IV. Крылья дракона

The Airborne Toxic Event — Sometime Around Midnight

Откашлявшись, Зафира задирает голову вверх. Зрение потихоньку обретает четкость, узнавая в лице нависшего над ней человека бывшего регента Тельмара. Вот только выражение его лица довольно трудно прочитать. Изумление? Вряд ли. Волнение? Даже и не пахнет. Разве что, может быть, самую малость. Витольду надоедает ждать реакции Зафиры: — Что вылупилась? Окоченевшие брови тархистанки взлетают вверх: — Серьезно?! Это единственное, что ты хочешь у меня спросить? Витольд выпрямляется, отстегивает тяжелый плащ с меховым воротником и сдергивает его с плеча: — Вот. Разговариваешь. Значит, не все так плохо, как могло быть. А то я боялся. Приподнимись. Одной рукой Витольд поддерживает спину Зафиры, помогая приподняться, а второй укутывает в свой плащ, словно в одеяло. Царевну распирает наорать на хама, которому плевать на жизнь и здоровье официально еще своей невесты, но тепло плаща так благостно обволакивает окоченевшее тело, что не хочется даже рта раскрывать, а только наслаждаться. — Сгрупируйся, — спокойно приказывает тельмаринец, по-прежнему делая вид, что ничего такого не произошло, — а, нет, подожди. Витольд опускает Зафиру обратно на лед, наклоняется к ее ногам и стаскивает малиновые сапожки вместе с прикрепленными к ней коньками, укутывая стопы в сухой плащ. Далее отбрасывает обувь в сторону и берет царевну на руки. Зафи оборачивается в сторону сапожек: — Эй, ты что, их выбросил?! Витольд и бровью не поводит, считая ответ уж слишком очевидным. — Да ты хоть представляешь, сколько они стоят?! — едва не задыхается царевна. — Три полцарства и горшок тюльпанов, — бесстрастно отзывается Витольд, направляясь со своим грузом в сторону ворот замка. Стемнело. С каждым шагом голоса и мелодии музыкантов становятся все отчетливее. Зафира осознает, что ее пропажи, кажется, никто не заметил. — Ты следил за мной? — наконец решается спросить тархистанка. — Сто лет ты мне нужна! — Витольду аж смешно становится. — И придумаешь же! Нет, просто недалеко от того места, где ты под лед провалилась, детишки стреляли из лука по мишеням. Я был с Теобальдом, но когда мы вернулись в замок, оказалось, он свой колчан там оставил. Я пошел забрать и тут услышал, как плещется что-то. Витольд бросает на замерзшую царевну насмешливый взгляд. Зафира не отступается: — Забрать колчан мелкого? Неужто слуги у королевской семьи в Тельмаре перевелись? Витольд закатывает глаза: — Думай, что хочешь. Если ты так любишь себе льстить… А вон и твои братья. По крайней мере, один из них. Зафира резко поворачивается и быстро находит глазами Азамата. Брат действительно легко бросается в глаза своим длинным кожаным плащом с рукавами, который тот притарабанил из одного из своих плаваний. Азамат явно казался себе в нем неотразимым и считал, что если до этого девять из десяти девушек обратят на него внимание, то с плащом — все десять падут к его ногам. Может, Азамат бы и женился наконец в угоду отцу, но когда у тебя такие привлекательные черные волосы в тон щетине, да еще и плащ под цвет — кому вообще нужна эта жена? Брат стоит в толпе у сцены — там показывают какое-то смешное представление. Глаза Азамата горят, он нежно проводит тыльной стороной ладони по щеке тельмаринки, вторая рука покоится на ее талии. — Таш меня побери, это та самая девушка, что была с Азаматом час назад! Та самая! Мой брат бьет все рекорды! — Развратная семейка. Никогда в этом не сомневался. Зафира еще раз смотрит на лицо брата: — Стой! Остановись! — Что? — не понимает Витольд. — Не говори ему. Никому не говори. Они здесь все так счастливы… А то, что я под воду провалилась, испортит всем настроение. Они будут чувствовать себя виноватыми веселиться. Тельмаринец хмыкает: — Как скажешь. Здесь тебя оставить? А то руки уже побаливают. Ты много ешь рахат-лукума? — Тонны. В неделю, — кривится Зафира. — Просто отнеси меня в замок, а потом другим скажешь, что я… Ну, придумаешь что-то. Чтоб они не волновались. Пожалуйста. — Тролль меня побери, царевна знает формы вежливости. Воистину дивная ночь! Достигнув замка, Витольду приходится выбирать самый неудобный из коридоров, ведущих вверх, ведь самые короткие из путей полны гостей. Тельмаринец старательно делает вид, что ничего особенного не произошло. И это работает — никто не обращает особенного внимания на него с царевной на руках. Почти достигнув цели, а именно — покоев ее высочества, Витольд едва не врезается в Эстель. — Мой лорд, я не заметила, прошу прощения, — орландка отступает на шаг назад. Она наконец узнает Зафиру с мокрыми волосами, — о, Аслан, с тобой все в порядке? — Да! — выпаливает тархистанка. — Твои волосы… — Я принимала ванну! — перебивает Зафира. — Мы вместе принимали ванну, и я случайно платье намочила — Витольд пожертвовал мне свой плащ. — О-о-о… — Эстель неловко отводит взгляд. — Я поняла. Здорово, что вы помирились… — Да, это была фантастика! — для пущей уверенности царевна рьяно впивается в губы тельмаринца и тот в отместку незаметно кусает ее за губу. — Сказочно, — Эстель продолжает смущенно разглядывать стены, — а мне пора проверить, как там Флёр… Хорошего вечера! Жена царевича едва ли не бегом удаляется в сторону детской спальни. — Что ты устроила? — кривится Витольд, как только Эстель исчезает из виду. — Я нас спасала! — шипит Зафира. — Забываешься, себя ты спасала, — не уступает тельмаринец. *** Азамат искренне наслаждается каждым касанием к нежным рукам своей прекрасной спутницы, ее мелодичным смехом и снежинкам, которые так медленно тают на длинных волосах. Бабочки в животе заставляют его колени едва ли не подгибаться, а мороза на улице словно и нет — так бешено стучит в груди сердце, разгоняя по жилам горячую кровь. После часов потех на рождественской ярмарке он берет ее за руку и уводит в замок. Там тепло и не менее весело. Еще два бокала горячего пряного вина и танцы… Один, другой, третий… Пока они не начинают задыхаться и со смехом не отшатываются в сторону, чтобы прислониться спиной к прохладной стене и медленно не сползти по ней на пол, рука в руке. В последний раз царевич был так сильно влюблен… недели две назад. Может, почти три. Третий сын тисрока влюблен в само чувство влюбленности: робость, касания, смущенные взгляды, первые улыбки, сладкий поцелуй под покровом ночи… И каждый раз он влюбляется абсолютно искренне, веря, что вот это и есть она, та самая. Но потом огонек потихоньку угасает, пока на горизонте не покажется еще одна, снова та самая, дама сердца. Даже Зафира не выдерживала этого потока радости и беззаботности, через раз осудительно качая головой, когда Азамат представлял ей новую пассию. Ее старшего брата, Алима, Таш наделила рассудительностью, младшего, Анзора — любовью к семье (может, мать таки его нагуляла? Откуда такому взяться среди семьи владыки Тархистана?) А вот Азамату досталась смазливость и кокетливые глазки с пушистыми ресницами, от взгляда которых таяла добрая половина тархинь Ташбаана от десяти и… Зафира не хотела знать, до скольки лет. Под шум праздника Азамат уводит тельмаринку вверх, в свои покои. Та с восторгом оглядывается вокруг: — Вот это да! Ты здесь живешь?! Азамат пожимает плечами: — Я здесь в гостях. Король с королевой очень гостеприимны. Девушка проводит рукой по бархатному балдахину кровати, касается золотых кисточек, а затем резко разворачивается к нему лицом: — Ты? По приглашению самих короля и королевы?! Тархистанец скромно пожимает плечами, опуская глаза: — Ну, как-то так. Тельмаринка прижимает ладонь ко рту: — Я так и не спросила… Кто ты такой? Наверное, знатный купец? Азамат касается кончиками пальцев маленького золотого колечка в ухе: — Нет. Хотя, я люблю море. У меня даже есть собственный корабль. Девушка хлопает в ладоши от восторга: — Ты — капитан?! В столь раннем возрасте? Азамат с улыбкой качает головой: — И снова нет. Тельмаринка подходит ближе к нему, ласково берет за руку: — Ну скажи мне, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Тархистанец не сдерживает смеха: — Ты такая милая, Крессида! Хорошо, я скажу тебе, но пообещай, что ты не поменяешь ко мне отношения после того, как узнаешь. Крессида взволнованно хлопает ресницами: — Нет, конечно, нет! Азамат накрывает ее маленькие ладони своей: — Я — царевич. Сын тисрока. Тельмаринка отшатывается от него, как от огня: — Царевич?! Но ведь у тебя есть жена и дети! Азамат непонимающе хмурит брови и даже это у него получается чертовски мило. Пока Крессида уже готова умчаться в неизвестность с разбитым сердцем, он наконец понимает, в чем дело: — Нет, это ты меня с Алимом спутала. Он тот царевич, который наследует трон. И это у него жена и дети. — А ты…? — недоверчиво уточняет девушка. Азамат разводит руками: — Я его младший брат. Трон я не унаследую, но и жены с детьми у меня тоже нет. Крессида виновато опускает глаза. У их королевы нет ни братьев, ни сестер, и вот она почему-то решила, что наследник один-единственный и во всех остальных странах. — Извини, я не подумала… Царевич приподнимает ее подбородок и медленно наклоняется вперед. Дистанция сокращается мучительно медленно — сантиметр за сантиметром, он ведь галантен и дает даме шанс передумать и оттолкнуть его. К довольству Азамата, Крессида этот шанс не использует. Царевич накрывает губы тельмаринки своими, наслаждаясь их вкусом. Вторая рука ложится на ее талию, притягивая еще ближе к себе. *** Горячие языки пламени в большом открытом камине — именно то, что нужно. Зафира заворожено смотрит на огонь, стоя босиком на каменном полу. На ней — одно нижнее платье, мокрое, все еще противно липнет к телу. Сильные руки смыкаются на ее груди, укутывая в махровое полотенце, что достает почти что до щиколоток. В таком положении Витольд задерживается на пару мгновений дольше, чем следовало бы. Наконец тельмаринец отступает на шаг назад: — Как ты? — Спасибо. — отвечает Зафира, не оборачиваясь. — «Спасибо, хорошо» или «спасибо, так себе»? — вскидывает бровь Витольд. — Спасибо, что пошел за мной. Витольд злится: — Я уже говорил, что я за тобой не ходил! Зафира лишь усмехается, никак не реагируя на повышенный тон: — Конечно, ты слишком горд для этого, сын Тельмара. Но действия твои говорят об обратном. Для кого ты притворяешься? Тельмаринец злится еще сильнее, запуская ладонь в светлые кудри: — К чему ты клонишь? Зафира спокойно разворачивается к нему лицом: — Я видела тебя настоящим. Как ты возишься с принцем, как играешь на улице с малышней, как поддерживаешь сестру при надежде за руку. Витольд поджимает губы: — А с чего ты взяла, что я настоящий там, а не сейчас, с тобой? — Я все еще твоя невеста, — мягко отвечает царевна. Витольд тяжело качает головой: — На бумагах! А в мыслях у тебя другой! Зафира замирает, улыбка сходит на нет. Так вот в чем дело? Ревность? Или же просто чувство собственности и задетая мужская гордость? -Витольд, это былое и мы не будем вместе. — Недавно были, — едко отвечает тельмаринец. Теперь злиться начинает царевна. Ей надоело оправдываться и она взрывается, как буря среди ясного неба: — Он мне как брат! И ты у меня этого не отберешь! Тебе вообще известно, что такое первая любовь и как себя чувствует человек, которому разбили сердце, едва он перестал играться в куклы?! Витольд щурится: — О, да, царевна, мне это известно, — едко чеканит он каждое слово, — мы были малыми детьми когда погибли родители. И ее, и мои. В один день восстания. Никогда не забуду эти бездонные, потерянные глаза. Как только я ее увидел — понял, что не отпущу и буду защищать. Мы прятались под крышей северной башни от всего мира. А она, Терезия, была красивой, словно ангел и хрупкой, как подснежник на ветру. Зафира слушает, затаив дыхание. И, черт побери, в ней просыпается ревность! Лицо Витольда, когда он о ней вспоминает, его глаза. Но сострадание сильнее ревности. Витольд на нее даже не смотрит, а вот она, Зафира, словно в зеркало: — Что с ней случилось? — едва слышным шепотом. Витольд поджимает губы: — Продали. Словно скот. По спине царевны пробегает холодок: — Ребенка? Здесь, в Тельмаре? Рабом? Витольд горько улыбается. У Зафиры складывается такое ощущение, что он вот-вот рассмеется. Тельмаринец смотрит в пол, будто тщательно взвешивая, говорить ей или нет. Даже воздух в комнате тяжелеет. Наконец он поднимает на Зафиру взгляд. Кажется, все-таки не выдержит и рассмеется: — Нет. Ее удочерили. Выбрали самую красивую из девочек и в благодарность короне отстегнули нехилую такую сумму золотом. Во времена очередного хлипкого перемирия между Тельмаром и Тархистаном. Зафира непонимающе хлопает глазами: — Тархистаном? Ее удочерили тархистанцы? Знатные? Я могу… это возможно, что мы знакомы? Вот теперь Витольд смеется. И Зафиру это пугает пуще его гнева: — Знатные. Даже не знаю, можно ли быть знатнее — разве что семья тисрока. Царевна непонимающе смотрит на Витольда. — Я искал ее, когда подрос. Но, говорят, ее как в Ташбаан привезли, все время чем-то поили, чтобы стереть воспоминания о Тельмаре. И не безуспешно. Зафира даже знает, кто в этом «поучаствовал». За деньги шаман и не за такое брался. Вот только… — Я никогда не слышала при дворе о Терезии… — хмурится царевна. — А ты уверен, что… Витольд криво усмехается: — Конечно, нет. Теперь ее зовут Тюркиз.