Сгоревший

Призрак, черноглазый и кривозубый, обращает на него внимание. Он отступает, но и минуты не проходит, как дрожащие руки натыкаются на металлические стены амбара. Он в ловушке. Идти некуда. Он не хочет умирать. Элсен зажмуривается и чувствует, как подступает перемена. Тонкой струйкой чернота льется изо рта по его подбородку, пачкает белую рубашку, оставляя на ткани темные пятна. Нет, нет, он не хочет превращаться в Сгоревшего. Нельзя волноваться. Нельзя сдаваться так просто. Он делает глубокий вдох; черный дым выходит из-за стиснутых зубов. В голове что-то гремит, и такое чувство, что скоро она разлетится на куски. Призрак никуда не делся и все еще подбирался ближе. Если он не сгорит, дух его убьет. Ему конец, а умирать он не хочет. Не сейчас, не сейчас, нет… Из его горла вырывается слабый вскрик; за пеленой слез он не видит, как призрак рассеивается, убитый неизвестным грозным противником. Он все еще верит, что скоро умрет. Или, что хуже, станет Сгоревшим и будет уничтожать все на своем пути, пока кто-нибудь великодушно его не убьет. Сейчас все окончится, плачевно и жалко, совсем не так, как он когда-либо хо— За плечи его хватают сильные руки, сжимают до боли.  — Успокойся, мать твою. Где-то глубоко, в затуманенном паникой разуме, элсен узнает этот резкий голос. Директор? Да, директор. Как его там… ох, Дедан. Так его зовут. Дедан — директор. И он, вероятнее всего, очень зол на меня. Потому что я не справился с духами в одиночку, думает элсен, и паника заново обрушивается на него удушливой волной. Он закатывает глаза; голова все еще пухнет от боли. Он сгорит, он знает это. Чувствует, как безумие окружает его, топит в себе сознание. Слишком много на него навалилось.  — Я что, неясно выразился? Успокойся. — Дедан говорит раздраженно, но в его голосе проскальзывает какая-то тревога, словно ему необходимо, чтобы человечек немедленно пришел в норму. Странно. Элсен просто уверен, что Дедан должен рвать и метать, а он этого не делает. Элсен смотрит заплаканными глазами вперед и через расплывчатую пелену видит долговязый силуэт начальника, опустившегося против него на колени. Обычно он боится Дедана. Боится его рослой фигуры, устрашающих зубов. Но сейчас ему хочется только одного — успокоиться, уйти от паники и страха стать Сгоревшим. Хочется, чтобы кто-нибудь обнял его и напомнил, что все будет хорошо. Прежде чем он сам это осознает, он шагает навстречу Дедану и утыкается лицом ему в грудь. Чувство того, что он находился рядом с ним, с мускулистым телом, способным расправиться с самыми смертоносными из призраков, утешает его. Он рвано дышит, чувствуя аромат одеколона, тонущий в запахах амбара. Элсен достает руками до отворотов пальто Дедана и крепко хватается за них. Ему не хочется больше двигаться. Он в безопасности, и ему кажется, что если он останется здесь, рядом с начальником, ничего страшного не случится больше никогда. Ясность понимания внезапно возвращается к нему; он в ужасе проглатывает ком в горле, осознавая, что он делает и с кем. Грозовые тучи в голове снова сгущаются, возвращая панику, но тут же исчезают, когда костлявые руки мягко отстраняют элсена. Дедан ничего не говорит, будто ничего и не было. Он хочет поблагодарить Дедана — он должен поблагодарить его, — но он ошеломлен настолько, что молчит и глупо пялится на стража Зоны, пока тот поднимается на ноги.  — Тьфу, черт. Думал, ты никогда в себя не придешь. — Он расправляет потрепанные отвороты пальто, раздраженно бормоча что-то. — Иди работай. Здесь теперь чисто, нечего отлынивать от дела. Он проходит к выходу, и как только оказывается у дверей, элсен обретает дар речи.  — Г-господин Дедан? Тот останавливается и нехотя поворачивается к нему.  — Чего тебе?  — Спасибо. Элсен редко улыбается, но сейчас он просто не может сдержаться, чувствуя нотку тепла в груди. Дедан какое-то время стоит, молча смотрит на него с неясным выражением черт лица. Потом, покачав головой, огрызается и уходит.