IV. Крылья дракона

Первый день весны Каспиан и Сьюзен встречают в стенах Тельмаринского замка. Снег за окном потихоньку начинает таять, как и сосульки на крыше. Комнаты Тельмаринского замка не такие просторные, стены в основном каменные, серые. Но как же здесь спокойно! Каспиан просыпается, ощущая щекой приятную мягкость подушки. Окна занавешены светлыми занавесками, сквозь которые пробивается утренний свет. В спальне холодно — камин, зажжённый вечером, уже давно погас, но толстое пуховое одеяло так приятно согревает голое тело. Хочется свернуться под ним, уткнуться носом, как птицы зарываются клювом в перья, когда спят. Здесь каждое утро — прекрасное. Над Каспианом не висит больше почти что физически ощутимое «должен!». Да, они по прежнему занимаются со Сьюзен делами. А еще много гуляют, и разговаривают, и читают друг другу книги по вечерам у огня. В дверь раздается стук. А затем Каспиан слышит, как служанка входит в прихожую и оставляет там, на небольшом столике, поднос с завтраком. — Спасибо, — громко произносит Каспиан. — На здоровье, Ваше Величество, — доносится женский голос из прихожей. Она не заходит. Служанка всегда приносит завтрак им в спальню, но никогда не заходит в саму комнату, чтобы не потревожить. Дверь за служанкой закрывается. Сьюзен сладко потягивается в постели: — Уже утро? — Уже, — кивает Каспиан. — И уверен, еще более прекрасное, чем было вчера. Нехотя, Каспиан откидывает в сторону одеяло. Совсем не хочется, но ради удовольствия Сью он все-таки согласен. — Куда ты? — щурится королева. — Принесу тебе твой завтрак. Сьюзен недовольно поджимает губки: — Нет, еще рано. Каспиан смотрит на нее с легким не пониманием: — Как это, рано? Твой чай остынет. — Не остынет! А если и остынет — в Тархистане чай стало модно пить холодным. Король Каспиан еще на мгновение задумывается, причем здесь Тархистан, в то время как Сьюзен резко дергает его за руку и тот от неожиданности падает обратно на кровать. Пока Каспиан приходит в себя, пытаясь понять настроение королевы, та уже успевает проворно взобраться на него и оседлать, словно лошадь. — Хочу, чтоб сегодня мой чай был подан холодным, — приказывает королева. *** Коронация тисрока Алима, устроенная в середине апреля, была пышной. В отличие от традиционных церемоний, на этой, по левую руку от тисрока, на меньшем троне, восседала царица Тюркиз. По правую руку стояли трое юных сыновей тисрока: царевич Азмаром, царевич Иззыдин и царевич Фаиль. Гуляния по этому поводу длились одиннадцать дней и ночей. Король Тельмара Даниеле отбыл сразу же после первого дня. Срок его королевы Присциллы должен был вот-вот наступить и король желал быть рядом с ней в столь важный момент. Представителями от Нарнии были король Эдмунд и королева Лира. До них, конечно же, дошли слухи о лживом шамане, обманом захватившим власть и напавшем на Нарнию без согласия истинных правителей. Нарнийцы задержались в гостях на целую неделю, но потом и они, высказав почтение тисроку и царице, отправились в обратный путь. На двенадцатый день пришло время Витольда отправляться обратно. Ближе к вечеру, будучи полностью готовым к отбытию, тельмаринец заглянул к царевне: — Готова? Зафира встретила Витольда в кожаных брюках для верховой езды. Поверх тонкого камзола был накинут темный плащ с капюшонм: — Готова. Но у меня осталось одно незавершенное дело. Витольд хмурится: — Незавершенное? Его нужно обязательно завершить именно сейчас? Царевна кивает. Ответ не нравится Витольду, и он продолжает: — До нашей свадьбы в Тельмаре осталось семь дней, если ты не… Зафира жестом велит ему замолчать: — Доверься мне. Клянусь тебе солнцем, что через семь дней я предстану у алтаря перед тобой и нас свяжут узами брака. Витольд вздыхает: — Ты уверена, что успеешь? Царевна подхватывает увесистую сумку со скамьи и забрасывает себе на плечо: — Клянусь тебе всем, что мне дорого. Зафира подходит к Витольду и коротко целует его в губы: — Счастливой дороги и до скорой встречи! — Счастливой дороги и тебе. — отвечает Витольд. Тем же вечером оба седлают лошадей. Витольда сопровождают несколько человек — его свита. Зафира же собирается путешествовать в одиночестве. Они прощаются с братьями, которые обещают отправиться за ними в Тельмар через несколько дней. Далее семеро всадников выезжают за пределы Ташбаана и там пути их расходятся: шестеро, во главе с Витольдом, держат путь на Тельмар, и лишь одна царевна разворачивает свою лошадь в направлении Орландии. *** Пара дней пути и царевна достигает своей цели. Правда, уже ночью. Она надеялась, что ей удастся добраться засветло, но некоторые моменты дороги она не учла. Царевна спрыгивает с лошади и привязывает ее у заржавевшей калитки. За кованым забором, кажется, раскинулся заброшенный сад. Кусты роз и другие цветы разрослись так, что каменной дорожки почти не видно. В глубине сада — небольшое белокаменное строение. Когда-то это был храм Аслана, но из селения вокруг сада с храмом постепенно разъехались люди, а о самом храме забыли. Царевна открывает калитку и шагает вперед, стараясь отклонять разросшиеся ветки и переступать цветы. На мгновение в ее голове проскакивает страх, что с ним что-то случилось и он не смог прийти. Продолжая шагать, Зафира замечает горящий факел у входа в храм и вздыхает с облегчением — он успел. Колючий шип царапает ладонь и царевна с раздражением одергивает руку. Сколько лет здесь никого не было? Наконец царевна видит и самого Этерно — тот устало опирается спиной о стену. Услышав шум с ее стороны — он вскидывает голову и широко ей улыбается. Сердце Зафиры, кажется, пропускает один удар. Он так изменился: нет синей куртки, плечи окрепли, волосы подстрижены короче, когда-то гладкие щеки покрывает щетина, вот только улыбка осталась такой же, как и у мальчика, что тайно лазил в сады тисрока со стороны базара. Этерно бросается ей навстречу и крепко обнимает. Царевна в который раз вдыхает такой знакомый запах — Этерно всегда почему-то пахнул горными травами для нее. Орландец первым отпускает ее: — Устала? Хочешь пить или есть? Зафира мотает головой: — Все в порядке. А ты? Давно здесь? — С утра. — Этерно оглядывается по сторонам. — Но здесь приятно находиться. Особенно днем, когда солнце светит. Это Зафира попросила Этерно о встрече письмом. С выбором места помогла Эстель. Зафира спросила о чем-то недалеко от границы и одновременно — безлюдном. Эстель не стала задавать вопросов и просто рассказала о храме в заброшенном селении, о котором случайно узнала, когда она еще была леди королевы Мириам. — Ты писала, что хочешь что-то мне сказать? — лицо Этерно выглядит по-детски беззаботным. Зафи берет его за руку и медленно опускается на ступени у входа в храм. Этерно следует ее примеру, садясь рядом. В его глазах — любопытство и неподдельная радость. Он ничего еще не успел ей сказать, но она видит, насколько он рад ее видеть. И вот сейчас она разобьет эту радость, разрубит с плеча на мелкие осколки. Три, два, один… — Этерно, я выхожу замуж. Один, два, три… Полуулыбка на его губах остается, но взгляд гаснет. Этерно на мгновение зачем-то смотрит на свои сапоги, а потом снова поднимает взгляд на Зафиру: — Витольд, твой жених? Вы помирились? — Да, — тихо отвечает Зафира. — Я его люблю. Этерно кивает, переводя взгляд куда-то вдаль, где беспорядочно разросшиеся кусты роз переходят в неразличимые тени. — Я рад за тебя. За вас. Я его не знаю, но думаю, он сделает тебя счастливой. Зафира пропускает «вежливые расшаркивания» мимо ушей. Она умеет отличать, когда он говорит искренне, а когда просто то, что он него хотят услышать. — Прости меня. Если сможешь. Этерно снова смотрит на Зафиру. Та больше не сидит рядом с ним, а почему-то стоит на коленях на ступень ниже него. Орландец смотрит на нее с легким непониманием. — Зафи? — Я предала наши детские надежды, после того, как ты чудом остался жив. Предала саму себя, ту, маленькую, которой уже нет… — Эй, — Этерно мягко притягивает к себе Зафиру, опускает ее голову к себе на плечо и целует ее в макушку, как когда-то давным-давно мальчик в потертой синей куртке на крыше пустого дома у озера. — В глубине мы с тобой всегда знали, что все произойдет именно так. Зафи крепко-крепко обнимает Этерно: — Мне кажется, что какая-то часть меня всегда будет тебя любить. Даже когда я стану очень старой и у меня будет много внуков. Этерно смеется: — Уверен, ты будешь самой красивой на свете пожилой дамой. Зафи смеется в ответ: — Расскажи мне, как ты? Как она, благородная жизнь при анвардском дворе? Этерно закатывает глаза: — Постоянные встречи, приемы, празднества, выставки творений талантливого художника — принца Наива Теревинфского… Меня знакомили с примилейшими молодыми особами раз двадцать, в надежде на объединение родов… Зафира ощущает укол ревности. Орландки — очень красивые. Так многие говорят в Тархистане. И то, что сын тисрока взял в жены орландку, отвернувшись от традиций, уже о многом говорит. А еще они очень воспитанные и почти что не капризные. Не на глазах у других. Но на смену ревности приходит смятение и чувство вины. Раз двадцать? — Неужели совсем никто не приглянулся? Этерно медлит, отворачивает взгляд. Зафира же мысленно отвешивает сама себе пощечину. Она над ним издевается? Разве ответ не очевиден? Похоже, пока царевна выстраивала личную жизнь, и альянсы, Этерно все еще верил в возможность хорошего конца. Для них. Хоть и всегда говорил ей, что им не по пути и она должна думать о воле отца. — Я не очень блондинок люблю, — наконец отвечает Этерно. Зафи закатывает глаза и сжимает его ладонь. Мог бы придумать отмазку и поправдоподобнее. Но она сделает вид, что она ему поверила. — До когда у тебя есть время? — переводит тему орландец. — До утра. Этерно с сожалением вздыхает: — Жаль. Иначе я показал бы тебе окрестности при дневном свете. Это очень красивая часть Орландии. Зафи виновато улыбается и пожимает плечами. *** Стены внутри храма Аслана покрылись мхом, а сквозь каменные плиты на полу кое-где пробивается трава. Прямо под потолком — много маленьких окон без стекол, сквозь которые пробивается утренний свет. Один из лучей освещает вытесанного из камня на стене Великого Льва у самого алтаря. Он смотрит вперед себя: гордый, мудрый, спокойный. Кажется, что он охраняет двоих, уснувших под самым алтарем, что кутаются в один плащ, спасаясь от утренней прохлады. Первой просыпается Зафира. Царевна оглядывается сонным взглядом вокруг — утреннее солнце из окон под потолком слепит глаза. Где-то снаружи кричат птицы. Зафира выпутывается и плаща, чем будит Этерно. — Зафи? — сонным голосом зовет он. — Уже утро, мне пора. Они очень долго болтали вчера ночью, затем замерзли и решили укрыться внутри. Один плащ на двоих и снова бесконечные разговоры, пока оба не провалились в сон где-то под утро. — Уже? — обескураженно спрашивает Этерно, приподнимаясь на локтях. Зафи кивает и встает на ноги. Царевна быстрым шагом идет к двери и широко ее распахивает. Весь храм Аслана озаряется светом. — Солнце уже так высоко… — с нотками паники произносит Зафира, вглядываясь в солнечный диск поверх цветущих яблонь в саду. — Мне нужно спешить. Этерно тоже встает и следует за ней, держа в руке плащ царевны: — Постой, не забудь! Орландец наскоро накидывает ей на плечи плащ. Зафи благодарно кивает и наскоро оценивает, в какую сторону ей бежать — где калитка и ее лошадь. Разобравшись, царевна бросается вперед по заросшим садовым дорожкам. Ей нельзя опоздать. Этерно бежит за ней. Вот она, ее, лошадь. Зафира наскоро отвязывает ее от калитки, а затем оглядывается на Этерно. Тот все еще сонный и слегка растерянный. На щеке остался след от складки плаща, а волосы взъерошены. Царевна грустно улыбается: — Прощай, Этерно, сын орландца. Этерно вздрагивает от такого обращения: — Прощай, Зафира-на-зефир-похоже. Царевна, которая была почти что готова запрыгнуть на свою лошадь, отпускает уздечку и в последний раз бросается к Этерно, чтобы крепко его обнять. — Я тебя не забуду, — тихо обещает Этерно. — Я знаю, — еще тише отвечает Царевна. — Береги себя. Царевна первой разрывает объятия и, не оборачиваясь, запрыгивает на лошадь и гонит ее вперед. Этерно зачем-то идет за ней еще несколько шагов, пока она не пропадает из виду за поворотом.