***
За месяц Джин стала одной из самых лучших учениц, не ставя себе такую цель. Просто Грей без особых усилий училась владеть своими силами. Она впитывала информацию, словно губка. Ее интересовало все, от истории до литературы. На уроках, что проводил Чарльз Ксавье, она ловила каждое его слово. Джин чувствовала, что он понимает и знает все о ней. И не только о ней - о любом из учеников. Каждого из них он называл по имени, для каждого из них стал ближе, чем семья и друзья, потому что в его глазах никто никогда не видел этого огонька страха. Никогда, даже когда боялся ты сам. Чарльз Ксавье наблюдал за учениками, юными душами, что он взял под свое крыло. Дети увлеченно бегали по обширной территории особняка играя в мяч, или просто сидели на газоне небольшими группами, разговаривая, смеясь. Было видно, что каждый из них стал спокойнее, радостнее. Они уже не боялись быть мишенями для смешков, угроз и косых взглядов, не боялись собственных сил. В первую очередь они были просто подростками, и это был первый шаг в его борьбе за тот мир, где не будет противостояния людей и мутантов. Тут его взгляд упал на маленькую фигурку в тени дерева. Как обычно Джин сидела в стороне с книгой в руках. Мужчина нахмурился. За все то время, что девочка провела здесь, у нее так и не появились друзья. Дети сторонились ее, и Ксавье отчасти понимал их. В первую ночь в особняке, немного после полуночи, крик, переходящий в стон, прокатился по всему особняку, содрогая стены. Невольно задевал сознание всех, пугая. Чарльз вздрогнул, чувствуя боль и жар, прокатившиеся по всему телу. Мужчина не сразу осознал, что эта боль не его, но он точно знал, чья она, уже пересаживаясь в кресло и направляясь к двери. Джин металась по постели. Весь ее лоб был покрыт испариной. Дыхание было прерывистым, она то хватала ртом воздух, то начинала стонать. — Джин? — тихо позвал Ксавье девочку, пытаясь проникнуть в сознание, но наткнулся на огненную стену. Телепата снова обдало жаром, словно он вплотную приблизился к открытому огню. Как можно осторожнее он надавил на стену в сознании ребёнка, стараясь найти в ней брешь, и еще раз позвал Джин. Девочка вздрогнула и распахнула глаза. Все еще плохо осознавая, где она, резко села на постели и, подтянув к себе колени, смотрела в пространство. — Джин?! — громче позвал Ксавье, но девочка не прореагировала. Чарльз пересел на постель и дотронулся до девочки. Дернувшись, она посмотрела на мужчину. — Мистер Ксавье? — Ты в порядке? — всматриваясь в бледное лицо с широко распахнутыми зелеными глазами. — Нет, — покачала она головой. — Я устала, кошмары… Я не знаю, откуда они приходят, но мне страшно. Она задрожала всем телом. Ксавье приобнял девочку за плечи: — Тише, я помогу тебе. Ты мне веришь? Джин закивала. — А теперь постарайся уснуть, — улыбнулся Чарльз, видя, насколько девочка измотана. — А если… — Не волнуйся, я не допущу, чтобы тебе снова приснился кошмар, — уверил он ее. Девочка послушно легла на подушку и закрыла глаза, чувствуя легкое прикосновение к своему лбу и такое же ненавязчивое прикосновение к ее сознанию и погрузилась в сон. — Спокойных снов, Джин, — прошептал Чарльз, ощущая, как девочка доверчиво открывает перед ним сознание. С тех пор Ксавье почти каждую ночь охранял сон своей талантливой ученицы. Кошмары отступили, но Чарльзу до сих пор не удавалось понять причину их возникновения. — Джин, как твои дела? — подъехал к ней Чарльз. — Профессор, — улыбнулась девочка. — Все хорошо. Действительно, когда кошмары прекратили мучить ее каждую ночь, девочка уже не выглядела такой бледной и стала чаще улыбаться. — Я рад, — улыбнулся в ответ Ксавье. Ребята, играющие в мяч, огорченно вскрикнули, привлекая к себе внимание. Мячик застрял среди веток высокого дерева, стоящего неподалеку. Джин, не раздумывая долго, изящным движением ладони заставила мяч выпутаться из крепких объятий и поплыть по воздуху, прямо в руки одному из ребят. Тот, благодарно кивнув, вернулся продолжать игру. — Почему ты не пойдешь поиграть с ними? — посмотрел на ученицу Ксавье. — Мне не хочется, — склоняясь над книгой, бормочет девочка. — Джин, я прекрасно знаю, когда мне лгут, — с легким упреком в голосе произнес Чарльз. Девочка, вздохнув, отложила книгу и посмотрела на мужчину: — Вы не хуже меня ощущаете этот страх. Они боятся меня. — Они боятся неизвестности. Если бы ты попыталась… Друзья необходимы всем. — Мне действительно не хочется, — девочка умоляюще смотрит на него, прося оставить эту тему. — У меня и раньше было мало друзей. — Хорошо, — уступает Ксавье, — но ты не должна становиться заложницей страха. Придет время, и ты сможешь совладать со своими силами, даже с теми, что сейчас тебя пугают. Джин поджимает губы и кивает. Она хочет верить, но пока не слишком получается. Хэнк спешит по направлению к ним сообщить о приезде новых учеников. — Прости, — вежливо кивает Ксавье, разворачивая кресло по направлению к особняку. Джин просто кивает, снова возвращаясь к чтению. Обязанности директора школы практически не оставляют свободного времени, и она это понимает, но все же. — Профессор, — окликает она его телепатически. — Да, Джин? — моментально отозвался он. — А Вы мой друг? — вопрос был по-детски наивным, но отчаянно важным. — Конечно, навсегда. И обращайся ко мне на ты, пожалуйста. — Хорошо, — облегчение и радость легко читались в ее мыслях. Джин впервые за долгое время чувствует себя счастливой.***
Три года пролетели быстро. Джин Грей уже не угловатый подросток, а симпатичная молодая девушка, привлекающая внимание многих ребят, но, кажется, не придающая этому никакого значения. Не по годам взрослая и серьезная, она заслужила репутацию пай-девочки, заучки и любимицы. К ней обращаются с просьбой списать или объяснить то, что не поняли на уроке, но каждый помнит о том, что она видит все их мысли, желания и страхи. Все держат дистанцию, совершенно не понимая, что девушке безразличны маленькие тайны о том, кто с кем поцеловался, или где спрятана заначка в виде шоколадных конфет, или пары долларов. Она благодарна Профессору, что он научил ее блокировать способности. Это хоть немного уменьшало поток чужих мыслей в ее голове. Джин оставалось только догадываться, как справляется с этим сам Профессор, но понимание того, что испытывает сам Ксавье, сближало ее с ним, заставляя еще больше восхищаться своим наставником. Не только чувство восхищения и благодарности Джин испытывала к директору школы. Она не могла бы точно сказать, когда влюбилась в Чарльза Ксавье, но точно могла назвать момент осознания собственных чувств. Когда в очередную ночь сила, ярость, пламя, живущие внутри, искали выхода, и она металась от страха и беспомощности, с ясностью понимая одно: что не должна допустить этого. Вырваться из кошмара удалось только благодаря его голосу, зовущему ее. Чарльз сидел рядом на постели и держал ее ладонь в своей. Джин села, ее до сих пор трясло. От бессилия хотелось разрыдаться и не в силах больше сдерживаться она так и сделала, уткнувшись в его плечо и чувствуя, как его руки ласково успокаивающе гладят ее по спине и волосам: — Тише, Джин, это всего лишь кошмар. Я с тобой. От голоса мужчины становилось спокойнее. Его тепло, аромат парфюма, или просто его тела, тембр его голоса, — это все словно проникало под кожу, заставляя сердце биться чаще, горло пересохнуть. Захотелось прижаться еще сильнее и прикоснуться губами к жилке на шее. Понимание этого желания, как и влечения, завязавшегося где-то внизу живота, заставили Джин буквально отскочить от мужчины. Она уставилась в мокрое пятно на его рубашке, оставленное от ее слез. «Заметил ли он? Понял ли?» — щеки покрыл румянец стыда, и Джин была благодарна за темноту вокруг. — Джин, все в порядке? — голос мужчины был по-будничному вежливым, и даже если он и заметил, девушка знала: ни словом, ни взглядом, ни мыслью он не покажет этого. — Да, — она, наконец, отважилась поднять голову и посмотреть ему в лицо. — Это просто кошмар. Прости. — Все хорошо, ложись спать, — он пересел обратно в кресло. — Спокойных снов, Джин. — Спокойных снов, Чарльз, — откликнулась она, когда мужчина был уже у самых дверей. Ксавье сидел в кабинете, крутя в ладонях уже остывшую чашку с чаем, хотя, честно, выпил бы что покрепче. Неприятное чувство растерянности и собственного бессилия напомнило ему о не самых лучших временах десятилетней давности. Тогда он бежал от себя, от прошлого, от своих сил, заливая их в том числе и алкоголем. Мужчина откинул эти воспоминания. Сейчас сумбур в его жизнь пришел с одним коротким именем, наивным взглядом зеленых глаз и рыжим водопадом волос. Для Ксавье не было секретом, что юные ученицы его школы, находящиеся в той шаткой стадии отрочества, смотрят на него не только как на учителя. От его глаз не укрывались ни короткие юбочки, ни заигрывающие взгляды из-под ресниц. Тихие вздохи, перешептывания и иногда откровенные фантазии, насколько они могут быть откровенными у девочек-подростков, образами вспыхивали и тут же гасли в его сознании. Чарльз не придавал этому значения, не поучал, не журил, понимая, что вскоре первая влюбленность пройдет, и мысли юной леди будет занимать кто-то иной - не стоит только заострять на этом внимания. Да, по чести сказать, его самолюбию несколько льстила такая популярность среди школьниц. Вот только Джин, всегда державшаяся серьезнее, взрослее сверстниц... Он и не подумал, что она…Но был ли повод так тревожиться? Он знал ее лучше всех, так как многому о ее даре он учил ее сам. И точно знал: что бы она ни испытывала к нему, это никогда не перейдет за границу чего-то недозволенного. Вот только он не мог сам гарантировать, что ничего не испытывает к своей ученице. Ксавье был нормальным взрослым мужчиной со всеми вытекающими отсюда потребностями, даже несмотря на травму. Но после тех событий, тех чувств к Мойре он не хотел больше связываться с чем-то серьезным, и явно не стоило даже задумываться о каких-либо чувствах к собственной воспитаннице. Их нужно было выжечь и не в коем случае не показывать, никому. У нее это пройдет, а он… Он привык терять тех, кто ему дороже всего. У него есть его мечта, его детище, его школа. Выпив залпом остывший чай, он поставил чашку так, что блюдце жалобно звякнуло, но уцелело. Нужно было готовиться к сегодняшнему уроку. Джин спускалась по лестнице на первый этаж, держа в руках несколько тетрадей и учебников. Она шла, телепатически ощущая весь особняк, каждого находящегося здесь. Стоило ей сосредоточиться, и она могла бы прочитать мысли любого, но сейчас ее интересовал только один человек, находящийся в доме. Голос Чарльза Ксавье каждым словом проникал внутрь нее, разливался по венам и дрожью входил в сердце. Девушка слышала его, но не слушала, просто наслаждаясь каждым оттенком, тембром любимого голоса. Это было ужасно глупо, и ей нужно перестать думать о Чарльзе так, но она ничего не могла с собой поделать. Довольно сильный толчок вывел ее из мечтаний, она выпустила из рук учебники и тетради. — Смотри, куда идешь, — телепатически фыркнула она, занятая тем, что с помощью телекинеза собирала конспекты в ровную стопку, повисшую в воздухе. — Не могу, — довольно грубо отозвались в ответ. Джин взглянула на грубияна. Парень с белой повязкой на глазах явно чувствовал себя неуютно. — Ты с кем разговариваешь? — обратился к парню второй незнакомец, державший новичка под локоть. — Со мной, — объяснила Джин. — Я услышал тебя в голове? — удивленно произнес парень с повязкой. — Я — телепат. Я читаю мысли. — В мою голову не лезь, — сразу ощетинился новенький. — Ни к чему мне там странные девчонки. Давно никто не позволял здесь себе такую открытую грубость. Воскрешая давние воспоминания о том, как гнобили ее в той школе. Гордо вскинув голову, и оценивающим взглядом посмотрев на парня, Джин легко и незаметно для него самого скользнула в его разум, найдя что-то о детских воспоминаниях и о девчонке, что нравится ему в классе, и о ее дружке-переростке, от которого Скотт, а новичка звали именно так, часто получал. — Не волнуйся, там нет ничего интересного, Скотт, — язвительно сообщает она, гордо поворачиваясь и спеша на урок. — Стой! — окликает он ее. — Я не говорил своего имени. — Нет, не говорил, — фыркает Джин, обдумывая, а не пойти ли ей на стрельбище, попрактиковаться в стрельбе из лука, представляя вместо мишени грубияна — новичка. Казалось, невидимая волна прокатилась по всему особняку, сотрясая школу до основания, поселяя панику и страх в разум каждого. Ксавье ощутил это сильнее, чем все остальные и поспешил всех успокоить. Дети, напуганные, стояли в дверях своих комнат, смотрели в сторону комнаты, откуда был слышен громкий крик, сейчас перешедший в тихий плач. Переминаясь с ноги на ногу, они боялись сделать шаг вперед или назад. — Все по кроватям, — проезжая мимо, разгонял учеников по комнатам Чарльз. — Джесси, иди спать. Давайте быстро по кроватям. Кэрри-Энн, быстро спать. У ее комнаты уже стоял Хэнк. — Никогда не видел её такой, — сообщил он Чарльзу, открывая перед ним дверь. — Я тоже, — согласился мужчина. — Проследить, чтобы дети сюда не зашли, — обратился он к Хэнку, въезжая в комнату. Джин металась по кровати, вздрагивая всем телом, комкая пальцами ткань одеяла. Испарина покрыла ее лоб, а дыхание стало рваным. Он осмотрелся. В комнате было жарко, тлеющие обои распространяли по комнате неприятный запах гари. Огонь из ее снов вырывался в реальный мир, несмотря на все ее сопротивление. Телепатические поле девушки расширилось, окутывая всю ее. — Джин, — позвал Чарльз девушку. Это не возымело никакого эффекта. Он попытался телепатически пробиться в ее кошмар. Преодоление поля отозвалось в мозгу множеством острых игл. Чарльз придвинулся ближе, нависнув над девушкой, пальцы коснулись ее лба, в надежде, что физический контакт поможет пройти сквозь стену огня, что плотным кольцом окружило ее сознание. Вспышки ужасных разрушений, множество, боли, криков, отчаянья и смерти прорезали разум так, что ему пришлось стиснуть зубы и глухо застонать. — Джин! — позвал он девушку телепатически и голосом настолько громко, насколько мог. Она дернулась, выгибаясь дугой, так что казалось, что все тело приподнялось над кроватью, а ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Ксавье и с судорожный вздохом распахнула глаза, в которых все еще плескался только что пережитый ужас. Упав на постель, Джин приподнялась, натянув одеяло до самого подбородка. Чарльз и сам выглядит не лучше. Они оба судорожно дышали, стараясь прийти в себя. — Я видела Конец Света, — дрожащим голосом произносит она. — Чувствовала множество смертей. Чарльз хмурится, но пытается ее успокоить. Разве он может поступить иначе? — Это был просто сон, — ложь - они оба это знают — Похоже на реальность, — отрицательно мотает она головой. — Я знаю, — у Ксавье до сих пор темно перед глазами. — Твой мозг настолько мощный, что может убедить себя. — Нет-нет, — дыхание снова сбивается, а в голосе слышны нотки истерики. — Это не чтение мыслей, не телекинез. Это другое… темная сила внутри, и она растет, как пламя. Я думала, все прошло. Джин отворачивается, пряча взгляд. Он знает, что внутри ее головы живет кто-то или что-то. Он не может не знать. Чарльз сам помогал справляться ей с этим. - Так есть, так будет, — его голос становится мягче, словно она опять маленькая тринадцатилетняя девочка. — Немного терпения. — Нет! Нет! Ты не знаешь, что значит бояться закрыть глаза! Быть запертой внутри собственной головы, — девушку начинает потряхивать. — О, я знаю, — с печальной улыбкой отвечает Чарльз. — Еще не так давно и меня преследовали голоса людей. Их страдание, их боль, их тайны. Джин смотрит на него, силясь поверить, что этот мудрый сильный мужчина когда-то тоже бежал от себя, от своих сил. — Я боюсь, что кто-нибудь пострадает из-за меня, — опустив голову, признается она в своем самом главном страхе. Он пересаживается к ней на кровать. Его ладонь накрывает ее похолодевшие пальцы. Ощущая его тепло, Джин успокаивается. Хочется прижаться сильнее, чтоб взять частичку его силы, его уверенности. Смотрит в его глаза, в них абсолютное понимание и нежность. Его взгляд словно ласка. — Засыпай, — тихо шепчет Чарльз. Она послушно опускается на подушку, продолжая смотреть ему в глаза. Волны нежности проходят по ее телу, баюкая, отстраняя картины ужасной катастрофы. Страх отступает. Джин не знает, что это точно: ее воображение или воздействие самого Ксавье, - но это не столь важно. — Обычно все боятся того, чего не понимают, — он склоняется к ней, накрывая ладонью ее лоб. — Ты научишься контролировать свою силу, и когда это произойдет, ты не будешь бояться. Его лицо так близко, его губы. Кажется, подайся она чуть вперед и… Но Джин боится пошевелиться, даже боится думать об этом. И тут он сам склоняется и целует ее в лоб. Целомудренный, почти отеческий поцелуй, но сердце все равно выпрыгивает из груди. Ксавье отстраняется, ругая себя. Он всего лишь хотел утешить, успокоить девушку, но ее эмоции, ее отклик на него, ее чувственность, накрывают не меньше, чем волна огня из ее сна. «Что же ты делаешь, Джин? Ты сама не представляешь», — пересаживаясь обратно на кресло, вздыхает Чарльз. Только присутствие Хэнка у дверей и его собственное самообладание останавливают мужчину, чтобы опуститься ниже к ее губам. — Засыпай, Джин, не бойся ничего, — улыбаясь одними уголками губ, произносит он, разворачивая кресло к двери. Несмотря на все его слова, Чарльз и сам не был уверен, что те ужасные картинки, которые мелькали в сознании Джин, были просто фантазиями. Кошмары девушки и раньше были наполнены огнем и мраком, но такого всепоглощающего ужаса, в них не было никогда. Да и землетрясение, предшествующее всему, волновало его. Мужчина поспешил к Церебро.***
Джин шла по длинным коридорам военной базы в поисках генераторов для отключения электричества. Стараясь уследить за тем, что иллюзия невидимости для мимо проходящих солдат не исчезла с них троих. Так случилось, что за последние несколько часов ее мир буквально перевернулся. Вот они возвращаются с небольшой несанкционированной прогулки, обсуждая увиденный в кинотеатре фильм, а вот уже прячутся на развалинах особняка от неизвестных солдат, вырубивших волновой пушкой всех остальных и взявших в плен Хэнка, Мистику и незнакомых ей парня и женщину. Что случилось с особняком? Кто эти солдаты? И главный вопрос: «Где Чарльз?» — все это мучило девушку, но сейчас было не время и не место размышлять и предаваться страхам, что холодят руки. Так случилось, что только ей в компании двух новичков, один из которых совсем не умеет управлять своими силами, а второй едва ли понимает по-английски больше десяти слов, — приходится спасать всех остальных. Она не могла сдаться, не могла дать слабину. Чарльз верил в нее, даже если она сама не верила, и пришло время доказать, что она хорошая ученица. И тут голос Ксавье, зазвучавший со всех сторон, заставил её вздрогнуть и облегченно выдохнуть: «Он жив». Объявление Конца Света — Апокалипсиса — из уст человека, борющегося за жизнь, за мир, казалось глупой насмешкой. «Джин, найди меня. Я в Каире. Джин, Каир», — тихим шепотом, среди слов о смерти, звучало сообщение в ее голове. — Чарльз, — невольно заулыбалась она. Как только голос Ксавье затих, девушка посмотрела на Скотта и Ночного змея, с сияющими глазами. — Чарльз говорил со мной. — Он говорил со всеми, — смотрит на неё как на идиотку Скотт. — Нет, он сказал, где его искать. Каир. Взволнованная девушка не заметила, как перестала держать иллюзию невидимости и только щелчок нацеленного на них автомата заставил юных мутантов вздрогнуть. — Кто вы такие?! Как вы сюда попали?! — испуганно восклицает солдат. Курт, схватив друзей, перемещается за миг до того, как тот начал стрелять. Их обнаружили, и военные замельтешат вокруг в попытке догнать, схватить или даже убить. От перемещений Курта кружится голова, но останавливаться нельзя. Вот комната с черными шкафами генераторов и огромным контейнером в углу. В этом контейнере нечто: человек, превращенный в оружие, лишенный человечности, лишенный воспоминаний, идеальная машина для убийства. Она должна воспользоваться им, не задумываясь о неизбежных жертвах, о боли этого существа. Ради Чарльза она готова быть жестокой. Спрятавшись за контейнер, за миг до того, как распахнув металлическую дверь, в комнату входят военные, Джин с помощью телекинеза открывает массивный железный замок и выпускает «зверя» на волю. Стараясь не слушать утробного рычания, от которого волосы встают дыбом, и предсмертных криков его жертв. Надо уходить, освобождать остальных. Они снова бегут по коридором, стараясь не обращать внимания ни на кровавые мазки по стенам, ни на трупы, лежащие под их ногами, между которых они быстро ступают. В мозгу Джин бьются всего два слова: «Чарльз» и «Каир», «Каир» и «Чарльз». Потом, намного позже, она, возможно, даст слабину, разревется у него на плече, вспоминая все это, но не сейчас. Минуя очередной темный коридор, останавливается, там, в темноте, он — «зверь». Скотт уже готов поднять очки. — Стой, — отстраняет она его, выступая вперед. «Тише. Я не причиню тебе вреда», — телепатически обращается она к «зверю», и с каждым ее шагом когти втягиваются обратно в руку. Она подходит и осторожно поднимает руки, чтобы снять железный обруч с головы мужчины, он резко отдергивается. — Джин! — испуганный голос Скотта окликает ее. Она не обращает внимания. На этот раз двигаясь без резких движений, девушка снимает шлем. Не разрывая зрительного контакта, чувствуя лишь оглушающий стук собственного сердца и дрожь в кончиках пальцев, прикасается к вискам незнакомца и закрывает глаза. Его сознание не просто затуманено - оно раздроблено на мелкие осколки. Она пытается соединить кусочки. Возможно, будь у нее больше времени, или будь здесь Чарльз, удалось бы восстановить больше, но… Из осколков приходит имя — Логан. Джин возвращается в реальность, смотря в глаза теперь уже не безымянному существу, «зверю», а Логану. Взгляд мужчины кажется более осмысленным, в глубине глаз разгорелся огонек разума. Он вытаскивает из своего тела металлические болты, почти не морщась, раны тут же затягиваются, не оставляя следов. Последняя привязь сброшена. Осмотревшись вокруг, он поворачивается и убегает в открытую дверь. — Что ты с ним сделала? — в голосе Скотта звучит удивление. — Нашла кусок прошлого и вернула ему воспоминания, до которых я добралась, — это было ее извинение, ее плата за то, что использовала его как оружие. Пора было освобождать своих и убираться отсюда.***
Огромная пирамида, возвышающаяся в центре Каира, или точнее того, что от него осталось. Где-то там внутри Чарльз, и ему угрожает смертельная опасность. Джин злится на Курта за то, что тот медлит, запутавшись в лабиринте переходов. Она чувствует: дыхание смерти уже коснулось Ксавье, как коснется оно и всех их, если они проиграют. Джин чувствует его боль, его сопротивление, и чувствует, как с каждой секундой он ускользает от нее. Слезы наворачиваются на глаза: — Курт, поторопись! Я теряю его… Дыхание смерти отступает, и вот Курт уже ставит ее на пол самолета, рядом с Чарльзом. Джин встает на колени, приподнимая голову учителя, друга, любимого. На безволосой голове, ярко-красной чертой выделяется царапина. Девушка прижимает ткань, стараясь остановить кровь. Теперь главное успеть улететь, но прислужники Апокалипсиса не останавливаются, самолет тянет к земле. Момент - и темное облако от взрыва самолета и головокружение от перемещения. Успели в последнюю секунду. Развалины дома прямо под носом у врага - не самое лучшее укрытие, но выбора у них нет. Громогласный голос ударяет по перепонками: — Чарльз, я знаю ты здесь. Мы еще связаны! Ксавье морщится, он давно не чувствовал себя таким разбитым, беспомощным. Он смотрит на собравшихся рядом друзей, учеников, на женщину, что когда-то любил, и на девочку, что любит сейчас. В их глазах страх, но и также решимость идти до конца. Очередная атака и проигрыш. Горло Мистики сжимают огромные руки, способные в секунду переломить ей шею, словно цыпленку. Ртуть, попавший в ловушку, с хладнокровием ожидает своей участи. — Чарльз, иди спасай своих цыплят! — грохочет голос. — Нет, — кулаки ударяют в стену, он будет наблюдать их смерть, но не сможет сдаться, иначе погубит весь мир. «Мы связаны Чарльз» — мужчина вздрагивает. — Он прав, часть меня все еще связана с ним, — понимает телепат, и пора сыграть на его поле. Туманное варево обретает очертание особняка. "Мой дом - мои правила", - думал Ксавье, но не рассчитал силы противника и вот уже прижат огромной рукой. — Джин, помоги мне, — еле слышный шепот Ксавье, и очередная судорога, потрясающая его тело. Очередная гримаса боли. Джин цепенеет, ей чертовски страшно, он просит о помощи второй, третий, четвертый раз, проигрывая бой, там, в своем разуме. Эта женщина, Мойра, смотрит то на него, то на застывшую над ним девчонку, не понимая, что та медлит. А Джин ощущает приближение смерти и тьму, поднимающуюся из недр подсознания, тьму, в которую она всегда боялась заглянуть. Темное пламя внутри бушует, оно беснуется в эйфории, наслаждаясь болью и смертью, и девушка неуверена, что сможет обратить это пламя против врага, контролировать его. Но у нее нет выбора. Выбирать между смертью и смертью - так легче рискнуть, зная, что сделала все ради него. Она проскальзывает в его сознание, в самую глубину, в самые тайные желания и страхи. Он открытая книга. Он теперь часть ее, а тьма надвигается с хищной улыбкой и полным равнодушием к миру Чарльза Ксавье. Джин задыхается, ища за что бы зацепиться, чтобы не потерять себя. И чувствует искру, робкий огонь, словно точку на звездном небе — его любовь к ней. Загнанная в уголочек сознания, задавленная моральными устоями, собственными страхами, она все еще не угасла. Девушка улыбается. Он любит её, и воздух возвращается в легкие. «Ты научишься контролировать свою силу, и когда это произойдет, ты не будешь бояться», — вспоминает она его слова. Бушующее пламя больше не пугает, она знает, что делать. Железные двери с символом икс разъезжаются в стороны. Она идет навстречу ему — Апокалипсису. «Джин, освободи свою силу, не бойся», — голос Чарльза отражается от стен и проникает в нее саму. Она не идет, она плывет по воздуху, чувствуя, что пламя разгорается все сильнее и сильнее. Сила движет ей, направляет. Нет ничего невозможного, нет никого сильнее. «Давай, Джин. Давай!» Огненная птица расправляет крылья. Крик, оглушающий крик, заставляет синего гиганта рассыпаться на кусочки, как в сознание Ксавье, так и в реальности. Эн Сабах Нура больше не существует. — Чарльз! Чарльз! Он умер! — голос женщины заставляет Джин обернуться. Все стоят вокруг Чарльза с растерянными и понурыми лицами, но она знает. — Он не умер, — улыбается Джин. — Я его чувствую. Прикосновение ее теплой руки к его щеке. Она проникает в его сознание, ощущая огонек маленькой искорки, он стал ярче. Мужчина глубоко вздыхает и улыбается: — Спасибо, Джин.***
Особняк отстроен заново за день. Все вокруг производило впечатление, словно не было и никакого взрыва. В том числе и кабинет директора школы. Это не сложно, если строители мастер магнетизма и виртуозный телекинетик. — Прям уж виртуозный, — фыркает девушка, прижимаясь к его груди. — Самый, что не на есть, — смеется Чарльз, поднося кончики ее пальцев к своим губам и легонько целуя. Она склоняется ближе и убирая руку, перехватывает его поцелуй. Теперь уже руки мужчины обхватывают стан девушки, удобно устроившейся на его коленях. — Знаешь, когда ты вернул Мойре воспоминания, там, — буравя взглядом ворот его рубашки, тихо произносит Джин. — Я думала, что ты захочешь вернуть ее. — Я просто подумал, что нечестно отнимать у людей воспоминания, — приподнимая голову девушки и заставляя посмотреть на него, — но тот, кто оглядывается на свое прошлое, не заслуживает будущего. — Оскар Уайльд, — произнесла девушка, узнав цитату. — Абсолютно верно, — кивнул Чарльз и, став серьезным, посмотрел в зеленые глаза девушки. — Джин, ты — мое будущее. Девушка замерла, несмело улыбаясь и чувствуя прикосновения губ мужчины к своим, закрывая глаза, подалась вперед углубляясь поцелуй. — А ты — мое, — отозвалась она телепатически.