В идеальных отношениях чистая любовь и грязный секс дополняют, а не исключают друг друга. Брайанна Рид. Ветви Дуба. Дэниел Фордж
Толком не успев начать встречаться, Леон с Греем получили добрую порцию фраз по типу: «Боже, вы такая милая пара», «Я никогда не видела ничего милее вас обоих», «Вы просто скопление всего самого милого в этом мире. Эй, пригласите меня на свадьбу?». Леон учился на пятом курсе и был манерным, спокойным и сдержанным. Носил золотые часы, имел голливудскую улыбку и каждое «отлично» всегда было безусловно заслужено. Грей — на первом. Ростом ниже среднего, всегда в милой и одновременно строгой одежде и с, хоть и тяжелым взглядом, но прекрасными глазами. И невероятно крутыми ресницами — ему не нужна ни тушь, ни подводка. У Грея был выразительный взгляд и едва пухлые губы, а ещё великолепная бледная кожа — такая аристократичная бледность, на самом деле, дорогого стоит. Грей нравился всем — своей какой-то чувственностью, милым поведением и скромностью. Альфы, которые западали на него, знали, что такого только на руках носить да цветы дарить. А сексом заниматься только в кровати, медленно и чувственно. И целовать в шею по утрам. Грей нравился всем, в общем-то. Точно так же, как и Леон. И это почти не удивительно, что два эпицентра чужих симпатий обожали друг друга до дрожи в коленках. Оба сначала пытались как-то скрывать свои отношения, но получалось это, как они поняли, плохо, поскольку через неделю ровным счётом все знали о их далеко не дружбе. Никто ни разу не видел, чтобы они страстно зажимались в углах. Видели, каким взглядом смотрят друг на друга, видели нежные поцелуи, видели, как Леон обнимает и как что-то, наверняка, нежное на ухо шепчет. Видели, как Грей смеётся рядом с ним. Видели, как за руки держатся, как улыбаются друг другу. И ничего развращенного, резкого и капли грубого не было. Это всех умиляло до такой степени, что, видя их в столовой или в коридоре, невольно улыбались.***
— Слушай, бро, — альфа ткнул Леона в бок. — Вот, смотрю на Грея: низкий такой, худенький и вот давно вопрос такой появился. Вы в плане секса такие же милые, как и во всех этих поцелуях? Нет, ну, серьезно, я бы его, наверное, в постели бы сломать боялся. — Ну… да. Конечно, иначе и быть не может, — он кивнул, едва усмехнувшись. — Эй, я серьезно. — Чувак, забей пока на то, как именно я его трахаю, окей? ____________ Грей, не устоявший на коленях, подался телом вперёд, едва не ударившись головой об пол. Ему ещё хватило силы справиться со своим телом и приземлиться головой более-менее удачно. Он оперся на щеку. Кляп мешал нормально сглатывать слюну, и воздух, казалось, едва попадал в лёгкие. — Что, устал уже? — спросил Леон, проводя краем стека по выделяющимся позвонкам. Грей кое-как отрицательно покачал головой. Он не видел из-за повязки Леона, но чувствовал его рядом — тепло, запах, силу. От этого всё внутри будто скручивалось и болезненно ныло. Между ног было невероятно мокро и жарко, казалось, что если Леон не засунет в него хоть что-нибудь, то он прямо сейчас потеряет сознание. Леон довольно кивнул и хлестанул стеком по открывшимся ему ягодицам. Грей что-то неясно промычал и дёрнул бёдрами вверх. Альфа усмехнулся, прежде чем ещё пару раз уверенно ударить по упругой коже. Омега ерзал, подавался бёдрами к дорогой коже стека и то ли мычал, то ли пытался стонать сквозь металлический шарик. Альфа издевательски медленно прошелся теплой кожей между ягодиц, собирая омежью обильно выступающую смазку. Грей жалостливо проскулил когда, всё же, относительно несильный удар стека сошёл на расслабленный вход, заставив тут же напрячься и сжаться. За ним последовал ещё один. — Я не люблю, когда ты напрягаешься. Тем более напрягаешься тогда, когда тебе это нравится, — прокомментировал свои действия альфа, убирая стек и поднося кончик к своему лицу. Он прошелся языком по стеку, пробуя на вкус омежью смазку. — Ты очарователен на вкус. Мужчина откинул трость и стал на колени рядом с омегой, проводя рукой по его дрожащей спине. Он прошёлся пальцами по позвонку, потом вниз, поглаживая ладонью мягкие ягодицы и, не удержавшись, сжал в ладони. Грей вздрогнул, когда Леон хорошенько шлепнул его ладонью. Потом ещё пару раз, заставив учащённо задышать ртом сквозь кляп. Он выгнулся в спине, когда два пальца резко оказались в нём, ритмично трахая. Леон закусил губу, когда едва смог просунуть в него свои пальцы. В Грее так мокро, жарко, туго, совершенно нет места и…. господиблять как же круто. Леон хочет его. Хочет трахнуть так, чтобы он потом ноги боялся вместе свести. Грей хнычет, ёрзает, его ноги будто разъезжаются, а сам он желает насадиться на пальцы глубже. От быстрых движений пальцев смазка выделяется обильнее и от каждого движения раздаются звуки от мокрых хлюпков. Леон свободной рукой расстегивает ремешок кляпа, тут же слыша тихие стоны. Он протолкнул два пальца в рот парня и тот сразу же обхватил их, старательно сося и облизывая. Альфа медленно протолкнул внутрь омеги третий палец, пачкая в смазке. Без растяжки нельзя было брать Грея — сколько бы он его не трахал, с какими бы игрушками не баловался, Грей всегда оставался невероятно узким. Но это возбуждало до одури. — Блять, — рычит Леон, кусая парня за шею. Грей едва прикусил пальцы мужчины, продолжая облизывать. Сделав ещё пару толчков Леон, убедившись, что омега сможет принять его безболезненно, спешно убрал от него руки. Он встал на ноги, расстегивая ремень и одновременно смотря на омегу: выгнутая спина, оттопыренная задница и широко расставленные ноги, открывшийся перед Леоном расслабленный и весь влажный вход. Он закусил губу, когда расстегнул свой ремень и стащил с себя штаны с бельем. Вновь присев на колени, но теперь ровно позади Грея, уперевшись членом в тёплый вход, он освободил его запястья из кожаных браслетов. Парень тут же опёрся ими об пол и, кажется, хотел встать, но Бастия остановил его, сказав: — Тише, ты не заслужил сегодня, чтобы я брал тебя на кровати, — он взял кожаный ремень, застегнув его около шеи дрожавшего парня. — Господин, пожалуйста, — тяжело дыша прошептал Грей, дёрнув бёдрами. — Пожалуйста что? — спрашивает мужчина, потянув ремень на себя, заставив, тем самым, Грея откинуть голову назад. — Возьмите меня, умоляю. Леон усмехнулся и резко вошёл в омегу. Грей жалостливо всхлипнул и изогнулся в спине. — Не молчи, — напряжённо сказал Леон, побоявшись того, что мог причинить своей напористостью боль омеге — иногда он забывал об узости своего партнера. — Ещё, Господин, пожалуйста, — хриплым голосом прошептал омега, повиляв бёдрами. Мужчина выдохнул и двинулся бёдрами вперёд, сжав свободной рукой бедро парня. Грей дёргается, стонет, выгибается, двигает бедрами как последняя блядь и шепчет: «Да, да, ещё, умоляю, да». В нём так туго, что Леон удивляется, как он не кончил только от ощущения узости омеги. Мужчина кусает губу, тянет ремень сильнее на себя, едва придушивая Грея и трахает так глубоко, как это вообще возможно — вгоняет член до самого основания, из-за чего каждый раз раздаётся звук от шлепка и громкое пошлое хлюпанье от избытка смазки. Он шлёпнул омегу по ягодицам, из-за чего тот дёрнулся и вновь подался бёдрами навстречу. — Вот же шлюха, — фыркает Леон, сжимая рукой бедро и опять шлёпая. И, нагибаясь к уху изнемогающего омеги, шепчет: — Моя личная шлюха, — Леон кусает за мочку, а после затылок и шею, из-за чего Грей тихо всхлипывает и опускает голову вниз, открывая Леону шею. Омега ерзает, громко стонет, чуть ли не кричит и выпячивает задницу как можно сильнее, пытаясь насадиться глубже. Леон целует позвонки, сжимает бёдра парня до синяков и хрипит: — Кончи для меня. Грей вздрагивает и наконец-то позволяет себе расслабиться. Омега, простонав «Господин», кончил, бессильно оперившись грудью на пол. Леон, почувствовав, как около его члена ритмично запульсировали стенки, убедился, что парень получил свою дозу удовольствия, вошёл до основания и, приглушённо застонав, кончил глубоко в омегу. Отдышавшись, он выпрямился, из-за чего член выскользнул из раскрытого входа. По внутренней стороне бедер потекла сперма вперемешку с омежьей смазкой. — Ты как? — ласково спросил альфа, погладив мокрую спину. — Колени болят, Го… — Сессия окончена, — прервал его Леон, дотягиваясь рукой до тумбочки, чтобы взять салфетки. — Тогда иди нахер, — обиженно всхлипнул омега. — Что? — Леон удивлённо вздернул бровь, вытирая ноги парня от смазки и спермы. — На кровать меня сначала положи, у меня коленки, наверное, в кровавое месиво. — Не говори глупостей, — альфа подхватил Грея на руки, уложив на рядом стоявшую кровать, быстро стянув с его шеи кожаный ремень, едва пройдясь пальцами по покрасневшей коже. Он улыбнулся, когда стянул с него повязку — глаза влажные, значит, понравилось. У Грея всегда глаза слезятся, когда ему слишком хорошо. Леон поцеловал в плечо, позже — в губы. Грей не отвернулся — точно не обиделся, чего боялся Леон. — Так что за посылания? — «Ты не заслужил, бла-бла-бла». И чем же это я не заслужил? У меня уже тогда колени ужасно болели, а во время секса так вообще! Ты думай хоть иногда! — Если тебе было так неприятно, то ты знаешь наш знак — твои пальцы были свободны, ты бы мог показать мне, и я бы остановился. — Было не настолько больно, — фыркнул Грей, позволяя заключить себя в крепкие объятья. — Это, вообще-то, твоя обязанность: думать о моём комфорте. — Хорошо, я учту это в следующий раз, — Леон ласково чмокнул того в макушку. — Но всё хорошо было, в принципе. Мне понравилось. Спасибо, — Грей уткнулся носом в шею Леона, обняв руками за плечи. — Ты, между прочим, чертовски сексуальный в той позе. Грей чуть отпрянул, посмотрев тому в глаза, смущённо улыбнувшись. — Так забавно, получается. В жизни с меня пылинки сдуваешь, малышом называешь, обнимаешь так ласково, целуешь аккуратно, а в постели прямо…. Прямо невозможно. — Это баланс, — Бастия усмехнулся, сильнее прижав к себе. — А ведь одна половина в университете думает, что у нас ещё не было, а другая, что мы занимаемся этим на розовых простынях. Представляю, как бы они удивились, если бы они узнали, что ты на первом свидании сказал: «я понимаю, что я весь такой хрупкий, но я хочу трахаться. С удушьем, поркой и грязными словечками». — Это вообще не их дело. Бесят. И, раз на то пошло, то, думаю, омеги удивятся, если увидят у такого хорошего интеллигентного альфы в шкафчике плётки, целый набор хвостиков-пробок и наручники. — Моя интеллигентность мешает мне выпороть ночью моего омегу? — Леон усмехнулся, погладив спину парня. — А что мне мешает получать удовольствие от бондажа и жёсткого секса? — Действительно. В любом случаем, мы с тобой сошлись. — И да, начинай пользоваться презервативами. А то эти таблетки уже в печенках сидят, если не глубже. — Окей, но есть возможность беременности. Я, конечно, не против детей, но тебе бы надо было сначала окончить. — Ты ещё не надел презерватив, но уже думаешь о ребёнке, — Грей чуть поёрзал. — А ты в курсе, что во время беременности могут быть всякие смены настроения, даже характера? Вот вдруг я буду хотеть только нежного секса под Эниигму? Потерпишь? — Я буду терпеть даже в том случае, если ты не захочешь все эти месяцы заниматься сексом в принципе. — Ты такой милый, — омега улыбнулся. — А пока надо купить новый флогер. И пробку. Можно ещё анальные шарики новые. О, я ещё видел зажимы с вибрацией. С вибрацией! Вот. Их тоже надо. И презервативы. Или сам эти таблетки пей, — Грей кивнул сам себе и поудобней улёгся под бок мужчины, закрыв глаза. — Я очень рад, что ты знаешь, чего хочешь, но тебе реферат на завтра делать. — К чёрту. Простит, думаю. Я же такой хороший, утю-тю, блять. — Даже не знаю, с чего бы они больше офигели: с твоей любви к жесткому сексу или тому, что ты, на самом деле, не такой уж и милый. — Я никому ничего не обещал. Спи лучше. Я люблю тебя. Очень. Леон, улыбнувшись, выключил свет и, уткнувшись носом в тёмную макушку, на выдохе: «Я тоже». Грей — это один сплошной контраст того, что Леон обожает.