Страж

Ей было девять, когда они встретились впервые... *** У него широкие тёплые ладони, покрытые множеством мозолей, оставленных рукоятью меча, сильные руки, тяжёлый тёмный плащ, в который он молча заворачивает её, пряча от ледяных и пронзительных росчерков ливня, и трёхдневная щетина. Он прижимает её к себе и молчит, а с неба, в неправильном, перевёрнутом мире, стеной идёт ледяной, пробирающий до костей дождь... Её колотит мелкой дрожью, и она ничего не может с этим поделать. Единственное, за что остаётся цепляться, это белоснежная ткань его рубашки, и мерный стук чужого сердца под ухом. Тёплый... *** Их первая встреча случилась в странном мире, перевёрнутом на девяносто градусов. Больше она никогда не попадала в него, но он всё равно приходил. Система у его появлений, если и была, то крайне запутанная. Чаще всего он появлялся по ночам. Молча, стоял он чёрной тенью в самом тёмном углу комнаты, застыв безмолвным стражем. В его присутствии всегда было спокойно, и легко засыпалось. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. *** С той первой встречи он никогда больше не подходил ближе нескольких метров и не обнимал её, всегда оставаясь в тени. И от этого было немного обидно, потому что с тех пор, как умерла мама, отец тоже больше никогда не обнимал её, а объятия сестёр не приносили того чувства защищённости, о котором порой мечталось. Нет, отец, конечно, не избегал её, не пытался обвинять в чём-либо и вообще, вёл себя весьма образцово - как для отца одиночки, но его шуточки и поведение балагура были порой совсем не тем, чего хотелось. *** Безмолвный страж стал для неё той поддержкой, которой так не хватало. И, пожалуй, единственной проблемой была его неразговорчивость. Она так и не сумела выпытать его имя. Да, и развести его хотя бы на пару слов, не получилось. Он вообще старался быть незаметным. Этаким призраком. *** Вспоминая о призраках, стоит сказать, что они действительно доставляли некоторые неудобства. Их было много. И все они тянулись с ней пообщаться. Бесило это неимоверно, а игнорировать их присутствие и делать вид, что их "не видно", с каждым годом становилось всё сложнее. Единственное, что радовало, это то, что в присутствии "стража", господа неупокоенные появляться опасались. По какой причине было не понятно. Но в любом случае это успокаивало - не нужно было ожидать появления какого-нибудь призрака-вуайериста на ночь глядя. *** Несмотря на то, что определить систему его появлений было затруднительно, из года в год неизменным оставалось одно - в ночь на семнадцатое июня он приходил неизменно. *** Когда она впервые разбивает носы мальчишкам на улице, отец лишь вздыхает, но, в общем-то, не особо переживает. На его показную громкую тираду и слёзы к плакату матери в стиле: "Масаки, наша дочь совсем меня не слушает!" - она только возмущённо фыркает. А вот от стража ей достаётся укоризненный взгляд из-под дымчатых стёкол. И вот тут ей действительно становится стыдно. *** Ей двенадцать, и она начинает пытаться косить под мальчика. Но в один прекрасный день все мальчишечьи вещи из её шкафа просто испарились. Папаша так и не признался. А удовлетворённую едва заметную улыбку на лице извечной тени она не увидела. Тот мастерски умел её прятать. *** Ей пятнадцать, и призраков с каждым днём всё больше, а на грани слуха время от времени проносится потусторонний, жуткий вой, пробирающий не то что до костей - до самой души. С каждым разом он всё ближе. Это нервирует, раздражает и держит в постоянном напряжении - как будто кто-то невидимый методично накручивает струны на колки гитары. Струны натягиваются, звенят от напряжения и, кажется, вот-вот лопнут. Но на периферии восприятия в такие минуты неизменно появляется неоформленная тень, и дышать становится как будто легче. *** Незванная гостья, на ночь глядя залезшая в её окно и назвавшаяся шинигами - бесит. Вот так просто. Она громкая, шумная и, кажется, не очень умная. Ичиго с большим трудом подавляет желание ей врезать. И если верить своим ощущениям, то у стоящего в углу невидимой тенью стража проблема абсолютно та же. Кстати, "шинигами" его почему-то не замечает. *** Когда внизу раздаётся знакомый жуткий вой, она бросается туда, не обращая внимания на крики проводника душ и непонятную хрень-заклинание, которую эта идиотка на неё наложила. Впрочем, последнее, как оказалось, можно разрушить, приложив некоторые усилия. Вот только против монстра напротив это ничего не значит. Шинигами окровавленной куклой отлетает в стену. А тварь, напавшая на её сестёр, целенаправленно начинает переть на неё. -... есть одно средство... - что там бормочет эта Рукия Кучики, Куросаки не интересно, главное, что она улавливает, что есть способ разобраться с Пустым. Шинигами протягивает ей свою катану, - ...проткнуть сердце... Звучит бредово и по-идиотски, но если это единственный шанс спасти сестёр... Она уже почти согласилась, когда на всех присутствующих обрушивается неимоверная тяжесть. Силы Ичиго в один момент буквально испаряются, и на сознание обрушивается темнота. Она уже не видит, как привычный за шесть лет страж спокойно выходит из тени между ней и Пустым, даже не смотря на того. От всей его фигуры несёт холодной яростью и злостью, чего за ним до этого ни разу не водилось. Он окатывает прислонившуюся к стене шинигами презрительным взглядом и едва заметно кривит губы, словно перед ним не то что таракан, а что похуже, и плавно поворачивается к минусу. На пустого он смотрит почти так же, как и на Кучики, с той только разницей, что к арктическому холоду добавляется ещё и брезгливость. Монстр пронзительно воет и бросается на ещё одну добычу, как он думает. И Рукия с ужасом наблюдает, как непонятный незнакомец, появившийся будто из ниоткуда, даже не вздрогнув, делает скользящий шаг навстречу монстру. Одно небрежное движение меча, скрывавшегося в складках плаща, и пустой даже не успевает сообразить, что произошло, разваливаясь на две половины. Мужчина бесстрастно наблюдает, как исчезают останки чудовища, какое-то время он просто стоит, а потом оборачивается и поднимает бессознательное тело Куросаки на руки. Уже шагая к дому, он, не поворачиваясь, бросает: - Решай свои проблемы сам, Урахара Киске. Или умрёшь. *** Утром Ичиго проснулась с больной головой и слабостью, как после температуры. Рядом стояла знакомая тень. Спиной. Он впервые заговорил. - С твоими сёстрами всё в порядке. Больше не связывайся с шинигами. - Голос у него был низкий, бархатистый и чуть рокочущий, словно у большого кота. Он растворился в тенях, так ничего более и не сказав. *** В тот же день в школе, в её классе появилась новенькая - та самая Рукия Кучики. Этим же вечером Кучики перебазировалась в их дом, представленная отцом, как дальняя родственница одного старого друга. На все возмущения Ичиго наглая шинигами отвечала, что временно лишилась своих сил и пока поживёт у них. Выгнать её так и не удалось. *** С появлением в Каракуре Кучики город заполонила череда странных случаев. Сначала буквально через день в больницу попали старая подруга Ичиго - Арисава Татцуки и ещё одна одноклассница Иноуэ Орихиме. В квартире Орихиме произошёл взрыв. Татцуки отделалась сотрясением и парой переломов, а вот Иноуэ впала в кому. Затем, ещё через несколько дней в их семейную клинику попал Садо Ясутора, не раз прикрывавший Ичиго спину в уличных драках. В попугае, что Чад таскал за собой, чувствовалось что-то странное. И каждый раз, когда случалось что-то подобное, каждый такой случай... Кучики очень странно косилась на неё. Это злило. *** В День Памяти в этом году... не случилось ничего. За исключением того, что чёртов папаша потащил вместе с ними Рукию. Хотя Ичиго готова была поклясться, что слышала уже осточертевший вой. В этот раз на нее косился даже отец. *** Апофеозом всего происходящего стала расквашенная физиономия очередного одноклассника. Правда, она была не уверенна, что свёрнутый на бок нос Исиды Урю имеет какое-то отношение к Кучики. Кажется, в тот день он подходил к ней с какими-то невнятными претензиями... *** А потом Кучики исчезла. И о ней все забыли. *** Через три месяца в Каракуре случился странный приступ всеобщего обморока. Когда всё пришло в норму, их семья не досчиталась отца. Им ничего не объяснили, лишь торговец сладостями - Урахара притащил свидетельство о смерти. Отец всегда был с прибабахом, но они любили его, поэтому на похоронах Юзу и Карин плакали, а Ичиго упрямо поджимала губы. *** Заботу о них взял на себя нежданно объявившийся дядя - Исида Рюкен. Отец того самого одноклассника Урю. Почему они об этом не знали раньше, стоило спрашивать у Ишина, но, увы, с мёртвых спрос не велик. Страж по-прежнему был рядом. Кажется, новоявленных родственников это нервировало. *** Впрочем, младший Исида пропал в неизведанном направлении через полтора года. Его отец обеспокоенным не выглядел, но Ичиго слишком хорошо разбиралась в людях, чтобы не видеть, что его безразличие лишь маска. *** К счастью, вскоре, когда через месяц случилось небольшое землетрясение - Урю вернулся. Весьма потрёпанным и под конвоем двух молодчиков в белоснежных мундирах. Но живой и условно здоровый. Право слово, не считать же пару сломанных рёбер за серьёзные повреждения? *** Кстати, одним из сопровождающих блудного сына был симпатичный блондин, слишком холодный и отмороженный на вид, но на удивление не вызывающий раздражения, как тот же "папенькин сынок". Так она впервые познакомилась с Юграмом Хашвальтом. И вот его увиденный как-то нелюдимый страж не напугал. Кажется, даже наоборот. *** При более близком знакомстве Юграм оказался очаровательным молодым человеком, с которым было очень уютно. Вне зависимости от того, чем они занимались, он всегда оставался элегантным и дружелюбным. А ещё он очень мило краснел, когда целовал ей руку при прощании, что учитывая его извечный покерфейс, было просто убийственным сочетанием. *** И к её глубокому удивлению, некто особо умный - постоянно маячивший неприкаянной тенью где-то на грани восприятия - сворачивать нос Хашвальту не спешил. Это вызывало иррациональную радость. *** На их свадьбе пресловутый страж одним своим видом распугал штернритеров и до колик рассмешил очень похожего на него мужчину, которого все отчего-то называли Императором. Но, в общем-то, он по-прежнему её защищал. Вот и всё.