Бессонница

      Йоруичи Шихоин едва ли можно назвать романтичным человеком. Она — жаркий огонь, во всём превосходна, в её глазах всегда бушует страсть и азарт. Но даже на неё иногда находит какая-то наивная мечтательность.       Ей не спалось, хотя было уже давно за полночь. Она сидела на крыше магазинчика Урахары и смотрела на небо. Фонари заглушали свет звёзд: на темно-бордовом фоне с огромным трудом можно было различить чуть заметные огоньки. Йоруичи сидела неподвижно, обняв колени руками, стараясь сохранить остатки тепла. Она почти свыклась с холодом и небольшим ветром, проникающим под складки кимоно, однако пальцы мерзли нестерпимо.       Йоруичи попыталась спрятать их в рукава кимоно, но это не помогло. — Что-то холодновато для летней ночи, — сказал Урахара, появившийся внезапно из темноты. Видимо, бессонница мучила и его тоже. Он присел рядом. — Да уж, — тихо подтвердила Шихоин, пододвигаясь к мужчине ближе.       Урахара внимательно посмотрел на неё и улыбнулся своей детской улыбкой. — Киске… — она медленно, будто бы нерешительно, протянула ему дрожащие руки, — погрей.       Мужчина удивлённо вскинул бровь. Он взял её руки в свои и, осторожно касаясь нежной кожи губами, выдохнул на них горячий воздух. — Лучше?       Женщина удовлетворённо кивнула головой и снова подняла глаза к небу. Вот бы кто-нибудь выключил все фонари… — Это кимоно... Неужели то самое? — спросил Киске, чуть подёргав шёлковую ткань.       Шихоин хитро сощурила янтарные глаза. — А ты помнишь? — Такое сложно забыть, — наигранно вздохнул Урахара.       Фестиваль* был в самом разгаре. Отовсюду доносились весёлые разговоры и смех. Шинигами довольно редко устраивают шумные праздники, но если такое случается, то последствий — не оберёшься. — Йоруичи-и-и-и-и, — в сотый раз крикнул Урахара. Ответа не последовало. — Эх-х-х, — он тяжело вздохнул и присел на большой мемориальный камень дома Шихоин. На нём были написаны какие-то одухотворённые слова, но это мало волновало утомившегося ждать Киске. — А вот и я, — послышался радостно-обольстительный голосок за спиной. — Я жду тебя уже… — Ну, прости, — она подошла к нему и положила руки на его плечи, ласково прошептав слова на ухо, — пожалуйста. — Э-э нет, на меня твои чары не действуют. И поэтому я требую, чтобы ты возместила моральный ущерб. — Ждать каких-нибудь пять минут для тебя — ущерб? — Я ждал тебя полчаса, — обиженно надувшись, произнёс Урахара. — Так и быть, куплю тебе мятное мороженое. — У меня аллергия на мяту. — Значит, тебе не повезло.       Парочка неспешно отправилась в сторону ярмарки, которая развернулась в бараках восьмого отряда при активной поддержке Кьёраку Шунсуя (Наверно, поэтому в половине палаток продавался алкоголь в самых разных вариациях).       Шихоин шла, с любопытством и вниманием рассматривая праздничные приготовления и успевая переброситься парочкой слов со знакомыми, то тут, то там возникавшими по пути. На её лице постоянно сияла обворожительна улыбка, глаза приветливо светились — на неё можно было неустанно смотреть и смотреть. Лицо же Урахары представляло собой наикислейшую мину: он изначально не хотел идти на этот дурацкий и непонятный фестиваль, но разве Йоруичи можно отказать? Многие удивлялись, почему в Её спутниках оказался унылый и довольно-таки неряшливый как же его… Урахара Киске, кажется? — Эй, Киске, неужели ты не написал желание? — спросила она, когда они подошли к дереву желаний, увешанному разноцветными бумажками. — Даже не пытайся меня провести. — Мне совершенно неинтересно, что там у тебя! — В таком случае, вешай первая. — А вдруг… — она сузила глаза в щёлки и подозрительно уставилась на Урахару. — Я бы не стал выхватывать твоё желание и читать.       Шихоин подошла к дереву и быстро повесила на него желтую бумажку. Со скучающим недовольным компаньоном надо было что-то срочно делать. Нужно как-то его расшевелить, а то… Да праздник же в конце концов!       Киске достал из потайного кармана косоде маленький зелёный листочек. Йоруичи, недолго думая, выхватила его желание и, на прощание махнув рукой, убежала, используя мгновенную поступь. Пусть попробует поймать её, богиню скорости Йоруичи!       Оставшись в полном одиночестве, да и ещё и обворованным, Урахара медленно обошел вокруг дерева. А ведь он сейчас мог бы лежать на своей мягкой кровати в тишине и думать о… Он мог бы много о чём думать. «Хей, да ты же пылью так покроешься», — прозвучал в голове её звонкий голос. — А ведь я раньше начал игру, — довольно проговорил Киске и, доставая из кармана настоящее желание, прикрепил его к веточке дерева.       Ветер усилился и стал более промозглым. Йоруичи прижалась к Урахаре, засунув руки в карманы его плаща. — Совсем озябла, — ласково проговорил Киске — Вовсе нет. — Вот интересно… — М-м? — Шихоин внимательно посмотрела в серые глаза мужчины. — Что было тогда написано на твоем листочке? — Всё-то ты хочешь знать.       Йоруичи остановилась, поняв, что за ней нет погони. Она недовольно фыркнула и развернула желание Урахары.       В следующий момент её обольстительная улыбочка превратилась в довольно-таки жуткий оскал, ибо на бумажке значилось: «Кто-то потерял сноровку хитрить». — Хренов пройдоха! Скучно ему на фестивале, как же!!!       В это время «пройдоха» искал какое-нибудь укромное местечко, дабы укрыться от гнева Шихоин, да и поесть заодно. И таких местечек оказалось не так уж мало, Киске выбрал в самом конце, поукромнее, у старого ясеня.       Оранжевые фонарики освещали украшенную разноцветными ленточками лавку-палатку мягким тёплым светом. Аромат мисо** заставил в желудке что-то жалобно заурчать. Урахаре начал нравится этот праздничный вечер. В самом деле, это полезно иногда выбираться из своей пыльной комнаты-лаборатории. — Урахара Киске!!! — послышался сзади жуткий голос, подобный раскату грома.       На него надвигалась самая настоящая буря. Урахара тихонько выдохнул. В данной ситуации может подействовать тактика невозмутимого спокойствия. Хотя шанс так мал… Возможно, она оставит от него, по крайней мере, пару-тройку волосков.       Киске осторожно поддел палочками из супа несколько грибов эноки*** и развернулся к разгоряченной женщине. — Знаешь, здесь кормят, по истине, вкусным мисо, — мужчина аккуратно начал подносить палочки ко рту Шихоин, однако в последний момент грибы предательски соскользнули вниз, прямо на её красивое кимоно, которое, по словам Йоруичи, передавалось в их семье из поколения в поколение. — Ну, всё! Ты больше не жилец!! — сказала она, рассматривая растекающееся пятно. — Ой, — промямлил Киске, закрыл глаза и сжался, готовясь к страшной участи.       Почти зашипев, Йоруичи схватила чашу с мисо и надела её прямо на голову бедного Урахары. — Всё-таки это было жестоко, — пряча улыбку, произнёс Киске и провёл рукой по волосам. Он до сих пор хорошо помнил, насколько неприятно быть со вкусным (от того ещё и обидно) супом на голове. — Пожалуй, — неожиданно согласилась Йоруичи. — Но всё равно ты получил за это компенсацию.       Урахара чуть усмехнулся и приобнял женщину, начинавшую заметно подрагивать.       После того инцидента им двоим пришлось вернуться домой, чтобы переодеться, а Киске ещё и помыться. Однако ни он, ни она не злились друг на друга, наоборот, теперь они были, кажется, довольны, как никогда, а потому праздник продолжался. — Смотри, что я выиграла. Специально для тебя! — Шихоин, давясь от смеха, нацепила на Киске полосатую панамку. — Спасибо, я оценил твою заботу. Одна мудрая старушка сказала мне как-то раз, что если женщина с фиолетовыми волосами дарит тебе панаму, то она к тебе неровно дышит, — ехидно проговорил Урахара. — Врут, — невозмутимо парировала Йоруичи, с трудом удерживаясь от желания посильнее пнуть под зад спутника. — Ты так думаешь? — серьёзно спросил Киске. — Эх, значит, та старушка — всего лишь мошенница.       Шихоин прыснула со смеху. Но желание расхохотаться над его нелепой рожей взяло вверх. Наверное, она никогда не забудет этот праздничный вечер. — Пойдём-ка в дом, а то простудишься ещё, — сказал Киске, поднимаясь на ноги и потягиваясь. — Я от чего-нибудь бы горяченького не отказалась, — промурлыкала Йоруичи, пользуясь сегодняшней особой заботой мужчины. — Например, от мисо? — А почему бы и нет? — Шихоин озорно улыбнулась и подмигнула ему. — Готовить долго, — старательно изображая зевоту, протянул Киске. — Вот уж пустяки. Вся ночь впереди!