он и не спал даже, тоже переживает. Взял малыша на руки, глажу по головке и плачу… – Главное, сынок, нам с тобой выжить.