give me a sign

В который раз поправляя ремешок на браслете, под которым была лишь совершенно чистая кожа, Луи пытается отвести взгляд, но у него не получается. Улыбка так знакомо расползалась на розовых губах, зеленые глаза восторженно блестели, значительно отросшие волосы трепал ветер, а Луи хотелось умереть лишь от вида всего этого. Ему уже давно не было так плохо. Он хотел смотреть на парня перед собой всю свою оставшуюся жизнь. (Хотел вонзить короткие ногти прямо в глазные яблоки, чтобы больше никогда не видеть его) Он хотел подойти и сжать Гарри в объятиях, чтобы больше никогда не отпускать. (Хотел бежать без оглядки куда глаза глядят, лишь бы никогда не встречать его) Но вот Стайлс стоит прямо перед ним, улыбается своими чертовыми губами, которые выглядят слишком потрясающе для парня, дарит ему взгляды, которые, казалось, дотягиваются до его сердца. Говорит с ним, совсем не замечая, какую боль приносит Луи одним лишь своим видом. И Томлинсон благодарен ему за его незнание. Все, что ему нужно — знак. Либо знак того, что тот чувствует к нему то же самое, либо того, что он не нужен, что ему лучше уйти. Луи знает, что первый вариант вряд ли возможен, потому что… Ну, это же Гарри. Гарри, который ждет своего соулмейта и не помышляет ни о ком другом, кроме него. Парень с тараканами в голове и с чистой кожей на правом запястье явно не интересует его в этом плане. Явно уж не того, кто бережно прячет имя своей второй половинки под специальным браслетом и завороженно смотрит на каждую пару соулмейтов, что проходит мимо него. И Томлинсон понимает и принимает это, только вот надежда все еще теплится в его сердце и не желает затихать. От этого, наверное, только сложнее. Но знак. Он будет ждать его до тех пор, пока он случайно не понадобится и не разобьет ему сердце. Когда Луи спустя пару месяцев отвечает на звонок Гарри и слушает, как тот со слезами в голосе просит его приехать, тот совершенно не знает, чего ждать. Когда он видел, чтобы Стайлс плакал? Вспомнить было очень трудно, и на ум пришел лишь первый год в школе, когда его отец так и не пришел на его выступление, и Гарри расстроился так сильно, что толком не мог ничего сказать, лишь вытирал слезы со своих щек. Энн пропускает его и без лишних слов указывает ему на лестницу, на что Луи кивает и поднимается по ней в комнату Гарри, где видит его сидящим на своей кровати с опущенной головой. — Хэй, что произошло? — недоуменно спрашивает Томлинсон, присаживаясь рядом и пытаясь заглянуть в глаза парня. — Его больше нет, Лу, — громким шепотом отвечает Гарри, широко раскрытыми глазами смотря на свои руки. — Кого нет? — не понял Луи, протягивая руку и убирая пряди волос с лица парня. — Его, — всхлипнул Стайлс, наконец поворачиваясь к другу и протягивая тому руку. Томлинсон только сейчас увидел, что браслет, с которым Гарри никогда не расставался, исчез со светлого запястья. Только вот букв там не было. — Когда… когда это случилось? — не своим голосом сказал Луи, проводя пальцем по небольшому шраму, который образуется на месте имени после смерти его обладателя. Гарри лишь неясно что-то пробормотал, отнимая свою руку у друга и прижав ее к своей груди, начиная покачиваться взад-вперед, не прекращая плакать. — Иди сюда, — Луи подсел чуть ближе и обнял Стайлса за плечи, заставляя того положить голову ему на плечо. Слушая всхлипы Гарри, Томлинсон не переставал думать о том, что именно этого он и ждал. Этого знака, который помог бы ему подступиться к Гарри, попытаться стать ему не просто другом. Только почему-то на душе было паршиво, сердце будто волки драли когтями, а в голове была лишь одна мысль: сердце Гарри сегодня захлопнулось уже навсегда. Тут не нужно никаких знаков, чтобы понять, что он никогда не подумает ни о ком так, как думал о своем соулмейте, пусть уже даже и не живом. А надежда Луи, что теплилась все это время в его сердце, пропала. (Напрасно)