Совсем другая история

1. Первое свидание Его спутник на сегодняшний вечер — и, Гарри надеется, многие последующие — выглядит в точности как на фотографии в каталоге агентства: высокий, с гладко выбритой головой и острыми чертами лица, он наводит на мысли об элегантности произведений минималистского искусства. — Вы опоздали, — говорит он вместо приветствия, и Гарри остается только развести руками, полагаясь на обаяние собственной улыбки. Оно редко его подводит. Он опоздал всего на четверть часа. Не слишком много для первого свидания, но, вероятно, профессиональная природа этого свидания накладывает определенные ограничения. — Вы, как я понимаю, Мерлин. — А вы — тот джентльмен на секретной службе Ее Величества, с которым меня хотел познакомить мистер Кинг, — в баре отеля достаточно шумно, чтобы этих слов не услышал никто, кроме Гарри, но они все равно кажутся ему слишком громкими. Как неуместный хруст ветки под ногой. — Я думал, подобная информация не покидает кабинет вашего начальства. — Люди вашей профессии часто обращаются к мистеру Кингу. Он знакомит вас с нами, вы, неофициально конечно, обеспечиваете нам безопасность. И к тому же, зная подобные детали, я не стану расспрашивать вас о работе или пытаться выведать настоящее имя. Мне все равно, кто вы — Джеймс Бонд или Джордж Смайли. — Полагаю, скорее Гарри Палмер. — Опоздание и легкая самоирония. Очень похоже на Гарри Палмера. Может быть, мне именно так вас и называть? Предлагая выбрать другое имя, он может выдать удачность этой загадки, а это будет неуместно. Поэтому Гарри кивает, подходя ближе и Мерлин улыбается в ответ. — Превосходно, мистер Палмер. Теперь, когда с формальностями покончено, надеюсь, вы позволите купить вам выпить. Здесь подают отличный коньяк. — Предпочитаю виски. И зовите меня по имени, — Гарри садится с ним рядом, надеясь, что Мерлин не станет придвигаться ближе — и тот оправдывает надежды, оставаясь неподвижным, — если это не слишком для первого свидания. 2. Еще пять свиданий Гарри опасался, что в постели Мерлин будет его обслуживать, выполнять профессиональные обязанности в соответствии с оплатой, что может разрушить иллюзию искренности — но ничего подобного не происходит. В сущности, Мерлин куда более требователен, чем некоторые из мужчин, с которыми Гарри доводилось иметь дело, когда у него еще было время на отношения и желание тратить это время именно подобным образом. Мерлин категорически против любой атрибутики садомазохизма, не любит грубый секс, похоже, ненавидя боль во всех проявлениях, он не хочет ни причинять ее, ни испытывать. В их второе свидание Мерлин открыто выразил неудовольствие, когда Гарри слишком сильно укусил его за плечо — и дело явно было не в том, что след мог увидеть другой клиент. По меньшей мере, не только в этом. Впрочем, Гарри вполне устраивает нежность. На третьем свидании Гарри целует Мерлина в губы, когда тот садится на него верхом, обнимает, прижимая к себе, и они двигаются вместе, в одном темпе, пусть даже у каждого свой ритм. На четвертом — Мерлин целует Гарри в шею, пристраиваясь сзади, прижав к пояснице ладонь. На пятом они танцуют под классику рок-н-ролла, уже считавшуюся старомодной в годы их юности. На шестом Гарри отсасывает у Мерлина, опустив ладонь на бедро и жесткие черные волосы щекочут ему руку. Ничего похожего на торопливый секс со случайным молодым человеком, подцепленным в каком-нибудь пабе — то есть с тем, к чему Гарри привык за последние годы, решив, что близость — это слишком сложно. 3. Другая история (та, которой не было) — Жаль, ты не можешь рассказать мне какую-нибудь захватывающую шпионскую историю, — Мерлин садится у изголовья, расправляя плечи, и Гарри придвигается к нему вплотную, чтобы обнять. Ему нравится чувствовать чужое тепло. — В реальности они ничуть не захватывающие. Все делятся на скучные и грустные, но мне везет, на моем счету первых больше. Он проводит по лопатке Мерлина тыльной стороной ладони, и тот оборачивается. У него эффектный профиль. Высокий, жилистый, с римским носом, шотландским акцентом и нарочито-загадочным кодовым именем, Мерлин чертовски похож на наработку персонажа для шпионского боевика, где к главному герою — или героине, если идти по пути чуть меньшего сопротивления — приписан роковой мужчина вместо роковой женщины. — Думаешь, в приключенческой истории, с драками и погонями, нам нашлось бы хорошее место? — Убежден. Ты спас бы мир от злодея из старых фильмов о Бонде, скорее эпохи Мура, чем Коннери, но с поправкой на актуальную проблематику. Какого-нибудь психопата, собирающегося уничтожить человечество с помощью мобильных телефонов и социальных сетей. А потом вернулся бы ко мне в сиянии славы. — Я неизбежно погиб бы в процессе спасения мира, — улыбается Гарри, уткнувшись лбом в его плечо. — Так драматичнее. — Вполне возможно, — кивает Мерлин. — Но потом все равно вернулся бы ко мне в сиянии славы. Законы жанра требуют счастливой концовки. С этим невозможно поспорить. 4. Настоящая любовь Когда на ливийской границе по нему стреляют, Гарри думает о Мерлине. Не сразу, конечно. Сначала он бросается в укрытие, а, пару секунд спустя, открывает ответный огонь по связному из «Аль-Каиды», оказавшемуся подставным. Потом, когда тот, плюясь кровью и шепча молитвы, стреляет себе в голову, чтобы не даться живым, Гарри тоже есть о чем думать, кроме всякой сентиментальной чуши. Но после этого «потом» приходит другое, и обшаривая карманы трупа — ничего, никакой информации, ни средств связи, ни семейных фотографий, ни визиток террористов из особого списка Интерпола — Гарри действительно думает о Мерлине. О том, догадался ли бы тот, что случилось, если бы сегодня Гарри убили. И о том, огорчило ли бы его это. Его услуги оплачиваются автоматическими перечислениями со специального личного счета. Возможно, Мерлин бы оплакивал Гарри и носил цветы на его могилу каждую неделю, как и положено оставшемуся в одиночестве любовнику — ровно до тех пор, пока счет бы не опустел. Хотя Гарри немного хочется надеяться, что связь между ними уже стала интимнее профессиональных отношений, и Мерлин приносил бы цветы в годовщину их первой встречи еще пару лет. За этой мыслью тянется еще одна: если Мерлин уже работал с агентами разведки то, вполне возможно, в его жизни уже есть или была могила неизвестного британского героя, к которой он носит цветы хотя бы раз в год. Мысль о могилах его предшественников ужасно прилипчивая, и, вернувшись в Лондон, Гарри даже думает спросить об этом Мерлина прямо. Он мысленно высмеивает эту идею почти целый час, пока она не тает окончательно. Позже, сидя над формами, которые необходимо заполнить для отчета, Гарри представляет себе, как, вернувшись домой, позвонит Мерлину — если только будет не слишком поздно. Возможно, они оба успели соскучиться по голосам друг друга. Гарри не будет спрашивать о могиле. Просто спросит, когда они смогут увидеться в следующий раз. Забавно: раньше это не приходило Гарри в голову, но скучать по кому-то, находясь в негостеприимных странах, где тебя пытаются убить — тоже по-своему приятно. 5. И чистая правда — Ты не думал о том, чтобы сменить профессию? — После подобных разговоров обычно все и заканчивается, — равнодушно говорит Мерлин, вытягиваясь на кровати в полный рост. — Ты устал от условностей, хочешь, чтобы я переехал к тебе, стал твоим мужем, гулял с твоими собаками, или что-то еще в этом духе. — Так далеко я в своих фантазиях не заходил, и у меня всего одна собака, но условности действительно начали утомлять. — Тогда представь себе, что я — очень застенчивый преподаватель права, который стыдится отношений с мужчиной. Может быть, у меня есть жена, двое детей и пятеро внуков. А мистер Кинг не занимается сводничеством, он организовывает невероятно дорогие свидания вслепую для таких как я. Он чуть отводит глаза, глядя вверх — не вниз, как говорящий неправду, и, кроме неправдоподобности самих слов, его выдает только поспешность этого движения. — Ты превосходный лжец. Мог бы стать шпионом. — Откуда ты знаешь, что я на самом деле лгу, а не просто хочу, чтобы ты так думал? — произносит Мерлин абсолютно бесстрастным голосом, а потом с улыбкой поворачивается набок. И Гарри позволяет себе поверить в его слова на пару минут.