Красная полоса

Год. Прошел ровно год с нашей первой встречи. И вот я сижу совсем одна, на той же самой скамье, под тем же деревом, в том же парке, где увидела его в первый раз. Помню, что было жутко холодно, до дрожи и мурашек. Ночью прошел сильный ливень, поэтому к ботинкам прилипала грязь, и я все пыталась ее смыть во встречающихся на пути лужах. С деревьев за шиворот капали остатки ночной стихии. Не самое приятное ощущение. Проснулась я в тот день рано, даже слишком рано. Не спалось. Мой пес по кличке Джим был в более чем прекраснейшем расположении духа, когда я вывела его на прогулку. Я ему завидовала: виляет себе хвостом, радуется новому дню и совершенно не думает о завтрашнем. Собаки счастливее людей, бесспорно, хотя бы потому, что у них нет повседневных забот, и за кабельное телевидение платить тоже не приходится. Осень жестокая пора года. Она ставит точку там, где нам хотелось бы видеть запятую. Мы наивно верим, что нас еще что-то ждет в снегах и во льдах, в новогодних огнях и шуме фейерверков, но на самом деле осень готовит нас к худшему, уничтожая последние остатки надежды, веры в то, что все еще образуется. А ведь я любила ее еще тогда, ровно год назад. Осень сыграла со мной злую шутку, накинув плащ весны – поры любви, очарования и нежности. Она, как оборотень, обернулась для меня весенним вдохом влюбленности, и я дышала полной грудью, а теперь… Мы встретились взглядом. Эта встреча не могла не произойти. Безлюдный парк, почти рассвет, и мы: две, казалось, одинокие души, соприкоснулись с чем-то неизведанным ранее, как Мастер и Маргарита вечно живого в наших сердцах Булгакова. Моя собака сорвалась с поводка в погоне за бездомной кошкой, а я стояла как вкопанный в землю столб, глядя в его глаза. Что-то произошло в тот момент, что-то мистическое. Заскрипели шины, удар - и вот он стоит передо мной, такой спокойный и такой другой, не похожий ни на кого. - Я очень давно не был на кладбище домашних животных, - сказал он, а я резко обернулась в сторону дороги. Все было как в тумане. Мы завернули Джима в мою толстовку и в ней же похоронили. Пока он копал яму, а затем аккуратно укладывал мою мертвую собаку в землю, я думала о том, что не могу заплакать, проститься и отпустить. Я погрузилась в какой-то вакуум, пустая и безучастная. Притоптав землю, он, наконец, заговорил: - Ну, я пошел. Тебя подвести? - Куда? - отрешенно поинтересовалась я. - Домой, - пристально взглянув, ответил он. Я растерялась, не зная, что сказать. «Дом? Зачем мне возвращаться домой, в одиночество? Уж лучше остаться здесь, до лучших времен, и проснуться тогда, когда настанет судный день. Взять свой крест и двинуться в путь, который проложит рука Господа. Да. Пожалуй». Он взял меня за руку, видя, что я колеблюсь с ответом, и повел к такси. В городе снова пошел дождь, а я подумала о том, что где-то там, на дороге около парка, ему придется омыть серый асфальт от остатков былой, беззаботной жизни моего пса, который еще с утра вилял хвостом. Шли дни, месяцы. День сменяла ночь. В моей жизни наступила черная полоса. Я почти не выходила из дома, перечитала заново всю свою библиотеку и не переставала думать о нем. Пару раз в месяц он приезжал, наблюдал за развитием моей депрессии, и уезжал. Ему было невыносимо скучно. Но однажды, в один из дней, его терпению пришел конец. Он сделал все, что мог, и этого стало достаточно для того, чтобы я постепенно начала возвращаться в прежнюю жизнь. Мы ходили на свидания, дарили друг другу тепло и нежность, улыбались, знакомили друг друга со своими старыми друзьями и наслаждались временем, проведенным вместе. Постепенно моя черная полоса перекрасилась в белую. Я была счастлива, неизлечимо. А потом пришла весна… Как случилось это в первый раз, я не помню. Меня трясло. Толи от ужаса, толи от шока. Поначалу мне даже нравилось. Более того, я прочитала книгу «50 оттенков серого», и с полной уверенностью могу утверждать, что это ничто, подростковая заманчивость для девочек, по сравнению с тем, что он делал со мной. Я попалась как рыбка на крючок. Мне нравилось чувствовать себя беззащитной, во власти любимого мужчины, я изначально даже ловила кайф от унижений и боли, но лишь до тех пор, пока это было добровольным занятием. Его сексуальные пытки с каждым разом становились все изощреннее и изощреннее. Я более не ощущала, не видела в нем нежности и любви. Меня насиловал зверь, вот только на поводке была я, а не он. Страсть затмила его рассудок окончательно. Он бросался на меня как бык на красную тряпку. С каждым днем я угасала как мотылек, которому жгучее солнце опалило крылышки. Знаете, а ведь я жила с ним, в доме его семьи. Его брат все знал. Ну а что взять с богатеньких сынков богатеньких родителей? Ни любви, ни тоски, ни жалости. Жадности, правда, не было. Они разбрасывались деньгами направо и налево, устраивали пьяные вечеринки, курили траву и имели чужих женщин, а меня запирали в комнате, как собаку, чтоб под ногами не мешалась. А под утро он возвращался ко мне и давал в который раз понять, что я принадлежу ему, только ему. Собственность. Ручная малышка – так он меня называл. Мои розовые очки разбились вдребезги. Однажды я пыталась бежать. Как обычно: он, его брат и их дружная компания развлекались на заднем дворе у бассейна. Музыка играла очень громко, мне казалось, что вот-вот и она резко умолкнет, колонки разлетятся вдребезги от басов, как раз в тот момент, когда я буду выбивать дверь. Я никогда не была хрупкой и худой девочкой, поэтому не сомневалась в том, что одолею эту чертову дверь. На шестой раз, со слезами на глазах из-за невыносимой боли от ударов о прочное дерево, я все-таки смогла выбить замок. От страха я забыла куда бежать. В глазах помутнело. Когда я вылетела из дома, кто-то видимо заметил меня. Музыка заглохла, началась потасовка, и, не успев даже скрыться за домом, он поймал меня, затащил наверх, бросил на кровать. И вот я снова задыхаюсь, стараясь контролировать рвотный рефлекс. Я, наверное, никогда не забуду вкус его спермы. Даже сейчас я чувствую ее на своих губах. Этот кошмар будет преследовать меня вечно. Неизбежность. Тридцать девять дней назад, выехав по встречной на своем любимом мотоцикле, он влетел в лобовое стекло чей-то крутой машины. Стекло, естественно, разбилось, а он распластался на асфальте. Мертвый, он, наверняка, такой же красивый. Я иногда представляю его в гробу (на похороны я не пошла), но не чувствую радости или облегчения. Мне просто все равно, как тогда. В вакууме, пустая, безучастная. Я так устала от бессилия…И вот я здесь, как и год назад. Сижу на том месте, где сидел он. Моя новая собака рядом со мной, я зову ее Джим. Новая собака, новая жизнь, новая осень. Нет ни черной полосы - влюбленности, ни белой - любви. А в голове одна мысль все не дает покоя: «Кто КРАСНУЮ отмыл в тот день, когда он погиб? Ведь дождя, как мне помнится, не было».